Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

12.07.2019

культура: Вы живете в Париже, но бываете в Москве. Замечаете изменения?
Пинхасов: Да, и очень стремительные. Город преображается быстрее, чем некоторые столицы. Сентиментально отношусь к московскому метро, где провел много времени в студенческие годы. Ездил в институт, читал, думал, мечтал. Это мой любимый вид транспорта — ​профессия заставляет постоянно быть в движении. Московское метро в последнее время меняется в лучшую сторону. К сожалению, этого не скажешь о нью-йоркской подземке, где бывает невыносимо душно, бегают крысы.

культура: Планируете снимать в метрополитене?
Пинхасов: Возможно. Решил ничем себя не ограничивать. Во время съемки нужно быть безмерно щедрым, а при отборе — ​предельно скупым. Не бояться сделать плохую фотографию. В конечном счете, все решает отбор.

культура: Бывали случаи, когда на улице Вам запрещали снимать?
Пинхасов: Да, очень часто. Многие считают, что весь мир за ними шпионит. Впрочем, я уважаю частную жизнь. И когда фотографирую, стараюсь никому не сделать плохо. Нередко прохожие на моих работах — ​лишь часть пейзажа. Порой их даже не идентифицируешь — ​только силуэты.

культура: Вас находили герои публикаций?
Пинхасов: Да, бывали случаи. Еще до поступления в Magnum Photos снимал для французского журнала Actuel в мультинациональном районе. Нелегальная эмиграция, проституция, религиозные ритуалы… В частности, фотографировал традиционную свадьбу в парижской синагоге. Меня предупредили: это очень известные семьи. Были приглашены с десяток фотографов, и я легко среди них затерялся. Молодых сопровождала тележка, на которой стояла камера и осветительные приборы. После долгих сомнений журнал не решился опубликовать кадры. Когда я поступил в «Магнум», туда переместился и мой архив. Совсем о нем забыл. Но однажды случился скандал: фотография с молодоженами появилась на обложке журнала Le Nouvel Observateur. На снимке невеста была в белом платье и фате, а жених — ​в кипе. Для журналистов этот кадр послужил примером межрелигиозного брака. Издание хотело примирить католиков и иудеев после одного недоразумения. В итоге мне позвонил директор «Магнума»: «на нас наезжают, защищайся сам». Мама невесты была дико удивлена и спросила: «Почему там написано, что моя дочь католичка? Из-за фаты? Так это традиционное свадебное украшение, символ девственности». Уличила репортеров в невежестве. И захотела со мной встретиться. Я еще плохо говорил по-французски: все происходило в 1988 году. Она призналась, что подозревала другого фотографа. Но потом поняла — ​это случайность, нелепый казус. И сказала: «Могла бы подать в суд, но не стану этого делать. Признаюсь, мне понравились Ваши снимки. Намного лучше работ остальных фотографов. Если есть еще кадры, поделитесь, пожалуйста, и забудем об этом инциденте».

культура: Как попали в Magnum Photos?
Пинхасов: Одна знакомая предложила встретиться с Себастьяном Сальгадо, которого я очень ценил. Он назначил встречу в «Магнуме». Я показал свои снимки. Сальгадо спросил: «Ты собираешься поступать в агентство?» И очень удивился, когда я сказал, что и мысли не было, просто хотел познакомиться и пообщаться. «Фотографии хорошие. Можно попробовать — ​но не в этом году, в следующем». Я так и сделал. И на удивление — ​поступил.

культура: Кто вдохновил Вас заняться стрит-фотографией?
Пинхасов: Два человека — ​Андрей Тарковский и Анри Картье-Брессон. Тарковского много снимал, его фильмы на меня сильно повлияли: стал по-другому смотреть на мир. Благодаря ему я родился как художник. Лора Яблочкина, тогда невеста Тонино Гуэрры, показала Тарковскому мои работы, вдохновленные его фильмами. При встрече я спросил, что он думает о снимках. Режиссер ответил: «Это не фотография. Фотография — ​это Картье-Брессон, «решающий момент». Я впервые услышал имя великого мастера. И даже не предполагал, что однажды попаду в агентство, основанное им. Картье-Брессон для меня модель поведения художника, журналиста и личности. Бесконечно благодарен ему и за снимки Москвы моего детства. Никто другой так этого сделать бы не смог.

культура: Вы когда-нибудь увлекались политикой?
Пинхасов: Нет. Даже в годы жизни в СССР. Интересуюсь, имею свое мнение, но не участвую в политической жизни. Помню, спросил у Сальгадо, не выглядят ли мои фотографии антисоветскими. Он рассмеялся и ответил: конечно, нет. Совсем не хотелось зарабатывать очки на подобных вещах. Сейчас времена изменились, уровень культуры понизился. Более того, бескультурье в моде. Люди выдают вульгарность за стиль. Но еще недавно, в эпоху Картье-Брессона, этикет был очень строг. Считалось неприличным говорить о политике, например, за столом. Критиковать и высмеивать все без разбора — ​тинейджерское качество. Для этого возраста характерно стремление к эмансипации: хочется перерезать пуповину. Вижу здесь проявление Эдипова комплекса, когда не терпится стать главным, занять место родителя. Молодежь позиционирует себя через субкультуру. Первый признак Эдипова комплекса — ​сдирать с родителей одеяло, демонстрировать, что они небезгрешны. Если субкультура побеждает, с водой могут выплеснуть и ребенка: потерять традицию, культуру.

культура: Вы много снимаете на телефон. А пленку забросили?
Пинхасов: Камера тяжелее смартфона. К тому же мобильный не привлекает внимания. Мы, начинавшие с пленки, видим преимущества «цифры». Поэтому пленкой может увлечься только тот, кто раньше с ней не работал. Возможно, есть разница между цифровыми и пленочными фотографиями, но только в нюансах. И не факт, что пленка качественнее. Еще экспериментирую с видео, выкладываю в Инстаграм. Мне кажется, нельзя стоять на месте. Меняются техника и возможности, меняешься и ты сам. Изменяясь, сохраняешь себя и стиль в своей изменчивости. К сожалению, не всем это удается. Каждый художник начинает как пророк, а заканчивает как священник. То есть повторяет вещи, однажды имевшие популярность. Тем самым не создает ничего нового и становится скучнее. Фотографу опасно пафосное отношение к себе. Как только осознаешь свою уникальность, в тот же момент ее теряешь.

Фото на анонсе: Георгий Пинхасов. Автор фотографии Анна Шмитько