Тамара ЦЕРЕТЕЛИ

14.02.2015

С 16 по 22 февраля в Россию снова приходит Масленица — самый веселый и «прожорливый» народный праздник.

«Блин не клин, брюха не расколет» — гласит русская поговорка. Братские славянские народы с этим полностью были согласны. Македонцы говорили: «Нажрался, как в Масленицу». Белорусы доказывали эти тезисы не словом, а делом: обвязывали брюхо лыком и ели, пока оно не порвется (не брюхо — лыко)... А еще уверяли: в последний день праздника подкрепиться надо семь раз — по числу недель грядущего поста. Хорваты цифру оспаривали — считали, что трапезничать необходимо девять раз. Словенцы настаивали на числе десять, а поляки и вовсе утверждали: сколько раз собака махнет хвостом, столько раз и ешь... В общем, ограничения не приветствовались — таким образом «обеспечивалась» сытая жизнь в будущем.

На первом месте стояли, конечно же, блины. Вовсе не потому, что напоминали по форме солнце, как принято считать. Блины у славян всегда были поминальной едой. И масленичные не исключение. Первый блин, испеченный в праздник, клали на слуховое окошко — «для душ родительских». А в последний масленичный день — Прощеное воскресенье — ходили на кладбище. По дороге ничего не произносили, лишь на могиле начинали говорить с умершими — просили прощения. И непременно жертвовали усопшим их еду — блины. Назад возвращались также молча. Вот вам и жизнерадостная Масленица — с культом предков в придачу.

Поминальная обрядность — неотъемлемая часть любимого в народе праздника. Который носил явно выраженный магический характер — на протяжении недели действия крестьян были направлены на то, чтобы способствовать плодородию земли, заодно и размножению всего живого. А без покойников в этом деле никуда. Умирая, человек становился частью земли и соответственно «влиял» на плодородие. Вот и надо было его всячески умилостивить, «накормить» блинами, иногда «напоить» водкой, а то пошлет обиженный покойник неурожай, и помирай с голоду.

С идеей плодородия связан и обязательный атрибут праздника — чучело, или Масленица. Встреча и проводы куклы были главными событиями торжества. Делали ее к началу широкой Масленицы — к четвергу. Сначала торжественно «встречали» — то есть водили по всей деревне с шутками-прибаутками. Кое-где в роли Масленицы мог выступать и человек — например, пьяный мужик, наряженный в женскую одежду и увешанный бубенцами. После «встречи» о виновнице торжества на несколько дней забывали. Пока в воскресенье не наступала пора «проводов», которые превращались в настоящий фарс. Рядом с чучелом могла идти наряженная в попа баба, размахивающая импровизированным «кадилом» и выкрикивающая «Аллилуйя!» За ней следовала толпа крестьян — воющих, плачущих, хохочущих. Такая «похоронная» процессия направлялась за пределы деревни, где куклу сжигали, топили или весело разрывали на части — под всеобщее ликование и смех. Так бесславно и погибала Масленица.

Над разгадкой этого ритуального «убийства» мучилось не одно поколение ученых. Какие только гипотезы не выдвигали — будто Масленица являла собой до смерти надоевшую зиму, и за это ее сжигали, то есть прогоняли. Или же олицетворяла саму смерть, которую крестьяне «побеждали». На самом деле в Масленице видели средоточие растительной силы земли, как то доказал главный отечественный фольклорист Владимир Пропп. И таким образом включил нашу героиню в комплекс верований об умирающем и воскресающем божестве растительности.

В античности с богами, отвечающими за плодородие, поступали так же — сначала ритуально «убивали» (топили, разрывали), чтобы те могли «воскреснуть». Только после этого природа «оживала».

Схожим образом поступали с Масленицей, дабы стимулировать весеннее возрождение. Кстати, куски растерзанного чучела или пепел куклы разбрасывали по полям — Масленица должна была «возродиться» в растительности. Подобным образом ежегодно «воскресал» Осирис в Древнем Египте. Жрецы лепили его статую из земли, глины и семян: бог считался ожившим, когда зерна прорастали.

О культе растительности говорят и прочие атрибуты праздника. Например, западные славяне в масленичные дни прыгали — чем выше, тем внушительнее будут посевы. Либо танцевали, приговаривая: «Дай бог, чтобы у вас репа такая большая была». Считалось, кто не пляшет, у того и урожая не будет. Русские крестьяне водили хороводы — с той же целью. Или качались на качелях — тут тоже следовало взмыть повыше. Прочие праздничные действа также были направлены на стимулирование земли — катание по ней, скатывания с горок и даже драки. Бока друг другу мяли «не из одного удовольствия и потехи», а для хорошего урожая. Бились не только мужики — например, на Нижегородчине бабы лупили друг друга, чтобы лен уродился...