Сергей ГРОМОВ

13.10.2017

275 лет назад, 14 октября 1742 года, родился Яков Княжнин. Он был выдающимся для своего времени поэтом, переводчиком, сочинителем пьес. Коль скоро Александр Сумароков является родоначальником национальной драматургии, то его зять (Яков Борисович, будучи еще довольно молодым человеком, женился на старшей дочери Александра Петровича Екатерине) вправе именоваться прямым и достойным преемником.

С легкой руки Пушкина незаурядный сочинитель в истории литературы приобрел дополнительную известность как «переимчивый Княжнин». Александр Сергеевич таким образом намекал, что один из первых русских драматургов грешил заимствованиями. Упрек едва ли справедлив. Княжнин действительно повторял некоторые западные сюжеты. Однако сколько-нибудь стыдным подобный труд в ту пору не считался: в России светская литература только начиналась, да и сами европейцы не стеснялись обращаться за образами к мастерам Античности.

Как бы то ни было, почтенная публика, включая императрицу, трагедиям и комедиям Якова Княжнина рукоплескала — до тех пор, пока Екатерина II не прочла его последнюю драму «Вадим Новгородский» (1789). В ней автор, рассуждая о восстании жителей города против князя Рюрика в IX веке, не скрывал собственных симпатий по отношению к предводителю мятежников Вадиму Храброму. И этим — похоже, намеренно — бросил дерзкий вызов царице: она раньше Княжнина использовала в своем творчестве этот сюжет и полагала, что абсолютная правота в древнем противостоянии была на стороне легендарного варяга, объединителя Руси. В 1793-м тираж только что напечатанной «крамольной» трагедии сенат приказал конфисковать и принародно сжечь, а хранение экземпляров «Вадима Новгородского» было под строжайшим запретом.

Нешуточная опала ждала бы и драматурга, но Яков Борисович умер двумя годами ранее, в январе 1791-го, от простуды. Пьеса же, в которой ее создатель не только отказался от «переимчивости», но и показал себя изрядным вольнодумцем, на большой сцене в царские времена не была поставлена ни разу.