Татьяна УЛАНОВА

26.11.2018

26 ноября отмечает юбилей Анна Шатилова. Другими стали страна, телевидение, которому диктор отдала больше полувека. А она, кажется, совсем не меняется — ​все тот же экранный образ, голос. Будто время не властно над ней. Где черпает энергию, почему утром и вечером смотрит телевизор и о многом другом Анна Николаевна рассказала корреспонденту «Культуры».

культура: Вы ведь по-прежнему в штате Первого канала?
Шатилова: И я, и Игорь Леонидович Кириллов. Сейчас вот раздался звонок — ​Константин Эрнст вызывает к 12 часам на летучку.

культура: Наверняка знаете, что сегодня многие люди отказываются от телевизора.
Шатилова: Да, бывает, еду за город в электричке — ​обязательно кто-то подсядет, будет спрашивать, советоваться. Одни злятся, другие восторгаются. Наверное, людям не нравятся новости ТВ, потому что они уже все узнали из интернета.

культура: Скорее, раздражает перемывание костей и перетряхивание белья — ​внебрачные дети, скандальные разводы…
Шатилова: Это ужасно. Многие зрители гневаются: за кого нас принимают, зачем нам такое? Однако есть и те, кто любит подобные шоу и с удовольствием их смотрит.

культура: Знаю, Вы тоже не можете жить без телевизора. Неужели не надоел за столько лет?
Шатилова: Ну, вчера, например, у меня был тяжелый день: в кулинарной программе готовила узбекское блюдо, встречалась с друзьями. Пришла домой — ​села в любимое кресло-качалку в гостиной, включила телевизор, и начался, как теперь модно говорить, релакс. Мне надо обязательно пощелкать пультом, посмотреть, где что. Интернетом не владею, телефон только для связи. А когда целый день работаешь, вечером хочется узнать, что произошло — ​в Москве, в стране.

культура: Вы ведь и сегодня в строю?
Шатилова: Сейчас работы гораздо больше. Весь декабрь, например, уже расписан. Мы с Евгением Кочергиным очень востребованы. Кремлевский дворец, Самара, Реутов. 25 лет Мосгордуме в Колонном зале — ​опять нас зовут. Есть церемонии, которые я веду лет 15. Работа, живые встречи со зрителями — ​это дает колоссальную энергию. Одно огорчает — ​мода на селфи. Просто катастрофа. Закончил работу, переоделся, хочешь скорее домой, но нет — ​должен улыбаться и фотографироваться с незнакомыми людьми. А отказываться профессия не позволяет.

культура: В советские годы работать на ТВ было непросто — ​регламенты, запреты… Не дай бог неправильно поставишь ударение или сделаешь ошибку в фамилии.
Шатилова: Сейчас попасть на экран проще. В мое время был огромный конкурс в дикторский отдел. Мы не знали, что такое телесуфлер. «Время», «Новости», развлекательные программы — ​все живьем. Все тексты — ​наизусть. Если приходилось читать по бумаге — ​ни одного слова от себя. Оттого, видно, я сейчас обожаю прямой эфир — ​с возможностью свободно мыслить, выражать мнение. Хотя и свободой надо уметь пользоваться. И зрителя уважать. Вседозволенность, отсутствие самоконтроля у иных ведущих — ​большой минус современного телевидения.

культура: За 56 лет работы диктором у Вас не было ни одной ошибки. Ни одного штрафа. Вот что значит советская школа. Начинали-то, когда еще легендарный Левитан был жив…
Шатилова: Да, но Юрий Борисович ни с кем не занимался. Моими педагогами были Ольга Сергеевна Высоцкая и Владимир Борисович Герцик. Нас, пять человек, взяли в группу практикантов на радио. Но Левитан как-то сразу тепло ко мне отнесся. Когда проходила конкурс, переживала. Он заметил: «Ань, не волнуйся, я же вижу, как ты хочешь диктором быть. Ну, не возьмут на ТВ — ​на радио точно примут».

Неизменно в сером костюме, он держался очень просто. Интересовался: Анечка, как ты, что. Даже хотел, чтобы я замуж вышла за его друга, но не сложилось. Однажды мы с Юрием Борисовичем свидетелями на свадьбе были: он со стороны жениха-оператора, я — ​со стороны институтской подруги — ​Женьки.

Никогда не забуду последнюю встречу. Спускаюсь к выходу, а он у милицейского поста: «Отработала, Анечка?» — ​«Да. А вы как?» — ​«Еду в Белгород — ​к ветеранам». Я еще говорю: «Юрий Борисович, ну какое у вас лицо — ​ни одной морщины!» — ​«Это от мамы…» Обнялись, поцеловали друг друга в щечку. А на следующий день пришло известие, что он на той встрече умер…

К слову, когда представляли документы на звание народного артиста России, обязательным требованием было, чтобы характеристику подписали «народные СССР». У меня стояли подписи Юрия Левитана и Игоря Моисеева.

культура: Вы свое звание оправдали на все сто — ​даже в кино не раз снимались.
Шатилова: Да, восемь фильмов — ​и везде играю себя. Дважды работала с красавцем Всеволодом Сафоновым. Потом — ​с моим любимым Сергеем Шакуровым, Иваром Калныньшем. У Алоиза Бренча в Риге озвучивала «Город под липами».

культура: В «Зависти богов» вы с Игорем Кирилловым ведете «Время», а Вера Алентова, играющая редактора…
Шатилова: Да-да…На коленках у нас, конечно, не ползали, но все остальное — ​правда. Тексты часто приносили в последний момент. Пять минут до выхода в эфир, сейчас уже шапка пойдет. Спрашиваю: «Где текст?» — ​«ТАСС еще не дал». «ТАСС — ​враждебная телевидению организация», — ​припечатала я однажды. Прибегаю в студию, уже и «Время, вперед!» Свиридова звучит, а текста все нет.

Помню, 1963 год. Я на Шаболовке — ​без году неделя. Веду первую программу. Почти час ночи. Осталось познакомить зрителей с программой передач на завтра и прогнозом погоды. Вдруг влетает редактор Юра Владеев: «Аня, никого нет! Беги в студию Д — ​телетайп отбивает покушение на Кеннеди». И с этого неровно оторванного листочка я, испуганная, первой на советском телевидении прочитала трагическую новость о молодом, красивом президенте Америки. Как-то по-доброму у нас к нему относились. Приезжаю домой в два часа ночи, а по огромной коммунальной кухне (я тогда с подругой снимала комнату в 1-м Колобовском переулке) расстроенные жильцы ходят — ​Юлия Семеновна, тетя Шура. Головы опущены: «Ой, Анечка, какое ж ты сегодня сообщение нам прочитала…»

культура: Вы столько всего видели. Захватывающая книга могла бы получиться. Вам еще муж советовал…
Шатилова: Он говорил не о телевидении. Речь шла о Японии — ​я ведь в 1973-м уехала на NHK вести программу о русском языке. И каждый день в течение года записывала все, что видела в Токио. Вернулась с десятью блокнотами. Вот Леша и настаивал: первая поехала, хорошо пишешь, давай… Мы ведь больше 40 лет вместе прожили — ​эпистолярный жанр часто использовали: вместо того чтобы выяснять отношения вслух, оставляли записки. Это экономило и силы, и энергию. Жаль, ничего не сохранили.

культура: Именно в Японии сформировался образ, которому Вы неизменно следуете уже 45 лет? Белая рубашка с поднятым воротником, яркий палантин или крупная брошь…
Шатилова: Да, каждый день видела спешащих на работу японцев и японок в белых воротничках, с платочками и шарфиками. Решила попробовать и поняла: накрахмаленные манжеты и воротник — ​мое. Даже у сына брала напрокат рубашки. Одного боялась — ​чтобы в нашей стране неожиданно не закончился крахмал. А уж сколько платочков и шарфиков за эти годы скопилось — ​магазинчик можно было бы открыть.

культура: Вы во многом были на телевидении первой. Даже в том, что вышли в эфир в очках…
Шатилова: У меня их с диоптриями тоже, наверное, штук тридцать. В «Оптику» на Селезневке хожу как домой. Но до меня действительно в эфир в очках никто не выходил — ​это было запрещено. Однажды рискнула прочесть новости — ​меня вызвал худрук Игорь Леонидович: «Что это вы себе позволяете? В эфире — ​в очках?! Вас же уберут за кадр». Но главный редактор Главной редакции информации Юрий Александрович Летунов взял ответственность на себя. Мне даже государственную бумагу с печатью сделали: Шатиловой нужна оправа. Ее надо было подписать в управлении на Калининском проспекте, потом поехать на завод. Приезжаю — ​начальник выносит две оправы. И мне нравятся обе. Спрашиваю: «А можно две?» — ​«Не имею права. Разрешение только на одну»… Вот вы смеетесь, а я вышла в новой оправе в эфир — ​и вся страна всколыхнулась. Письмами завалили. Одни присылали рецепты и деньги, другие — ​только рецепты: купите такую же оправу, деньги вышлю позже…

культура: Едва ли не самая важная часть Вашего экранного образа — ​голос. Неужели в детстве сформировался?
Шатилова: Я в этом убеждена. В пять лет начала выступать на сцене. У меня было два фирменных стихотворения — ​лирическая «Березка» и патриотическая «Баллада о Заслонове и его адъютанте». Ревекка Борисовна Нудельман разучивала их со мной — ​я еще читать не умела, но уже выходила перед огромным залом.

культура: Как удалось сохранить голос в неизменном виде?
Шатилова: Ничего особенного я не делала. Правда, не пью спиртного. Даже шампанского в Новый год. В рабочий день не ем орехов.

культура: Вы всегда были против радикальных косметических процедур, хотя в последние годы в России — ​это уже эпидемия.
Шатилова: Очень отважные женщины — ​те, кто соглашается на операции, ведь не так много удачных примеров. В основном люди не знают меры, уродуют себя. Кругом — ​пластмассовые куклы, на одно лицо. Ну, появились морщины — ​подумай, пофантазируй, как возникший дефект заретушировать. Зачем же за свои деньги, по собственному желанию — ​под нож?!

культура: Вашей энергии и молодые позавидуют. Работа, безусловно, не дает расслабиться. Но наверняка есть и секреты? Волшебные витамины?
Шатилова: Никаких витаминов. Я люблю световой день, ранний восход. Летом просыпаюсь в пять-шесть. Всегда с нетерпением жду наступление утра. И не использую тяжелые шторы, хотя врачи рекомендуют, — ​даже ночью должна видеть небо и луну. Просыпаюсь — ​делаю зарядку, завариваю травяной напиток по рецепту Игоря Александровича Моисеева. Приготовление требует времени. Но я знаю, что потом сяду, включу «Доброе утро». И начнется моя неторопливая чайная церемония…

Фото на анонсе: Юрий Машков/ТАСС