Платон БЕСЕДИН

21.06.2018

День памяти и скорби стал поводом для дискуссий о том, кто виноват в первых поражениях и почему Красная армия понесла такие большие потери. Мы побеседовали с историком Алексеем Исаевым, который полагает, что ставшие доступными за последние годы документы позволяют взглянуть на первые дни Великой Отечественной объективно и избежать искусственного противопоставления советского народа и руководства страны.

культура: Существует точка зрения, которая была особенно популярна в 90-е: Советский Союз провалил подготовку к большой войне. Учитывая страшные события лета 1941-го, насколько она справедлива? И если справедлива, то был ли виноват в этом Сталин?
Исаев: На этот счет я обычно говорю, что Сталин — тот самый персонаж из детской сказки, который строил каменный дом перед лицом долгое время казавшейся призрачной угрозы и победил волка. Если оценивать СССР в контексте событий 1920–1930-х годов, то наша индустриализация и создание армии в 5,4 млн человек к июню 1941-го выглядит именно так. Началось все на рубеже 20–30-х, когда руководство страны приняло ряд решений, последствия которых страна ощутила через десятилетия. Великобритания и Франция провели реорганизацию своих армий позже, практически на пороге войны. Обладая лучшими стартовыми условиями (как развитые промышленные державы), они оказались хуже подготовлены, чем СССР.

Однако реальность сложнее сказки. Достижения индустриализации были частично нивелированы временем вступления в войну. Волк все же прорвался в каменный дом. Но финал мог бы оказаться много печальнее.

культура: Еще один аргумент: разведчики регулярно предупреждали руководство страны о нападении нацистов, а Сталин все не верил. Так ли это?
Исаев: В настоящий момент, помимо голословных заявлений в печатных изданиях, у нас есть доклады разведки высшему руководству страны и армии. Они показывают, что ни о каком плане «Барбаросса» на столе у Сталина через неделю после подписания не было и речи. Разведкой намерения противника вскрыты не были, и даты вторжения Германии каждый раз сдвигались. Называлась лишь общая «вводная» по началу военных действий — «после разгрома Англии». С количеством вражеских дивизий на границе мы также заблуждались, причем принципиальная ошибка была сделана еще осенью 1940 года. Дату 22 июня как возможное время начала боевых действий стали называть уже после 10 июня 1941-го, когда реагировать на эти донесения адекватно, то есть мобилизацией, стало поздно.

культура: Третий миф — Сталин был напуган, а командование не обладало должной квалификацией. Правда ли это?
Исаев: Напуган? Конечно, нет. «Сбежал на неделю на дачу», — была такая легенда, она давно опровергнута журналом посещений кабинета вождя в Кремле. Что касается квалификации, то она приобретается с опытом, а его у большинства наших командиров в то время не было. И откуда ему было взяться?

культура: Серьезное противопоставление Сталина и народа началось только в 90-е? «Генералиссимус совершал одну ошибку за другой, а победа — это заслуга людей» — такие тезисы разносились из каждого утюга. Со временем виноватым было признано все советское командование. Насколько верна данная точка зрения? Из чего она вытекает?
Исаев: Это очень смешная теория. Примерно как утверждение, что когда вы поднимаете руку, это действие совершают мышцы без импульсов из мозга, пропускаемых нервной системой. Представьте себе Сталинград. Соединение занимает оборону. Если оно попадает под очередное наступление немцев, без действий командования, начиная от штаба Чуйкова на месте до фронта и армии в целом, никакой героизм не поможет. Только своевременное выдвижение резервов и их накопление в тылу. То же самое было в 1941-м: начало формирования панфиловской дивизии приходилось на июль 41-го, задолго до октября. Это ведь не запасники по своей инициативе собрались, вооружились и погрузились в эшелон в нужную точку фронта. Это была «командная игра» руководства страны, армии и народа. Очень многое в войне получилось потому, что люди верили: принимаемые наверху решения ведут к победе, а также считали, что власть действует во благо.

культура: Но ведь было и как в Севастополе, где командование оставило город. Люди до последнего ждали прихода своих на 35-ю батарею...
Исаев: В Севастополе речь шла о спасении наиболее ценных кадров из заведомо обреченного города. На момент запроса командующего Черноморским флотом Филиппа Октябрьского в вышестоящие инстанции об эвакуации оборона уже распалась и дальнейший разгром становился делом времени и техники. Это сейчас хорошо читается в документах, в том числе немецких, и известно из допросов плененных командиров СОР. Вытащить ценнейших людей было жизненно необходимо в условиях кадрового голода 1942 года. Немцы, если кто не помнит, тоже спасали из Сталинграда значимых военных. Это и генерал Хубе (будущий командующий 1-й танковой армией), и граф Штрахвиц.

культура: Были проблемы и с подготовкой эвакуации? Благодаря чему ее удалось осуществить?
Исаев: Подготовка эвакуации на самом деле была из рук вон плохой, если уж называть вещи своими именами. В значительной степени все было похоже на импровизацию. Однако это в чем-то даже прибавляет уважения к тем, кто ее проводил на практике. Реализация программы стала возможной благодаря индустриализации СССР как таковой.

культура: Почему в 90-е точка зрения о напуганном Сталине быстро утвердилась, нашла широкую поддержку?
Исаев: Дело в отсутствии документов. Одна из проблем советской эпохи — был закрыт доступ к архивам, туда не пускали независимых исследователей. Поэтому любая более-менее связно изложенная ахинея встречалась на ура. Она ложилась на почти чистый лист скупых познаний в этой области.

Но затем ситуация начала меняться. На мой взгляд, основной причиной стало появление объективных исследований. Выяснилось, насколько сложные задачи решало руководство страны в первые годы войны и какая колоссальная работа была проведена до этого. Постепенно рассеялись детские представления, потускнели многие сказки, вернулся и Сталин. Безусловно, Верховный главнокомандующий существенно повлиял на то, что мы в 1941 году не проиграли и не повторили судьбу Франции. Если говорить о конкретных мерах, то это, в частности, накопление резервов, не входивших в предвоенный мобилизационный план. Сталин был человеком с большим горизонтом планирования, он принимал меры, дававшие эффект не завтра, но послезавтра. При этом следует понимать, что безгрешного мудреца из него лепить столь же неверно, как и демона. Например, я считаю серьезной ошибкой отказ Сталина и Шапошникова от танковых дивизий в пользу танковых бригад в августе 1941-го. Это понизило возможности войск Красной армии как в обороне, так и в наступлении, и преодолевалось уже весной 1942-го.

культура: Можно ли было избежать войны?
Исаев: Нет, Гитлеру требовался разгром противников до того, как они накопят силы. Это касалось и СССР, и Великобритании, потому что в перспективе Германия проигрывала экономическую гонку странам коалиции. Требовалось покорение территорий, нельзя было дать противникам паузу на подготовку.

культура: Часто можно услышать, будто советские солдаты в начале войны только отступали, чуть ли не массово переходили к немцам. Эти рассказы пришли на смену историям о беспримерном героизме бойцов РККА...
Исаев: Здесь две взаимосвязанные причины. Первая — снижение доверия к государственной пропаганде. К публикациям о подвигах солдат и командиров стали относиться скептически, в том числе ввиду топорного изложения. Вторая — это наступление новой эпохи исторического знания, требующего перекрестных исследований данных обеих сторон конфликта. Необходимая проверка фактов по материалам противника в позднем СССР была политически неприемлемой. Хотя события в Брестской крепости, Лиепае, оборона Могилева, подвиг подольских курсантов под Ильинским вполне подтверждаются немецкими документами.

Усугублялась ситуация тем, что из-за массовой утраты свидетельств о многих подвигах наших войск мы просто не знали. Примеров много: Расейняйский бой или успех ленинградских ополченцев в обороне на Лужском рубеже.

культура: 22 июня — что эта дата значит для Вас?
Исаев: Это черный день календаря, когда многие военные планы пошли прахом. Мы не проиграли благодаря большому «запасу прочности», заложенному в последнее предвоенное десятилетие. Вспомнить хотя бы ставшие в 41-м стальным щитом 20 тысяч танков. Без них бы точно проиграли. Еще назову важным фактором формирование многочисленной социальной группы образованных людей, выходцев из самых разных слоев населения — офицерского корпуса Красной армии. Хотя офицерами их назовут официально уже после Сталинграда.