Дарья ЕФРЕМОВА

14.03.2019

Известный писатель, недавно вступивший в Общественный совет комитета Госдумы по культуре, рассказал об актуальных вопросах искусства, книжной индустрии и планах на ближайшее будущее.

культура: Ваше согласие войти в думский Совет по культуре вместе с Сергеем Шнуровым наделало много шума. Даже в рейтинговых телепередачах обсуждается, зачем это понадобилось людям, прежде от политики далеким. Думаете, сработал старый добрый стереотип о том, что художник должен быть в оппозиции к власти?
Водолазкин: А мы со Шнуром сговорились. Если серьезно, тоже не понял, из-за чего такая шумиха. Особенно удивительно, когда в этом пытаются найти какую-ту меркантильную подоплеку, – большинство из тех, кто идет в Совет, уже состоялись в своей области и в протекции не нуждаются. Да и цель делать политическую карьеру ставят далеко не все. Не случайно там оказываются даже такие аполитичные люди, как я.

Впрочем, за других говорить не берусь, могу лишь о себе — я принял предложение потому, что это орган не властный, а совещательный. Это совет, в самом точном смысле слова. А если кто-то просит моего совета, почему бы мне его не дать... Кроме того, когда разговор заходит о культуре, чиновников просто опасно оставлять наедине с самими собой. Люди искусства в таком деле просто необходимы: мы можем предоставить информацию из первых рук, рассказать о проблемах той или иной области культуры, оценить последствия принятия того или иного решения.

культура: Какие вопросы, на Ваш взгляд, сейчас первостепенны? Споры об искусстве доходят до такого накала, что звучат соображения, не вернуть ли цензуру, ну или хотя бы худсоветы.
Водолазкин: Цензура и худсоветы в советском смысле, конечно, не нужны. Такие меры совершенно себя не оправдали. Другое дело, должно быть экспертное мнение, но это касается больше театров, нежели литературы. Сейчас ведь «повестку» определяет не столько власть, сколько деньги, которые, среди прочего, распределяет и власть. Говорю «среди прочего», потому что существует огромная доля частного капитала. Тут надо понимать, что любой вкладывающий деньги дает их с определенными ожиданиями. Только ожидания эти не должны касаться того, каким будет произведение искусства, пусть решает автор, важно, чтобы произведение состоялось как факт. Здесь проходит очень тонкая грань: с одной стороны, человек, взявший на себя обязательства, должен подходить к ним ответственно, с этим в подавляющем большинстве нет проблем. С другой стороны, инвесторам также следует доверять художнику, давать ему возможность делать то, что он считает нужным. В общем, стоит десять раз подумать, прежде чем вводить какие-то ограничения. Искусство должно регулироваться не резолюцией чиновника, а общественным мнением. Когда что-то активно не нравится, возмущает, тем более оскорбляет, люди дают обратную связь. Пишут в блогах, прессе, а на Западе даже и в суд могут подать. Не вижу в этом ничего плохого.

Есть еще одно важное обстоятельство: за предыдущие десятилетия мы привыкли к экспериментальному характеру искусства. Ждем «нового слова», пусть даже оно будет не очень удачным.

культура: Считаете такой подход устаревшим?
Водолазкин: Конечно, мы ведь пришли к другому этапу развития. Сегодня актуальность искусства определяется тем, насколько оно отвечает общественным настроениям.

А в обществе, которое обрело устойчивую структуру, не нужно законодательно регулировать свободу художественного высказывания. Если большинству зрителей категорически не нравится то, что создал тот или иной постановщик, театр способен самостоятельно сделать выводы и справиться с ситуацией. Но это относится к видам искусства, которые не могут существовать без финансовых вложений, то есть к театру и кино. Что касается литературы, тут все иначе: писатели, как правило, не требуют финансирования, когда садятся за новый роман. И в основном они и сами довольно остро реагируют на вызовы времени.

культура: Вокруг современного литпроцесса бушуют не меньшие страсти. Сетуют, что начинающему автору не пробиться, в топах новинок и премиальных списках одни и те же имена и лица. Издательства избегают малоизвестных авторов, чтобы не понести финансовых рисков.
Водолазкин: Существует устойчивое мнение о трудной жизни начинающего литератора в России. Отчасти оно справедливо, но лишь в той мере, в какой вообще сложно войти в литературу во всем мире во все времена. Издательства специально не чинят препятствий. Если рукопись действительно талантливая, но непонятно, как она будет продаваться, ее могут издать в мягкой обложке и на недорогой бумаге.

Да и количество ярких дебютантов, появившихся в последние годы, опровергает этот стереотип. Издали Гузель Яхину с романом «Зулейха открывает глаза», Григория Служителя и его «Дни Савелия», Алексея Сальникова и «Петровых в гриппе...». Относительно недавно читатели узнали про Ксению Букшу — она пришла в большую литературу из интернета. Этот ряд можно продолжать. Поверьте, я не знаю ни одного талантливого романа, который в конце концов не проложил бы себе дороги к читателю. Реальная ситуация часто опровергает выражаемую грусть о том, что не пробиться. А бывает, человек издает книгу за свой счет — и весь тираж хранится дома под кроватью, иногда что-то удается подарить знакомым.

культура: Мизерные тиражи и сложное положение толстых журналов — еще одна горячая тема. Вспоминают, что в советское время можно было опубликоваться в «Новом мире» и проснуться знаменитым.
Водолазкин: Мне кажется, это разные вещи. Толстые журналы действительно нужно поддерживать, это и есть то самое экспертное мнение, которого нам всем так не хватает. Но делать это надо не слепо, не для того «чтобы было». Помогать стоит наиболее значимым в литературном процессе, изданиям высокого качества. Что касается тиражей, тут все регулируется спросом. Каждый текст имеет своего читателя, и его предполагаемый тираж сейчас довольно точно просчитывают маркетологи. В среднем выходит немного, по 2–3 тысячи экземпляров, но тут не на кого жаловаться. Если книгу раскупают, если она имеет успех, ее допечатывают до потери пульса. Это чисто советская традиция: обижаться, что тебя напечатали малыми тиражами. Но тогда это не было связано с успехом, существовали какие-то другие загадочные связи. Тираж у каждой книги ровно такой, какой нужен, чтобы обеспечить всех желающих ее прочесть.

культура: Еще одна боль индустрии — цены на книги и вопрос выживания небольших магазинов. Есть прогнозы, что скоро их полностью заменит интернет-торговля, а уцелеть смогут только крупные сетевики.
Водолазкин: Эту тему, среди прочего, на одном из заседаний подняла Наталья Дмитриевна Солженицына. Если вспомнить о традиции нашей самой читающей страны, книги для многих являются предметом первой необходимости, как хлеб. Держат же в приемлемом состоянии цены на хлеб, крупы, соль. Но откуда берется такая стоимость книг? Отпускная цена издательства не высока, автор тоже получает немного, основные накрутки происходят из необходимости магазинов платить аренду. Вот тут государству нужно принять какие-то меры. Если закроются маленькие магазины и останутся только крупные точки, будет очень обидно. Там ведь необыкновенная атмосфера формируется, туда ходят завсегдатаи, ведутся неторопливые беседы. Что может быть приятнее, чем зайти в такой частный магазинчик, выпить кофе, полистать понравившиеся новинки, а потом решить, покупать или нет...

Фото на анонсе: Сергей Кузнецов/РИА Новости