«Индустриализация богемы» — это комплимент автора самому себе, а также своим легендарным предшественникам вроде Евгения Кацмана, Федора Богородского или Сергея Лучишкина, художников, в двадцатые ставших на службу пролетариата. Но их картины, которые начинают экспозицию Жиляева (тут еще есть «Портрет Стаханова» Алексея Шишова и «Аллея ударников» Александра Монина, авторов неизвестных, но, безусловно, одаренных), все-таки вторят европейским авангардистам. Художникам, уставшим от гнета мировой культуры и ее бессмысленного нагромождения форм и смыслов, работавшим под девизом rappel a l’ordre, «зов к порядку». Тут надо понять парадоксальность советского неореализма: его фигуративизм, акцентированное бытописательство, нарочитое народничество (на выставке есть и «Сельский учитель», и «Переподготовка учителей») на самом деле были радикальнее апологетов абстракции и новых путей в искусстве. Это — искусство без искусства, искусство, освобожденное от формальной оболочки как залога товарно-денежных отношений. Это промышленная живопись, живопись факта, а не эмоции или интеллекта. И «порядок» тут принадлежит не законам Академии художеств, а бригадиру или комиссару. «Кипит наш разум возмущенный» — в РСФСР он вскипел, а потом начал покрываться накипью.

Накипь имитирует Арсений Жиляев в своих работах. Его объекты якобы созданы политграмотными народными авторами. Например, Рубеном Ивановичем Белоглазовым, выкладывающим из обломков мебели времен застоя слоган «Искусство принадлежит народу». А послевкусие от демократического бульона иллюстрируют имитации-реконструкции народного творчества — рабочие комнатки с вырезками из журналов по стенам, чеканками и загадочными скульптурками — сов, белочек и чего-то такого из детства. Между прочим, в этих доморощенных инсталляциях отчетливо присутствует «зов к порядку». Что не скажешь о фотографиях с недавних демонстраций и митингов. Тут разум опять мокнет в горячей воде, но пока вода не кипит.