Юрий ТАТАРЕНКО

10.02.2019

В Новосибирске выбрали столицу Тотального диктанта‑2019: ею стал Таллин. Автор текста, писатель Павел Басинский, приедет в Эстонию 13 апреля, чтобы прочитать диктант на главной площадке, в Центре русской культуры. Против выступил министр юстиции страны Урмас Рейнсалу. Однако есть основания полагать, что проведению акции, объединяющей людей по всему миру, это никак не навредит. Корреспондент «Культуры» встретился с Павлом Басинским и узнал о том, как создавать современную прозу, кого можно назвать русским Эмилем Золя и почему сегодня все реже обращаются к книге.

культура: О чем текст, который станет очередной проверкой грамотности для тысяч людей?
Басинский: В диктант включены четыре эссе в детективном ключе, все они о русской литературе. Первое — ​о «Моцарте и Сальери» Пушкина. Второе — ​про «Мертвые души» Гоголя. Третье посвящено пьесе Горького «На дне». Заключительное — ​270 слов на тему толстовской истории о «зеленой палочке», рецепте человеческого счастья. По традиции, тексты прочтут в разных часовых поясах, чтобы избежать подсказок.

культура: Насколько тяжело шла работа над окончательным вариантом?
Басинский: Да уж, было много всего (улыбается). Видите ли, диктант должен содержать определенное количество сложных предложений, а также грамматических и синтаксических ловушек. Их предстояло равномерно распределить по четырем частям. Подключился даже Институт русского языка РАН и новосибирские филологи.

культура: Вы выступили соавтором сценария фильма «История одного назначения». Не так давно за эту работу Вы были удостоены премии «Золотой орел». Что привело в кино?
Басинский: В 2010 году Авдотья Смирнова пригласила меня в телепрограмму «Школа злословия», которую вела вместе с Татьяной Толстой. А потом Дуне в руки попала моя книжка про Толстого — ​«Святой против Льва». Так у Смирновой возникла идея снять новую картину.

Дуня спросила, готов ли я написать сценарий художественного фильма по трехстраничной главке. Согласился, хотя до этого работал только над документальными картинами.

Дуня познакомила меня со сценаристом Аней Пармас, мы поработали, показали готовый вариант продюсеру Сергею Сельянову. Тот прочел и сказал: «Странно, а что так мало у вас Толстого?» После чего Аня с Дуней довели текст до готовности, многое поменялось.

культура: Не хотели бы продолжить трудиться в кино? Написанная Вами биография Горького могла бы лечь в основу хорошего сценария. Какие страницы его жизни кажутся наиболее интересными?
Басинский: Вся биография Горького, насыщенная яркими событиями, очень любопытна — ​от и до. Взять, к примеру, 14 лет, проведенные им в Италии — ​сначала на Капри, затем в Сорренто (с выездами на родину). На острове писатель устроил свою Ясную Поляну: кто туда только не приезжал — ​Леонид Андрееев, Бунин, Шаляпин, Ленин…

Горький — ​глыба. У него 25 томов художественной прозы, где есть действительно великие произведения. Масштаб личности невероятный. Чем дольше его изучаешь, тем больше понимаешь, что он необъятен. Недавно опубликованы 10 000 его писем, многие — ​огромные, практически эссе. На очереди выход примерно 20 томов публицистики…

Еще совсем недавно мне казалось, что имя Горького забыто. И вдруг к 150-летию его вновь стали активно ставить. Это не может не радовать. Считаю, драматургия Горького сильнее прозы. Пьесы «На дне», «Егор Булычов и другие», «Варвары», «Старик», «Мещане», «Дачники» — ​потрясающие. В прозе отмечу ранние рассказы, а также роман «Мать» — ​очень актуальный сегодня текст.

В человеческом отношении писатель был очень сложный — ​добрый и злой, сентиментальный и жестокий. Вспомним, как он отозвался на самоубийство Маяковского: «Нашел время!» Думаю, фильм о Горьком мог быть очень интересным. Особенно финал — ​ведь нет никаких документов, свидетельствующих о том, что литератора убили. Все это наши фантазии и домыслы.

При этом, мне кажется, в биографии нельзя ничего придумывать. Ну, как, например, можно написать: «Толстой подошел к окну и сказал: «Хороший день»? Откуда ты знаешь, что он говорил, и говорил ли вообще. Информацию о герое жизнеописания можно получить из дневников. У меня были кое-какие неточности в тех же книгах о Толстом, но в последующих переизданиях я их исправил. Также считаю, биограф не должен заниматься анализом художественных произведений. Это дело литературоведов.

Моя любовь к толстовским текстам непреходяща. А вот отношение к Толстому и его ближайшему окружению постоянно меняется.

культура: Означает ли это, что можно ждать Ваших новых сочинений о Льве Николаевиче?
Басинский: Пока ничего подобного не планирую. Все-таки выпустил четыре книги о нем — ​практически подряд, это уже неприлично! (смеется).

В прошлом году у меня вышла другая биография, «Посмотрите на меня. Тайная история Лизы Дьяконовой» — ​об одной из первых русских феминисток. А в 2011-м переиздавалась работа о Горьком, «Страсти по Максиму». То есть я немного от Толстого отошел. Чтобы продолжать писать о нем, надо становиться настоящим толстоведом. Уважаю их, святые люди. Но я не могу так долго разрабатывать одну тему.

Хотя Толстой сейчас, ну, последние лет десять точно — ​это, безусловно, главный мировой писатель. Достоевский менее известен в мире. А популярность Льва Николаевича растет как снежный ком.

культура: На чем она базируется?
Басинский: Попробую объяснить. Достоевский все-таки ставил метафизические вопросы: тварь ли я дрожащая или право имею? Писал о том, что мир не стоит даже слезинки замученного ребенка. Это занимало умы людей в двадцатом веке. А сейчас нас больше беспокоят какие-то цивилизационные темы — ​проблемы брака, религиозной толерантности, применение смертной казни, которые Толстой рассматривал очень радикально.

Лев Николаевич не просто сверхпопулярен — ​он стал главным российским брендом. Понимаете, есть Леонардо да Винчи — ​и другие художники. А в литературе есть Толстой — ​и все остальные. Он, безусловно, больше, чем писатель.

культура: Его популярность только набирает обороты, а язык Пушкина и Грибоедова, похоже, стремительно устаревает. Откуда этот парадокс?
Басинский: Во-первых, пушкинский язык не устарел, поскольку мы на нем говорим. Хотя и не используем больше такие слова, как «ланиты» или «перси».

Кроме того, длинными предложениями, встречающимися у Толстого, сейчас, пожалуй, невозможно говорить. И уж совершенно точно в современной прозе нельзя описывать дуб. Деревья у всех, даже у детей, давно визуализированы.

культура: А что же следует писать нынешнему прозаику?
Басинский: Еще Андрей Битов, царство ему небесное, утверждал, что после Достоевского не надо рассказывать, надо пересказывать. Напиши слово «дуб» и помести его в нужный контекст. Этого достаточно.

культура: Сегодня Львов Толстых у нас нет. Почему?
Басинский: Ну, у нас сейчас и Достоевских нет. Греки вот не переживают, что у них не появляется ни нового Гомера, ни Эсхила. И правильно делают — ​что есть, с тем и живут. Поймите, писатель — ​это не чудо, возникшее само по себе. Оно создается временем, и в том числе во многом — ​читателем. Сегодня литераторы практически не пишут о современности. Вспомним, ни Гончаров, ни Чехов не создавали исторических романов. А сейчас идет волна: «Сердце пармы», «Золото бунта», «Лавр», «Авиатор», «Каменный мост», «Обитель», «Июнь»…

культура: Что из недавнего прочли с удовольствием?
Басинский: Совсем недавно вышел «Брисбен» Водолазкина — ​горячо рекомендую. Его «Авиатор» мне не очень понравился, после «Лавра» писатель немного провис. Но «Брисбеном» я впечатлен даже больше, чем «Лавром».

Удается довольно пристально следить за современной отечественной литературой, поскольку живу в ней и вхожу в жюри различных премий. Так что ни одна заметная вещь мимо не проскочит. К примеру, есть Роман Сенчин — ​наш Эмиль Золя, он пишет очень натуралистично. Его книги прозвучали: «Зона затопления», «Чего вы хотите?», «Елтышевы». Сейчас в России достаточно сильная проза. Сенчин, Рубанов, Пелевин, Водолазкин, Славникова — ​легко могу назвать десятка два авторов. Но нет очевидного лидера, крупной фигуры в этом ряду.

Я прочел все, что написал Захар Прилепин. У него отличные рассказы. Роман «Черная обезьяна» — ​яркая вещь. Нравится и его «Обитель». Но у меня есть претензии к этому тексту. Не очень по душе главный герой романа. Он какой-то сконструированный, смесь Клима Самгина и Брюса Уиллиса из «Крепкого орешка». Кроме того, к сожалению, написав «Обитель», Захар ничего принципиально нового о жизни в лагере не сказал…

культура: Долго ли нам ждать нового Толстого?
Басинский: Не ждите — ​он не придет. Да это и не нужно — ​зачем повторяться? Сегодня литература не играет той роли, что в девятнадцатом веке. Русский помещик, прочитав тургеневский роман «Отцы и дети», узнавал о новых событиях в столице. Роман Чернышевского «Что делать», оказав колоссальное влияние на молодые умы, породил институт фиктивных браков. Теперь литература стала просто литературой. Ее читают ради удовольствия, развлечения. Но книга больше не руководство — ​как жить.

культура: Теперь понятно, почему люди перестают читать…
Басинский: Я довольно долго преподаю в Литинституте и вижу: нынешние 18-летние читают очень много, что не может не радовать. Но чтение сегодня — ​вопрос моды. А еще — ​результат выбора между книгой и компьютерными играми, общением в соцсетях, занятием спортом, путешествиями. Поэтому число читающих людей уменьшается во всем мире. Особенно это касается интереса к художественной литературе. Романы больше не будут создавать целые поколения, как это делали тексты о Базарове, Павке Корчагине и так далее. Сегодня растет разве что поколение Гарри Поттера (улыбается).

культура: А возможен ли новый Белинский? Или это наивный вопрос?
Басинский: Белинский заложил фундаментальные основы эстетичности русской литературы. Именно он назвал Пушкина и Гоголя гениями. Он выступал идеологом и пропагандистом. До последнего времени наша критика была больше, чем критика. Статья Чернышевского «Русский человек на рандеву» про тургеневскую повесть «Ася» стала поводом заявить о невозможности сохранения крепостного права. Позднее Лакшин выступал против сталинистов в статье «Иван Денисович, его друзья и недруги». Затем подобным перехватом темы занимались Аннинский, Золотусский и другие. Но в конце прошлого века этот прием взяли на вооружение СМИ.

Сегодня критики могли бы выполнять роль экспертизы в мире литературы, советуя, что читать, а что — ​нет. Но в нашей стране по-прежнему не принято доверять каким-либо экспертам, появилось выражение: «Если что-то рекламируют — ​значит, это точно не стоит покупать!» Критики стремительно уходят на интернет-порталы, а также ведут бесчисленные авторские блоги. Что и кто из этого вырастет, трудно сказать.

культура: Что бы Вы спросили у Толстого, если бы довелось с ним встретиться?
Басинский: Не думаю, что осмелился бы задать ему какой-либо вопрос. Наверное, просто сидел бы и слушал.

Фото на анонсе: Кирилл Кухмарь/ТАСС