Евгения ЛОГВИНОВА, Санкт-Петербург

06.09.2018

Продолжая освещать тему 100-летнего юбилея бывших царских летних резиденций в качестве музеев, «Культура» беседует с Верой Дементьевой, директором Государственного музея-заповедника «Павловск».

культура: Что, на Ваш взгляд, выделяет дворцово-парковый комплекс «Павловск» среди пригородных музеев-заповедников Петербурга — ​«Царское Село», «Петергоф» и «Гатчина»?
Дементьева: Императорские резиденции создавались в разные временные периоды, соответственно, с различными идеологическими и художественными установками. Петергоф — ​это заявление молодой империи с бьющей через край энергией стремительных преобразований, военных побед. Художественная концепция — ​«не хуже Версаля — ​лучше Версаля». «Царское Село» творит мощная и богатая держава, авторитетная на международной арене. Монархия демонстрирует свою просвещенность, включенность в развитие европейской цивилизации. В период создания «Павловска» России уже никому и ничего не надо было доказывать. Здесь нет обилия золота и драгоценных материалов, у нас царит роскошь иного рода — ​художественное великолепие, мир гармонии с идеальными пропорциями и симметрией.

Просвещенная воля владельцев ансамбля, художественный вкус супруги Павла  I императрицы Марии Федоровны, гений Камерона, Гонзаго, Воронихина, великие таланты целой плеяды мастеров классицизма, коллекции произведений искусств высшей пробы, приобретению которых способствовали самые светлые умы эпохи Просвещения. И менее чем за 50 лет этого совместного творения человеческого гения и природы «Павловск» превратился в шедевр мирового значения, высшее достижение национальной культуры.

Со времен штраусовских сезонов и до сих пор «Павловск» — ​часть культурной идентичности истинного петербуржца.

Павловск так ценился владельцами, что они не производили масштабных перестроек дворца. После смерти Марии Федоровны в 1828 году ее сыновья решили сохранить покои императрицы, Парадные залы в неприкосновенности в качестве мемориала «нашей матушке» — ​своего рода музея, для посещения которого нужно было обратиться к придворному служителю. Так что музейная жизнь здесь началась 190 лет назад. Владелец Павловска великий князь Константин Константинович — ​знаменитый К.Р. — ​в своем стремлении сохранить «характер умной старины» доходил до крайности. Так, до 1915 года центральный корпус дворца не имел электрического освещения — ​только карсельские лампы.

культура: Какие особые мероприятия в «Павловске» приурочены к юбилею, помимо совместных с другими музеями-заповедниками?
Дементьева: Для начала позвольте сказать спасибо моим коллегам — ​руководителям музеев «Гатчины», «Петергофа» и «Царского Села» — ​за то, что полтора года назад они поддержали идею Павловска создать совместную выставку нашего столетия. Коллективы четырех музеев-заповедников объединили свои интеллектуальные, организационные и финансовые ресурсы. От одной выставки пришли к масштабному проекту, рассчитанному на год, — «Век музеев». Лекции, конференции, выставки в стране и за рубежом. Специальные туристические маршруты. Центральное событие — ​музейно-театральное действо «Хранить вечно» — ​стартует в сентябре в Центральном выставочном зале «Манеж».

В самом «Павловске» к юбилею вышло в свет объемное издание «In memoriam» — ​реконструкция вековой истории музея — ​музея, которого могло и не быть.

События первой половины XX века не раз ставили музей на грань или за грань выживания. Революция, Гражданская война, распродажа музейных ценностей 20–30-х годов. Из переписки партийных функционеров и чиновников узнаем о споре, что предпочтительнее: продать Павловский дворец или Гатчинский, «представляющий с художественной и исторической стороны меньшую ценность». К счастью, эти чудовищные планы не сбылись. А дальше… Великая Отечественная, оккупация, организованные Рейхом грабежи, сожжение дворца, разрушение парка, павильонов.

Возможность восстановления пострадавшего Павловского дворца стояла под вопросом. Он вполне мог стать санаторием, домом культуры, базой отдыха… Но стал музеем, и первым среди пригородных дворцов открыл свои двери посетителям.

В год своего столетия мы посвятили все мероприятия гению «Павловска», его создателям и хранителям. Ежегодный и нынче восемнадцатый по счету фестиваль «Императорский букет» — ​Камерону, Бренне, Гонзаго, прочтению их архитектурно-пейзажных замыслов. Девиз его — ​«Прекрасные виды — ​волшебные цветы» — ​«Les belles vues — ​Les fleurs magiques». Специальные конструкции-арки, роскошно украшенные цветами, фиксировали самые пленительные точки восприятия пейзажных картин. Каждый мог запечатлеть на фото или видео эту картину. И судя по количеству в соцсетях постов и перепостов, праздник посетители приняли на ура.

У наших выставочных проектов свой стиль, особый шарм в умении передать колорит эпохи и трогательные моменты человеческой жизни. «На очарованных Славянки берегах» –это о детских и юношеских годах, проведенных в Павловске великим князем Александром Николаевичем, будущим императором Александром II. Мы подготовили эту выставку вместе с ГАРФом и при участии Эрмитажа. Английская гравюра из личной коллекции императрицы Марии Федоровны — ​тоже вместе с Эрмитажем. «Подобны ангелам небесным…» — ​это об императрице Александре Федоровне и ее сестре великой княгине Елизавете Федоровне. В Екатеринбурге идет показ Павловского проекта «Трагедия семьи... трагедия Родины...» в память о зверском расстреле царской семьи, об алапаевских мучениках.

культура: Расскажите о наиболее значительных реставрационных работах? Что еще предстоит сделать?
Дементьева: С приоритетами все ясно. В первую очередь встают объекты аварийные — ​под угрозой утраты. Это только кажется, что Павловск затянул свои военные раны. На грани исчезновения ансамбль Красной долины. Помимо войны, потрудились и современные вандалы. А ведь это самый романтичный участок парка. «Причудливая затея» великого Камерона и его последняя постройка в Павловске. Здесь художественно организованные руины, как бы строений античного мира.

Елизаветин павильон, павильон «Руины», мосты, «Каскад» и водные глади, просторы полян, мягкие очертания холмов — ​все это составляющие ландшафтного ансамбля. И хотя подобные решения широко распространены в европейских парках XVIII века — ​аналога Елизаветину павильону нет! Проект реставрации был показан в Лейпциге на Международной выставке Denkmal, вызвал пристальный интерес коллег-специалистов и в составе всей петербургской экспозиции получил «золото».

Разгребая строительные и земляные завалы павильона «Руины», мы обнаружили десятки фрагментов архитектурных деталей, каменные пьедесталы, мраморный бюст, плиту розового мрамора с рельефным изображением драпировок… Возможно, среди них есть и антики. Известно, что их фрагменты были живописно разбросаны на территории ансамбля. Изучаем.

Реставрации последних лет — ​Итальянская лестница, Большой каскад, Галерея Гонзаго, памятник «Любезным родителям», павильоны «Вольер» и «Холодная ванна», Пиль-башня, мосты Пиль-башенный, Олений, Кентавров, ограда Собственного сада с уникальной девятисекционной скамьей Росси, ворота Старосильвийские, Мраморные и Театральные, памятник великому князю Вячеславу Константиновичу, ландшафтный проект «Колонна «Конец света». В стадии завершения комплексный проект «Руинный каскад и его гидротехнические сооружения». Десятки парковых скульптур, со времен войны хранившиеся в кусках, вернулись на исторические места.

Восстанавливаются пейзажные картины парка с максимальным приближением к авторским замыслам. Ремонтируется дорожно-тропиночная сеть. А она у нас особая — ​широкие аллеи и просеки, лесные тропинки, набивные, дерновые… Если их в одну нить вытянуть — ​как раз до Москвы.

А названия?! Аллеи Красного молодца, Зеленой женщины, Черной шляпы, Белого султана… Нас благодарят посетители за то, что парк так преобразился. Эти оценки приятны, ведь многих трудов стоит содержать в порядке 543 га — ​крупнейший парк Европы.

А знаете, сколько от восстановления Павловского дворца минуло времени? Более полувека! Рекордный срок долговечности обеспечили мастера послевоенной школы. Сравнение не в пользу нынешней реставрации. И держалась бы она больший срок, если бы не протечки да проблемы отопления и инженерных сетей. С глубоким уважением отношусь к труду реставраторов, гордо ношу знак «Почетный реставратор Санкт-Петербурга» I степени. Но реставрация — ​для меня всегда мера вынужденная. Как хирургия вместо исцеляющей таблетки. Самые талантливые действия реставратора — ​все равно глубокое вмешательство, уносящее частицу подлинности.

В нашем случае таблеткой могли бы быть элементарные действия: профилактика разрушений, грамотное содержание и эксплуатация зданий и сооружений — ​все это дешево и эффективно продлевает межреставрационный период.

культура: Возвращаются ли в музей экспонаты, утраченные в предвоенные десятилетия и в годы войны?
Дементьева: Со стороны может показаться — ​счастливый случай. А на самом деле — ​системный поиск, кропотливая работа. Сбор и анализ информации. Постоянный мониторинг аукционов и антикварных рынков. Экспертизы. Длительные и порой тупиковые переговоры, судебные споры. Мы разработали программу, она так и называется «Возвращение». В нее вовлечены коллеги-музейщики из многих стран, друзья музея, коллекционеры и антиквары, банкиры, сотрудники Интерпола, руководители города и даже страны. Их имена навсегда вписаны в Книгу музейной памяти.

В последние годы к нам вернулись значимые музейные ценности. Из довоенных распродаж два живописных полотна: кисти знаменитой Тербуш-Лисиевской и неизвестного русского художника — ​портрет Павла Петровича в младенчестве. Посетители видят теперь роскошный, уникальный сервиз-дежене в египетском стиле. 135 томов, похищенных фашистами в войну, встали на свои полки в библиотеке Росси — ​их вернули в «Павловск» наследники графа Фридриха-Вернера фон дер Шуленбурга. Из частного собрания Австрии — ​ваза белого мрамора, украшавшая Кавалерский зал.

У одного из сервизов нашей коллекции был утрачен только крохотный молочник-сливочник. И вот именно его петербургский коллекционер передал нам в дар.

Но, судите сами, на сегодня по Павловску в розыске военных утрат числится 8715 музейных предметов. А по всем пригородам — ​более 116 000. Нюрнбергский трибунал квалифицировал хищение национального достояния, разрушение дворцов «Петергофа», «Царского Села» и «Павловска» как военные преступления. А у военных преступлений нет срока давности. Ответственность за это лежит на стране-агрессоре. Чем дальше по времени уходит от нас война, тем меньше шансов на добровольный возврат ценностей. Предметы расходятся по разным странам, а новые владельцы заявляют о добросовестности своих приобретений. Думаю, частично наши утраты могли бы быть компенсированы за счет спецфондов перемещенных ценностей. Их необходимо ввести в более активный культурный оборот. На это у наших музеев есть моральное право.

культура: Ваши коллеги из Гатчинского ГМЗ считают, что в «Павловске» находится много вещей из «Гатчины» и они должны быть возвращены. Согласны ли Вы с этим утверждением?
Дементьева: На возврате музейных предметов настаивает не только «Гатчина», но и «Царское Село». Вообще-то, законодатель дал ответ. Всех отсылаю к статье 7 ФЗ‑54 «О музейном фонде РФ и музеях в РФ»: «Музейная коллекция является неделимой». А следовательно, передача на постоянное хранение из музейной коллекции отдельных предметов является нарушением императивной нормы федерального закона. Этим ответом могла бы и ограничиться, но, поскольку претензии одного музея к другому ныне обсуждаются в публичном поле, имеет смысл дать развернутый комментарий.

Павловский дворец стал объектом первоочередного послевоенного восстановления. Такое решение приняла страна. Почему именно «Павловск»? Аргументы общеизвестны. Утрата «Павловска» означала исчезновение не просто одного, пусть и ценного памятника, а целой эпохи. Не последнюю роль в решении вопроса первоочередности сыграл и тот факт, что «Павловск» сохранил 60 процентов довоенной коллекции. В период, когда архитектурная реставрация дворца была завершена, Совет министров РСФСР 4 июля 1956 года принял постановление № 451, в приложении к которому говорилось и о передаче «Павловску» музейных предметов Государственного центрального хранилища музейных фондов пригородных музеев для восполнения утрат военной поры и создания экспозиции — ​музея художественного убранства русских дворцов конца XVIII — ​первой половины XIX века. И ни один правовой акт не определял «Павловск» как место временного хранения до восстановления других дворцов. Это по поводу распространяемого мнения о якобы незаконном удержании «Павловском» музейных сокровищ «Гатчины». Кстати, законность — ​незаконность устанавливается судебной инстанцией, а никак не мнением коллег-музейщиков.

А принцип неделимости коллекции не препятствует выдаче предметов другим музеям на временное хранение. Это происходит при организации выставок, постоянных экспозиций. С разрешений Министерства культуры России, Комитета по культуре Петербурга недавно «Павловск» передал «Гатчине» для воссоздания Греческой галереи 20 мраморных бюстов античных героев. Они после войны были установлены на галереях Павловского дворца, а исторически здесь стояли бронзовые. По гипсовым подлинным слепкам из научно-исследовательского музея Академии художеств РФ произведены отливки в бронзе. Так «Павловск» возвратил исторический облик галереям дворца, а «Гатчина» — ​Греческую галерею. Передана и мраморная ваза. Она — ​композиционный узел Парадной лестницы Гатчинского дворца… Сейчас готовим к передаче для воссоздаваемого кабинета Николая I люстру на восемнадцать свечей с украшениями в виде военной арматуры.

Вещи из исторической коллекции «Гатчины» находятся сегодня не только в «Павловске». 3458 музейных предметов Гатчинского дворца рассеяны по 29 музеям России, а Павловские предметы — ​по 28 музеям, среди них Эрмитаж, Русский музей, ГМИИ им. А. С. Пушкина. Аналогичная ситуация и с Александровским дворцом «Царского Села».

Военные потери «Гатчины» — ​38 152 музейных предмета, Александровского дворца — ​22 628. Полноценное воссоздание исторического облика при таких утратах невозможно. Мне близка боль музейных сотрудников по утраченному. Мне понятно их страстное желание вернуть интерьерам подлинное убранство. Но решение проблем «Гатчины» и Александровского дворца разорением экспозиции «Павловска» не имеет ни правового, ни справедливого, ни нравственного основания. Кстати, о нравственности. Ее урок преподнес всем нам Михаил Пиотровский. По поводу музеефикации Александровского дворца он собрал нас, руководителей Русского музея, Эрмитажа, ГМЗ «Павловск» и ГМЗ «Царское Село» и просто спросил: «Чем мы можем помочь «Царскому Селу» в создании экспозиции Александровского дворца?». Вот так наметился путь профессионально честного сотрудничества. Уверена, единственно правильный путь.

культура: По поводу отношений музея с «современным» искусством. В павильоне «Холодная ванна», недавно открывшемся после реставрации, представлена мультимедийная инсталляция Александра Райхштейна. Планируется ли продолжать подобные проекты?
Дементьева: Не скрою, у меня были сомнения: мультимедийные технологии самодостаточны и часто агрессивны к исторической среде, но Александр Райхштейн достойно справился с задачей. Получился увлекательный рассказ о культуре омовения и красоте человеческого тела.

культура: Многие руководители музеев-заповедников жалуются на сложности с охраной территории. В «Павловске» тоже случаются эксцессы (например, не так давно «унесли» пресс-папье наполеоновских времен). Что делается музеем для решения подобных проблем?
Дементьева: Такое пережить и врагу не пожелаешь. Обычно в таких случаях жалуются: мол, денег нет на оснащение эффективными средствами безопасности. В нашем случае, все виды сигнализации и средства контроля сработали. Не сработали люди. Пресловутый человеческий фактор. В этой ситуации сложно рассуждать, что для охраны музея лучше: собственная служба безопасности, полиция, Росгвардия, ЧОПы… Везде люди. И одно ясно: они теряют бдительность, когда работа становится рутинной. Хорошо, что это происшествие имело счастливый исход. Музейный предмет найден, изъят у преступника, виновные наказаны, контракт с ЧОПом расторгнут.

культура: Каким Вы видите Павловский дворцово-парковый ансамбль в XXI веке? Нужно ли «Павловску» меняться, и если да, то каким образом?
Дементьева: Думаю, что и в следующем столетии задача у музея одна — ​хранить вечно. И если изменения — ​то только подчиненные этой цели.