Алексей ЗАХАРЦЕВ, Санкт-Петербург

23.04.2015

Накануне 70-летней годовщины разгрома германского фашизма мы вспоминаем не только события мая 1945-го. Огромной ценой оплачена наша Победа, и одной из самых героических страниц войны стала оборона Невского пятачка. Узкую полоску земли на левом берегу реки красноармейцы удерживали с начала Ленинградской блокады, ценой больших потерь отвлекая на себя превосходящие силы противника. Но именно отсюда началось в итоге наступление, прорвавшее огненное кольцо.

Среди многих тысяч солдат и офицеров на Невском пятачке воевал и в ноябре 1941-го был тяжело ранен боец 330-го стрелкового полка 86-й дивизии Владимир Спиридонович Путин — отец президента России. Нынешний юбилей Победы вместе с нами встречают девять его однополчан, сражавшихся на ленинградской огненной земле. Чудом выжившие в тех страшных боях, они делятся с «Культурой» своими воспоминаниями и размышлениями.

Безумство храбрых

«Кто под Дубровкой смерти миновал, тот во второй раз рожден», — эта фраза стала крылатой среди защитников Невского пятачка. Ветераны вспоминают: боец воевал на плацдарме от силы две недели — потом или ранение, или гибель. Только по официальным данным, на узенькой прибрежной полоске, примерно 3000 на 550 шагов, за дни и ночи обороны полегло около 200 000 красноармейцев. Почти тридцать лет здесь не росли деревья — настолько почва пропитана солдатской кровью и оплавленным металлом.

Когда фашисты 8 сентября 1941-го захватили левый берег Невы вплоть до Шлиссельбурга, сомкнув вокруг Ленинграда осадное кольцо, небольшая излучина на левобережье показалась удобной для организации контрнаступления: напротив, к деревне Невская Дубровка, подходила железная дорога, ширина Невы в этом месте до 300 метров, а берег пологий. И, главное, до отдельной 54-й армии, пытавшейся снаружи кольца деблокировать северную столицу, — всего-то два десятка километров. Существенным осложняющим обстоятельством была, правда, сама местность — окрестности просматривались как на ладони и простреливались с возвышающегося в полутора километрах комплекса ГРЭС, где гитлеровцы разместили огневые точки.

После нескольких неудачных попыток первые части форсировали Неву 19 сентября. Развить наступление навстречу 54-й армии сил не хватило, но зато удалось закрепиться на плацдарме, наладить переправы для пополнения личным составом и боеприпасами и, таким образом, продержаться до мая. Когда пошел лед, и доставлять подкрепление через Неву стало невозможно, фашисты уничтожили последние два десятка наших солдат, дравшихся до конца. Однако уже в сентябре второго года войны советский десант вновь завладел Невским пятачком, и именно из этого района началось решающее наступление, прорвавшее блокаду, — 18 января 1943 года в ходе развития операции «Искра» соединились войска Ленинградского и Волховского фронтов. Вне всяких сомнений, Невский пятачок навсегда останется символом мужества, стойкости, жертвенной любви к Родине. Для фрицев крохотный клочок земли (с трех сторон — враг, позади — Нева и осажденный город) был кровоточащей занозой. Так, командующий группой армий «Север» генерал-фельдмаршал Вильгельм Риттер фон Лееб в мемуарах обращается к событиям у Невской Дубровки целых 33 раза. А унтер-офицер 227-й пехотной дивизии вермахта Вольфганг Буфф недоумевал в своем дневнике: «Не знаешь, чему больше удивляться: безумству тех, кто отдал приказ на эту безнадежную операцию, или мужеству смертников, выполнявших его».

Но настолько ли «безумным» было это решение Ставки? Да-да, именно Верховный главнокомандующий лично предложил создать «ударные полки из смелых людей, которые смогут пробить дорогу на восток». Попытка, к сожалению, удалась не сразу. Но именно защитники пятачка не позволили сомкнуть вокруг северной столицы второе блокадное кольцо, постоянно отвлекали на себя внушительные силы врага. Вермахт сообщал о 40 000 убитых вокруг плацдарма. Мы потеряли в пять раз больше. Каждые сутки (атаки, контратаки, артиллерийские и минометные обстрелы не прекращались ни днем, ни ночью) в огненном котле перемалывалось от роты до батальона. Убитых не хоронили. Мертвыми телами укрепляли окопы... До сих пор на поле брани местные жители, добровольцы-поисковики вместе с Отдельным поисковым батальоном Минобороны находят останки погибших. 19 сентября 2014-го, в 73-ю годовщину плацдарма, с воинскими почестями были захоронены еще 372 красноармейца... 

Богатыри Невы

Сначала на защиту Невского пятачка бросали все новые и новые части. Вскоре, обескровленные, потеряв до 90 процентов личного состава, они отправлялись на переформирование. Затем оборону плацдарма де-факто закрепили за 86-й дивизией, и ее постоянно доукомплектовывали красноармейцами и ополченцами. До 70-й годовщины Победы смогли дожить лишь девять защитников из 86-й дивизии. Причем все они воевали не на правом, тыловом, «обеспечивающем» берегу, а непосредственно на плацдарме, в самом пекле! Вот их имена: Григорий Ильич Богорад, Нина Ивановна Виноградова, Михаил Петрович Зорин, Анатолий Аполлонович Лавров, Василий Николаевич Мальцев, Михаил Андреевич Павлов, Екатерина Ивановна Тутурова, Зиновий Леонидович Меркин, Мария Федоровна Кукушкина. 

— Для Ленинграда Невский пятачок был как Куликово поле, — говорит председатель Совета ветеранов 86-й дивизии Екатерина Тутурова, — здесь шли самые кровопролитные бои, здесь впервые на Ленинградском фронте военные части стали гвардейскими. Мы оттягивали силы фашистов от Дороги жизни, не позволили немцам встретиться с финнами и замкнуть второе кольцо блокады. Враг был остановлен, не продвинулся ни на шаг. 

— Если бы мы не сдерживали фашистские полчища, они были бы переброшены под Москву и в Сталинград. Я все больше убеждаюсь, что другого выхода у нашего командования не было. Да, несли огромные потери, но Родина цены не имеет... — уверен Михаил Павлов.

— Почти беспрерывно и днем, и ночью немцы вели артиллерийский и минометный огонь. В редкие часы случалось затишье, — рассказывает Григорий Богорад. — По ночам с правого берега переправляли новых бойцов, с левого — раненых. Немцы запускали осветительные ракеты на парашютах размером с носовой платок. Они очень медленно летели, будто стояли в воздухе, освещая переправу, и снова начинался обстрел. Меня ранило осколком. Перевязали, положили в лодку. Мины рвались рядом, но Бог миловал: мы благополучно доплыли до Большой земли. 

— Здесь людей убивало сотнями. Вспоминать это очень тяжело, — вздыхает Анатолий Лавров. 

Себя он считает везунчиком — за всю войну получил всего одно ранение и одну контузию. И это несмотря на сверхопасную профессию сапера. На крайний случай, на передовой при нем всегда была граната, чтобы подорвать себя и врагов. 

Мария Кукушкина вспоминает, что на фронт взяла томик Пушкина, с ним было как-то легче: «Одежонка-то у нас была тонкая, сами — худющие доходяги. Сил никаких. Утром просыпаешься и не можешь подняться: одежда примерзла к земле. Но мы верили — фашистских гадов победим, как бы ни было тяжело». 

— Из памяти никогда не сотрется наш коллектив — солдаты и командиры, с которыми мы были вместе: преданные, честные, порядочные ребята. Помогали друг другу, делили кусочки хлеба. Это были настоящие советские солдаты, — гордится Михаил Зорин, — рядом, плечом к плечу сражались русские, украинцы, татары, евреи, армяне. Выжить помогала настоящая дружба. Мы были у фрицев как на ладони — все простреливалось. Но все равно спокойной жизни им не давали. Постоянно контратаковали, устраивали ночные вылазки. Первый раз пуля оцарапала мне шею — снайпер промахнулся, второй раз, в ноябре 1941-го, ранило в ногу. Перевязали и отправили через Неву, в госпиталь.

Судьба человека

В то же время, в ноябре 1941-го, на кровавом плацдарме был тяжело ранен красноармеец 330-го стрелкового полка 86-й дивизии Владимир Спиридонович Путин. Несмотря на вражеский обстрел, его тоже удалось переправить в медсанбат. Своего однополчанина хорошо помнят боевые товарищи: Владимир Спиридонович до последних лет приходил на встречи ветеранов. «Он был очень требовательным к себе и скромным, никогда не кичился, что его сын — первый вице-мэр Санкт-Петербурга, а потом и директор ФСБ. О том, что Владимир Владимирович возглавит страну, ему узнать было, увы, не суждено», — говорят Григорий Богорад и Михаил Зорин.

Сам президент рассказал о своем отце в книге «От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным»: «Отца тяжело ранили на этом пятачке. Ему и еще одному бойцу дали задание взять «языка». Они подползли к блиндажу и только приготовились ждать, как оттуда неожиданно вышел немец. Растерялся и он, и они. Немец пришел в себя раньше. Достал гранату, запустил в них и спокойно пошел дальше... Немец, наверное, был уверен, что убил их. Но отец выжил, правда, ему осколками переколотило ноги». 

Самое сложное, вспоминает президент, было переправить тяжелораненого через Неву, в медсанбат:

— Все понимали, что это самоубийство, потому что там был пристрелян каждый сантиметр. Ни один командир приказа доставить его в госпиталь, конечно, не отдал бы. А добровольцев как-то не нашлось. Отец к этому времени столько крови уже потерял, что было ясно: вот-вот помрет, если его так оставить. Тут на него случайно и наткнулся один боец, его бывший сосед по дому. Он все понял, без лишних слов взвалил отца на себя и потащил по льду Невы на ту сторону. Они были идеальной мишенью и все-таки уцелели. Сосед дотащил отца до госпиталя, попрощался и вернулся на передовую. 

В госпитале Владимир Спиридонович провел несколько месяцев. Каждый день его навещала супруга, Мария Ивановна, вспоминает президент: 

— Мама... сама-то была полуживая. Отец увидел, в каком она состоянии, и потихоньку от медсестер начал отдавать ей свою еду. Правда, маму с отцом быстро засекли за этим занятием. Врачи обратили внимание на то, что он теряет сознание от голода. Когда выяснили причину, сделали им внушение, даже перестали маму к отцу пускать на какое-то время. А в результате оба выжили. Только отец после этого ранения так всю жизнь и хромал...

Когда нынешнего Верховного главнокомандующего спросили, не слишком ли дорогой ценой обошлась оборона Невского пятачка, он ответил просто:

— Я думаю, что на войне всегда бывает много ошибок. Это неизбежно. Но если ты воюешь и думаешь о том, что вокруг тебя все ошибаются, никогда не победишь. Нужно прагматично к этому относиться. И надо думать о победе. Они тогда думали о победе. 

Гвардия не стареет

Когда Владимир Путин работал в Питере, то часто бывал на Невском пятачке. И сейчас, как только позволяет сверхплотный график, приезжает поклониться святым рубежам. Чаще всего — скромно, без прессы и официальных церемоний. И каждый год к 9 Мая Владимир Владимирович присылает именные поздравления однополчанам отца. 

— Эти открытки мне очень дороги, — говорит Екатерина Тутурова, — Путин поздравляет лично меня и моих друзей. И я рада, что он помнит о подвиге отца, о тех, кто сражался рядом с ним, обо всех ветеранах. 

Самым молодым из защитников Невского пятачка уже перевалило за 90. Но все равно ветераны дружат семьями, стараются чаще встречаться. Они в курсе текущих событий, а сейчас особенно внимательно следят за происходящим на Украине.

— Американцам нужен плацдарм против России. Набрали бандитов да оборванцев, бьют теперь простых украинцев, подбираются к нам... — возмущен Михаил Зорин. — Но бандеровцы получат по шее, и Новороссия это уже примерно доказала. Хотя действуют защитники Донецка и Луганска очень аккуратно и гуманно, пленных отпускают. А со стороны Киева — как с цепи сорвались. Думаю, минское перемирие немного их успокоит. Но что, если порошенковцы соберутся с силами и опять пойдут в наступление? Может быть, даже на Крым...

— Был бы немного моложе, пошел бы добровольцем, — сжимает кулаки Михаил Павлов. — Это же не сегодня все началось. США настраивали против России и Прибалтику, и Грузию, сейчас — Украину.

— На фронте мы не смотрели, кто какой национальности, бились, прикрывая друг друга, как одна семья, — говорит Зиновий Меркин. — После войны на Украину ездили в гости к однополчанам — принимали, как родных, очень душевно, искренне. А сейчас в Киеве фашисты такие зверства творят, что ехать туда действительно страшно. Но еще страшнее за наших друзей — ветеранов, которые, оставаясь на Украине, не могут даже надеть свои ордена, не подвергаясь оскорблениям и нападкам. 

— Я удивлена и поражена, что Запад не хочет видеть разгула нечисти, захватившей город-герой Киев, — недоумевает Екатерина Тутурова. — Эти фашистские шествия, свастики, погромы, люстрации! В голове не укладывается, что такое происходит после войны, которую мы прошли все вместе. Как может Европа, пострадавшая от Гитлера, поддерживать новое рождение коричневой чумы, более того, объявлять нам санкции? Конечно, сейчас всем нам трудно. Но мы никогда не станем предателями. Я надеюсь на Путина. Мы все на него надеемся, считаем своим, поддерживаем. А тем, кто скалит зубы против России, надо лучше изучать историю: нашу страну никогда и никому не удавалось поставить на колени. И сейчас не получится.