«Б» — первая буква алфавита: в петербургском «Манеже» открылась выставка «Все Бенуа — Всё Бенуа»

Новый проект, вместивший более 600 экспонатов из 70 музеев и частных собраний, удивляет публику обилием свободного пространства: посреди красот Версаля и невских перспектив разворачивается энциклопедический рассказ о, пожалуй, самой прославленной и обширной культурной династии России — семье Бенуа.

Их столько, этих прекрасных и необыкновенных деятелей культуры и искусства по фамилии Бенуа, Лансере, Серебряковы — и не только! — что никаких пальцев не хватит пересчитать. И все это один род, в котором и художники, и архитекторы, и актеры, и ученые-искусствоведы: желающие могут навести справки в интернет-энциклопедиях. Столь масштабного присутствия в русской культуре больше не припомнить, так что именно с буквы «Б» вполне позволительно начать азбуку наших изящных искусств.




Впечатляет список институций, передавших в «Манеж» экспонаты из своих фондов: Государственный Эрмитаж и Русский музей, Третьяковская галерея и ГМИИ имени Пушкина, музей-заповедник «Петергоф» и KGallery, музеи Большого театра России и МХАТа и еще много-много институций и частных собирателей из Москвы, Санкт-Петербурга, Пскова, Ярославля, Самары, Костромы, Казани, Ярославля, Нижнего Новгорода и т.д.

В петербургском «Манеже» осмотр выставок традиционно начинается с первого этажа, но не в этот раз. Зрителей встречает аванзал, откуда сразу на второй этаж поднимается бутафорская лестница, созданная по версальским мотивам, характерным для творчества крупнейшего представителя династии и «якорного» персонажа всего проекта Александра Николаевича Бенуа — художника, театрального оформителя, иллюстратора, мемуариста и теоретика искусства. Архитектор выставки Сергей Падалко и его мастерская «Витрувий и сыновья», давние творческие партнеры Манежа, изрядно постарались: и ступени лестницы, и сами пролеты настоятельно призывают публику к терпению и выносливости. Зато наверху ждет впечатляющий аттракцион: на большом вертикальном экране перед вами предстают ожившие эпизоды дягилевских балетов, которые оформлял Александр Бенуа. Искусственный интеллект не только воссоздал интерьеры и декорации: перед нами танцуют Анна Павлова и Вацлав Нижинский. Знаменитая балетная пара Олеся Новикова и Леонид Сарафанов исполнили хореографические этюды, а цифровые технологии позволили «приклеить» к танцовщикам лица легендарных звезд Русских сезонов. Об этичности такого хода можно спорить, но впечатление колоссальное.




И это только начало восторгов: практически весь второй этаж заполнен стеклянным лабиринтом, на стенах и в нишах которого помещены картины, рисунки и эскизы Александра Бенуа к театральным и балетным постановкам, а также костюмы, который он создал к спектаклям. Прозрачные стены дают необходимый простор — обилие перегородок непременно создало бы гнетущее впечатление. Много воздуха и по бокам второго этажа, здесь раскинулись панорамы Петербурга и Невы, а рядом помещены и работы Бенуа, в которых он запечатлел любимые пейзажи. Впрочем, организаторы посчитали уместным продемонстрировать в пандан к взгляду Александра Николаевича на Петропавловскую крепость этот же сюжет, но уже в исполнении, пожалуй, самого известного позднесоветского неоклассика, Тимура Новикова. Среди наиболее привлекающих внимание вещей Бенуа в этой части экспозиции назову иллюстрации к пушкинскому «Медному всаднику», работы, посвященные Петру I, и эскизы к спектаклю по «Маленьким трагедиям». Что особенно интересно: благодаря стеклянным перегородкам видны служебные пометы разных времен на оборотах некоторых произведений, и часто это не менее увлекательное зрелище.




Чуть дальше разместились работы из знаменитой «версальской» серии, а также изображения Петергофа, еще одного места силы Александра Бенуа. От всех этих видов меня отвлек творческий шум, доносящийся из небольшого тупичка, в котором расположились портреты Александра Николаевича, а также стеклянные витрины, все еще находящиеся в процессе комплектации: пресс-показ, как водится, совпал с привнесением последних штрихов в экспозицию. Куратор и автор концепции проекта, художник и сценарист Павел Каплевич выяснял, «куда подевался самый лучший автопортрет Бенуа» (никуда не подевался, все время был рядом), и примерялся, как бы разместить графический портрет сына мастера — Николая (Коки). Этот уголок выставки стал моим любимым. Обе работы и впрямь дивны: их, несмотря на всю камерность, забыть невозможно. И окружение как на подбор — от других выразительных изображений Александра Николаевича до инфернальной Графини в гробу из «Пиковой дамы».



Еще одна оригинальная находка в архитектуре выставки: между этажами в стеклянном кубе перед зрителями предстает «парящий» кабинет Бенуа со всей обстановкой и полотнами, которые Александр Николаевич приобрел для коллекции Эрмитажа, когда после революции возглавил картинную галерею главного музея страны. Таким образом многие великокняжеские собрания шедевров были спасены от разграбления. Здесь же можно увидеть посмертную маску художника и коллекцию малюсеньких вязаных шапочек. Как пояснил «Культуре» Павел Каплевич, это никакой не фетиш, как можно было подумать, а сугубо бытовая деталь: у Александра Николаевича сильно мерзла голова. 




Спускаясь для продолжения осмотра на первый этаж, посетитель эффектно уткнется в самую настоящую мумию. Она приехала из Эрмитажа и сопровождается огромной литерой «Е». Так начинается знакомство публики с разделом, посвященным знаменитой «Азбуке в картинках», по которой овладевал грамотой уже знакомый нам Кока, сын Александра Николаевича. И здесь мы видим работы других представителей династии, а также их современников, которые отражают и культурно-бытовой мир, и эстетическую среду, в которой формировались принадлежащие к обширному семейству личности. Характерно присутствие деревянной фигуры святого Николы Можайского «со градом» неизвестного мастера времен Петра Великого, прекрасного образца пермской культовой скульптуры из коллекции Березниковского историко-художественного музея имени Ивана Федоровича Коновалова — как символа сложных духовных поисков Александра Николаевича. Рожденный католиком и женатый на лютеранке Анне Кинд, Александр Бенуа вместе с супругой перешли в православие, чему способствовало увлечение молодой семьи Достоевским. Но их сын — снова вспомним Коку — был крещен в католичестве. Такие мировоззренческие метания были характерны для просвещенных россиян на рубеже XIX–XX веков.



Одно из центральных мест отведено мрачному, энергетически вампиричному полотну «Остров мертвых» Арнольда Бёклина — но никакой другой инфернальной символики нет, это просто буква «О» из «Азбуки» Бенуа. Напротив резвятся русалки на картине Константина Маковского. В круглом зальчике светлым понятием «мама» представлена буква «М»: по периметру расположились игрушки, которыми забавлялись маленькие Бенуа, внутри — запоминающаяся римфа между цифровой копией «Мадонны с цветком», проданной Эрмитажу женой Леонтия Бенуа Марией Александровной Сапожниковой, и «Кормилицей с ребенком» Зинаиды Серебряковой. 



Отмечу в этом разделе еще одну картину Серебряковой «Мальчики в матросских тельняшках». А неподалеку не отойти от стеклянного, светящегося изнутри бюста Пушкина, повторенного в 1949 году Верой Мухиной и Николаем Качаловым по оригиналу Ивана Витали. Гораздо менее зрелищны, но чрезвычайно интересны такие художественные документы, как «Проект внутренней перестройки и отделки Александринского театра» середины девятнадцатого века» Альберта Кавоса и дипломный проект театра на 1500 мест, выполненный в 1938 году Михаилом Константиновичем Бенуа — архитектором, известным парадной застройкой Суворовского проспекта в Ленинграде. Лично я провел немало времени перед акварелью Альберта Николаевича Бенуа «Аллея во Франции», излучающей поистине медитативный свет.



Выставка работает до 19 апреля