Дарвиновский музей открылся после локдауна проектом японского фотографа.

Выставка «Фукусима: надежда и отчаяние» японца Сигэру Ёсиды отсылает к страшным событиям десятилетней давности. 11 марта 2011 года случилось сильнейшее в истории Японии землетрясение — магнитудой 9–9,1 балла. Цунами накрыло территорию общей площадью 561 квадратный километр. Волна высотой 40 метров сметала на своем пути машины, жилые дома, больницы; был затоплен аэропорт города Сендай. Более 20 тысяч человек погибли или пропали без вести, около 164 тысяч были эвакуированы. Цунами обрушилось на АЭС «Фукусима-1»: взрывы повредили четыре из шести реакторов. Специалисты считают эту ядерную аварию крупнейшей после Чернобыля и утверждают, что ее последствия будут ощущаться на протяжении десятилетий. «Однако в Японии о Фукусиме многие забыли, — рассказал журналистам Сигэру Ёсида. — И когда я говорю, например, что цунами смыло больницу и погибли все, кто там находился, меня спрашивают: «А когда это было?» Поэтому важно передать память о трагедии последующим поколениям».

Сигэру Ёсида хотел приехать в Москву на вернисаж, но пандемия спутала все планы. В итоге он остался в Токио и с журналистами общался через Zoom. Фотограф признался, что собирался посетить пострадавшие регионы сразу после трагедии, еще в 2011-м, но не смог: шла эвакуация жителей. К тому же Сигэру Ёсида не репортер. На его снимках зрители не увидят разрушенных домов и плачущих людей. Монохромные кадры проекта «Граница для молитвы», показанного на выставке, — спокойные и умиротворяющие: пустые пейзажи, безмолвный океан, плывущие по небу облака. Художник рассказал, что не собирался снимать последствия катастрофы.

— В молодости я много работал для рекламы. Потом у меня был большой проект: фотографировал огромные старые деревья по всему миру, объездил более 30 стран. Мне хотелось найти деревья, обладающие духовной силой, деревья-патриархи. Когда случилось землетрясение в 2011 году, я был на Окинаве, снимал на пляже для рекламного проекта. Внезапно у меня зазвонил телефон: в Японии существует система оповещения о чрезвычайных ситуациях. Потом мне позвонил клиент — предупредил о цунами и посоветовал эвакуироваться с пляжа. Впрочем, я не пострадал, на Окинаве цунами было высотой 5 сантиметров. Однако по телевизору показывали новости — одна ужаснее другой — о том, что натворило цунами в других регионах. Я смотрел и думал: что я, фотограф, могу сделать в подобной ситуации? Информационное пространство было заполнено трагическими снимками. И у меня возникла мысль внести элемент позитива.

По словам Сигэру Ёсиды, в пострадавших регионах почти в каждой семье потеряли близких. Однако люди не винили океан в своей беде. Причина кроется в особенностях синтоизма. Согласно этой системе верований, дух, божество, присутствует в каждом большом камне, дереве, водопаде, в море. Во время молитвы происходит обмен энергией между этим божеством и молящимся человеком. Люди, живущие рядом с океаном и чувствующие с ним связь, продолжают относиться к нему уважительно — несмотря ни на что.

— Впервые я попал в пострадавшие районы в 2012 году, — рассказал журналистам фотограф. — Увидел людей, молившихся в сторону моря, которое унесло так много жизней. В других регионах Японии тоже многие молились, поэтому я снимал по всей стране. Мне хотелось показать, что происходит в душах этих людей.

Сигэру Ёсида уверен: «Я не могу восстановить жизнь выживших или пострадавших людей. Но я могу бросить небольшой камень в воду, чтобы от него пошли круги. Мой камень — этот проект».

Еще один проект фотографа, представленный на выставке, — «Морская стена», — рассказывает о строительстве 400-километровой бетонной стены вдоль кромки моря. По словам Сигэру Ёсиды, у стены есть плюсы и минусы. С одной стороны, она препятствует разгулу стихии, хотя и не обеспечивает стопроцентной защиты. С другой — раньше на этом месте были пляжи, росли многовековые сосны. Теперь ничего не осталось, и многих это огорчает. Местные жители не могут увидеть море, они словно оказались в тюрьме. Подобная ситуация не нравится и туристам — их поток значительно сократился.

— Рыбаки тоже не видят море, — поделился с журналистами Сигэру Ёсида. — Многие из них рассказывали мне, что не могут вычислить лучшее время для промысла.

В районе аварии до сих пор остаются зоны отчуждения, куда проезд запрещен: они составляют около двух процентов от площади префектуры Фукусима — примерно половину площади Токио. Рыболовство и сельское хозяйство терпят убытки: многие верят, что овощи и рыба в тех местах загрязнены. При этом все, что добывается в районе Фукусимы, подвергается тщательному анализу.

— Правительство прилагает много усилий к тому, чтобы возродить общественную жизнь, — рассказал журналистам фотограф. — Строятся бани, спортзалы. И все же во многих местах население сильно сократилось. Самое главное — «сломалась» община. Стена изменила жизнь людей. Раньше они были счастливы. Теперь, после цунами, стали несчастны. Что нужно сделать, чтобы счастье вернулось в пострадавшие районы? Это стало темой моих размышлений.

«Культура» поговорила с куратором выставки Андреем Мартыновым.

— Как удалось организовать выставку в пандемию?

— С Сигэру мы познакомились в Казахстане в 2017-м на фестивале PHOTOfest.kz, куда пригласили фотографов со всего мира — снимать живописные уголки страны. Мне удалось съездить из Астаны в Алма-Ату, посмотреть красивейшие места. Сигэру был в другом регионе. К сожалению, он сломал ногу и остаток фестиваля провел в инвалидной коляске. Но сейчас уже восстановился, все в порядке. На фестивале он рассказал мне о проекте, посвященном сакральным деревьям. Меня, как бывшего научного сотрудника, эта тема заинтересовала. В конце 2019 года я показал его выставку «Пастыри лесов» в Государственном биологическом музее имени Тимирязева. Так мы подружились. Сейчас, во время пандемии, готовить выставки стало сложнее, особенно в финансовом плане. К тому же сохраняется высокая неопределенность. Музеи в Москве должны были начать работу 16 января, но ограничения были продлены. Никто не знал, откроются музеи после 21 января или нет. Как мы видим, они все-таки распахнули двери, хотя накануне от коронавируса в России умерли 612 человек — это был максимальный показатель с начала 2021 года.

— Почему Сигэру Ёсида не снимал последствия катастрофы? Мы привыкли к трагичным снимкам западных фотографов, документирующих войны и разрушения. Это особый японский путь или все-таки индивидуальная манера мастера?

— Существуют фотографы-документалисты. Вспомните, как многие снимали трагедию 9/11, крушение башен-близнецов. Просто документация без какого-либо анализа. Такие кадры тоже нужны. Сигэру занимается арт-фотографией, он не документалист. Фотография является визуализацией его переживаний. Вообще мы привыкли считать японцев закрытыми и сдержанными. Это не совсем так. Я видел, как его коллеги по Samurai Foto (частная ассоциация фотографов, которую возглавляет Сигэру Ёсида. — «Культура») плакали, когда показывали документальные материалы и видео, связанные с Фукусимой, хотя к тому времени с момента трагедии прошло уже восемь лет.

— Вспомнит ли российский зритель события, которые стоят за этими снимками? Или отнесется к ним как к красивым медитативным фотографиям?

— Моя идея как куратора была вернуть нас на десять лет назад, когда произошла эта трагедия. Но, в принципе, можно просто наслаждаться фотографиями. Еще до нашего знакомства у Сигэру была небольшая выставка в Центре фотографии имени братьев Люмьер. Она оказалась вполне результативной с экономической точки зрения. Люди готовы были тратить на его работы немалые по нынешним временам деньги. У этих снимков есть трагическая составляющая, однако их можно воспринимать и как красивые пейзажи. Если зрители придут просто полюбоваться фотографиями — ничего страшного. Может быть, они станут чуть-чуть счастливее. А это именно то, к чему стремится Сигэру.

Фотографии предоставлены пресс-службой Дарвиновского музея.