Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

20.09.2024

Проект Александра Дашевского призывает зрителей открыть в себе «третье ухо»

Центр современного искусства AZ/ART открыл осенний сезон выставкой «Третье ухо». Площадка, впервые распахнувшая двери два года назад, задумывалась как филиал Музея AZ — но более экспериментальный, ориентированный на современных авторов. И в этом смысле выбор куратора — художника и искусствоведа Александра Дашевского, с его панк-подходом и любовью к интеллектуальной игре, — кажется идеальным попаданием. Выставка получилась ироничной и наполненной интертекстуальными перекличками: в одном пространстве показаны работы художников, «родных» для Музея AZ — вроде Владимира Наседкина и Татьяны Баданиной, а также «новичков», очевидно, включенных по инициативе куратора: вроде Петра Швецова. Это соседство выглядит вполне органичным, причем петербургские художники, похоже, оказались в большинстве. Что неудивительно — Дашевский и сам из Северной столицы. Курируемый им проект посвящен музыке — точнее, ее социальному измерению, а также попыткам выйти из-под власти навязанного дискурса и получить «чистое» впечатление.

Два зала символизируют разные дисциплинарные пространства. Первое знакомо каждому, кто ходил в музыкальную школу: вместо непосредственного наслаждения музыкой, доступного ребенку, — скучные гаммы и уроки сольфеджио; не игра, а бесконечная муштра. Ученик попадает в жестко заданную систему координат, и ему объясняют, какое искусство считать низким, а какое — высоким. Этот строгий иерархичный мир воплощен в подборке портретов композиторов, показанных на выставке. Правда, изображения мало похожи на те, что можно увидеть в кабинетах музыкальной школы: Стравинский изображен Михаилом Шемякиным, а образ Рихарда Вагнера дан в интерпретации Петра Швецова. Напротив — вполне рок-н-ролльная по духу стена со скрипками в стиле кубизма (автор — Владимир Козин). Катя Исаева иронично обыгрывает понятия высокого и низкого: ее работа Shallow похожа и на средневековый гобелен, и на уютный мещанский коврик вроде тех, что украшали стены советских квартир. Есть, впрочем, и оммаж современному масскульту: реплики персонажей изображены в «пузырях», как в комиксах, однако вместо обычных слов — строчки из песни Брэдли Купера и Леди Гаги Shallow.

Второй зал символизирует собой частный рай меломана, наслаждающегося любимой музыкой. Правда, и здесь свобода оказывается всего лишь видимостью: в любом музыкальном сообществе есть свои авторитеты, и наивному новичку быстро дадут понять, соответствуют ли его вкусы общепринятым. Работа Игоря Макаревича — красный обнаженный мужской торс, стыдливо прячущийся в красном занавесе, — и есть, по словам Дашевского, тот самый неофит, осмеянный опытными меломанами. Иерархию неформального мира символизирует инсталляция Владимира Кустова, знакомящая зрителей с классификацией винтажного винила: от Sealed (в абсолютно новом состоянии) до Bad (непригодного для проигрывания). О неизбежных иерархиях в пространстве «виниловодства» напоминает работа Андрея Рудьева: своеобразная «доска почета», где вместо ударников труда — портреты Нины Хаген, Игги Попа и Дэвида Боуи. Здесь же, как и в другом его произведении, «Они забыли про Гагарина», обозначен конфликт дискурсов: советского и западного. Впрочем, капиталистический мир Рудьев тоже не идеализирует: одна из его работ посвящена взаимозаменяемости кумиров. На доске сделаны прорези для лиц, нарисованы пышные прически. За ней спрятана другая, выдвижная доска: с изображениями звездных ликов — от Мэрилин Монро до Мика Джаггера. Перемещая ее, обнаруживаешь, что лица селебрити смотрятся убедительно в любом «окошке» и с любой прической и разницы между ними особой нет.

Выставка, впрочем, поднимает и более серьезные темы — например, вечности. Специально для проекта Катя Исаева записала две пластинки. На одной можно услышать пение вымерших птиц — пострадавших в основном от грубого вмешательства человека в природную среду. На другой («12 песен Тайваня») — разные звуковые фрагменты вроде работы мусоровоза, создающие аудиопортрет государства, существование которого для многих остается под вопросом. В виниловую вечность переносит нас работа Дмитрия Запылихина: звук металлических шариков, бьющихся друг о друга, удивительно напоминает шуршание иглы на пластинке — когда ждешь, что вот-вот зазвучит музыка. Это предвкушение вошло в генетическую память каждого, в чьей жизни — хотя бы недолго — присутствовал волшебный мир винила.

Выставка рассказывает о неизбежном давлении социума, но также дарит и надежду — что однажды можно будет покинуть эти дисциплинарные пространства благодаря «третьему уху»: иначе говоря, услышать вечность в себе. Недаром у выставки есть несколько параллельных сюжетов, создающих стереоэффект. Во-первых, это партитура с видео, рассчитанная на полтора часа, — работы Жени Шавриной, Бориса Казакова, а также камерные инсталляции Марины Алексеевой. А еще изображения ушных раковин, разбросанные по залам. Одно из них корреспондент «Культуры» обнаружила, например, на ящике с огнетушителем и убедилась, что поиск этих изображений — хороший способ забыть о всяких иерархиях и ненадолго ощутить почти детский восторг.

Выставка работает до 4 ноября

Фото: Артем Виндриевский и Василий Буланов/предоставлены пресс-службой Музея AZ