— Александр Рукавишников работает на грани, — объяснила куратор выставки Ирина Седова. — Он не боится эксперимента. Меня тоже его творчество сначала раздражало. Могла швырнуть каталог, потому что не понимала, о чем эти работы. Постижение их в какой-то степени стало преодолением себя.

Что показывают в Новой Третьяковке

Ретроспектива включает 60 произведений из бронзы, мрамора, гранита, стали и даже войлока. Экспозиция выстроена в хронологическом порядке: от ранних вещей до композиций, созданных специально для выставки. Например, одна из первых студенческих работ — мраморный «Микеланджело Буонарроти» (1972). Целый блок отведен языческим образам: Рукавишников — художник, никогда не терявший связь с «почвой», мифологическим пластом действительности. Наконец, «Девочки на проволоке» (2019) — одна из композиций, законченных прямо к вернисажу: в этой скульптуре есть что-то от трогательной «Маленькой четырнадцатилетней танцовщицы» Дега. Однако творения российского автора куда более витальны — качество, присущее всем женским образам в его творчестве.

Кстати, это лишь третья «персоналка» Рукавишникова. Куратор объясняет подобный курьез большой востребованностью художника, ведь готовить выставку — серьезная и долгая работа.

Женская тема

Музы Рукавишникова — земные, почти монументальные: «Женщина с лопатой», «Женщина, собирающая картофель». «Александр Иулианович — антигламурный автор, — объяснила Ирина Седова. — Он любит тех, кто работает на земле, рожает детей. Его героиня — женщина-мать, прародительница, та, которая «вырастает» из земли и в землю уходит».

Рукавишников соглашается:

— Например, у меня есть серия «Маляры». Представляю, как они едят в перерывах между работой: пьют кефир, откусывают кусок батона. Одеты в простые штаны, ботинки. Так рождается интересный взгляд на женщину. Необязательно изображать современных див — они все одинаковы, на мой взгляд.

Посвящение матери

Некоторые произведения посвящены матери художника, скульптору Ангелине Филипповой. Этим работам отведен небольшой «зал в зале». Здесь и мать с младенцем на руках, и трогательная серия: девочки с пони — так Рукавишников обозначил тему цирка, имевшую для его семьи особое значение:

— Дед со стороны мамы, Николай Васильевич Филиппов, был не только хорошим художником, но и профессионально занимался жонглированием, даже выступал в цирке. И водил туда мою маму. Я вспомнил хрестоматийные образы Тулуз-Лотрека: цирк, пачки, лошади. А маленьких девочек с пони вроде не было. Так родилась серия «Вспоминая Ангелину». У меня порой спрашивают, кто такая Ангелина. И когда говорю, что мама, интрига уходит (смеется).

Заппа в гостях у Рукавишникова

Одна из ранних работ скульптора называется «Старая музыка» (1982). По словам куратора, эта композиция — рокер с ирокезом, поющий в микрофон, — в свое время считалась новаторской:

— В начале 1980-х подобное сочетание материалов — гипса и меха — было чем-то новым, неожиданным. Вообще Александр Иулианович любит музыку, в частности джаз. Многие его произведения выстроены по принципу развития джазовой мелодии: когда автор «уходит» от основного мотива, чтобы затем вернуться к нему.

Сам Рукавишников признается, что слушает разную музыку — от Рахманинова до Роберта Фриппа и Джими Хендрикса: «Сальери еще хороший, мне нравится». Но порой может включить что-нибудь попроще — чтобы не отвлекало от работы: «Какую-нибудь попсу, пошлятину».

Кстати, в мастерской скульптора гостил великий Фрэнк Заппа. Привел его Стас Намин — давний друг Рукавишникова.

— Однажды Стас позвонил и говорит: «Слушай, приехал Заппа. Ты можешь провести с ним три дня, а то мне некогда?» — рассказал Александр Иулианович. — Заппа снимал ленту про художественную интеллигенцию Москвы. Пришел в потертой китайской шубе со съеденным молью воротником. В белых кроссовках — зимой! Вид непотребный. Но человек — очаровательный, интеллигентный. Ему нравилось, что на улицах его никто не узнает.

В мастерской у меня в это время жил и работал один грузинский художник. Когда увидел Заппу, чуть в обморок не упал и стал умолять, чтобы тот послушал его кассету. Уговаривал: «Фрэнк, пять минут, тебе жалко, что ли?» А тот ни в какую: «Не имею права, я здесь как кинорежиссер». Вот профессиональный подход. Видимо, не хотел, чтобы художник потом говорил: меня Заппа хвалил, а вы критикуете.

Некоторые цитаты великого музыканта я запомнил. Например, он спрашивал: «Зачем вы плететесь в хвосте мировой музыки, повторяете все за нашими дураками? У вас такие корни, можно сплошные шедевры писать».

А еще говорил: «Чтобы был успех, надо сочинять песни про любовь. А если про сельдерей написать, даже я, Фрэнк Заппа, никому не буду интересен».