Ксения ПОЗДНЯКОВА

14.09.2017

14 сентября легендарный диктор Игорь Кириллов отмечает 85-летие. А 27 сентября исполнится ровно 60 лет, как его голос впервые прозвучал в эфире Центрального телевидения СССР. Накануне памятных дат Игорь Леонидович ответил на вопросы «Культуры».

культура: Игорь Леонидович, по образованию Вы актер, как получилось, что решили связать жизнь с телевидением?
Кириллов: Понимаете, первые сознательные годы прошли в сложном поиске себя. К тому времени, как в моей жизни появилось телевидение, я два года проработал в театре и успел разочароваться в актерской профессии. А телевидение только начинало развиваться, как средство массовой информации, постепенно заменив радио. Я видел в нем симбиоз кино, радио и совершенно нового вида искусства. Оно должно было стать для людей окном в мир. Приносить мощную духовную энергетику. Меня это невероятно заинтересовало. На телевидении я и решил осуществить свою мечту — ​стать режиссером-постановщиком. Нужно было пройти длинный путь, начиная с помощника режиссера, освоить множество хитростей, присущих исключительно телевидению. Меня приняли в качестве помощника режиссера музыкальной редакции. А буквально через пару месяцев случилось так, что наш замечательный диктор Андрей Хлебников, мой ровесник, талантливый, обаятельнейший человек, по каким-то обстоятельствам решил перейти на радио. Ему требовалось найти замену в программу «Последние известия», новостей в нынешнем формате тогда еще не существовало. Был организован конкурс, и мне предложили поучаствовать. Долго колебался. Мы с женой Ириной Всеволодовной полночи не спали, решали, стоит ли пробовать, раз я решил стать режиссером. Ведь диктор совершенно иная профессия. Смогу ли я? Достаточно ли у меня способностей? Пришли к выводу, что надо попытать силы. Вдруг это судьба, своего рода знак свыше: «Успокойся, режиссера из тебя не получится. А здесь ты сможешь найти себя». Как сейчас помню, конкурс проходил 27 сентября, по старому стилю 14 сентября, то есть практически в мой день рождения. В этот день православные отмечают большой праздник Воздвижения Креста Господня.

культура: Ощущали нечто символичное в том, что дата прослушивания совпала с Вашим днем рождения?
Кириллов: Нет, мне было не до этого. В тот день мне как помощнику режиссера поручили ответственное дело — ​встретить хор старых большевиков с Красной Пресни. А тогда все программы шли в прямом эфире. Практика была такова: в первой половине дня — ​репетиция, вечером — ​передача. Хор приехал в студию утром, и я страшно беспокоился, чтобы пожилые люди могли отдохнуть перед вечерним эфиром. Нужно было обеспечить их всем необходимым: чаем, кофе, бутербродами. А тут еще и конкурс. В рабочий перерыв пошел показываться. Чего только из себя не изображал, и прозу, и стихи декламировал, даже пел под гитару. Говорят, ну это ты все умеешь, прочти нам что-нибудь из новостей. А я накануне на всякий случай выучил едва ли не наизусть половину номера газеты «Правда» — ​и так нахально отвечаю: «По бумажке или по памяти?» Пересказал им статьи из вчерашнего выпуска. Думаю, надо проверить моих большевиков. В это время Сергей Захаров, был такой режиссер информации, воспитавший не одно поколение информационщиков, входит в студию и говорит: «Все, ты теперь наш, идем». Я, конечно, возразил, что у меня передача. На что получил ответ: «Уже вызван другой помощник, а у тебя через два часа выпуск новостей».

культура: Не страшно было вот так, с места в карьер?
Кириллов: Не то слово. Я ему сказал: «Сергей Александрович, я же ничего не знаю, ничего не умею». — «Не волнуйся, я за два часа тебя всему научу». Дальше все было как в тумане. Состояние было ужасное. У меня есть фотография с того эфира, которую я называю «за секунду до расстрела»: глаза вытаращены, волосы взлохмачены. Представляю, как это выглядело со стороны. И тем не менее за два часа я действительно более-менее разобрался, что нужно делать. Хотя бы на интуитивном уровне. Очень благодарен коллегам-дикторам: Нине Кондратовой, Вале Леонтьевой, Анне Шиловой и Людмиле Соколовой. Меня очень хорошо, по-доброму встретили. Они же порекомендовали обратиться к педагогу и выдающемуся диктору Ольге Высоцкой. Она прекрасно знала все хитрости, все нюансы нашего дела. Каждый день я ездил на Пушкинскую площадь в Путинки, где располагался радиокомитет, и мы с Ольгой Сергеевной разбирали, как прошел эфир. Тогда еще не было никаких видеозаписей, проходилось читать текст заново.

культура: А, правда, что она познакомила Вас с Юрием Левитаном?
Кириллов: Да. Для моего поколения Юрий Борисович был кумиром. В годы войны его голос был для нас символом нашей страны. По его интонациям, по тому, как он произносил: «От советского Информбюро», можно было понять, как развиваются события. Если — ​мрачно, серьезно и взволнованно, так, что мороз по коже, значит, дела на фронтах не очень хорошие. И вот, помню, декабрь 41-го года, когда неожиданно голос Левитана зазвучал совершенно иначе. Даже сейчас говорю и не могу сдержать волнения. Хоть и был еще совсем мальчишкой, почувствовал, произошло что-то очень важное, серьезное. И точно: разгром немецко-фашистских захватчиков под Москвой. Представлял Левитана двухметровым гигантом, который станет разговаривать со мной свысока. И вдруг вошел небольшого роста человек в очках, улыбающийся, и своим неповторимым голосом сказал: «Здравствуйте, Игорь». Трудно передать, что я чувствовал в тот момент. Он был очень добрый, внимательный, удивительнейший человек. Через пять минут я даже забыл, что передо мной сам Левитан, и мы начали общаться на равных.

Конечно, всем, чего добился, обязан своим учителям и старшим коллегам — ​Ольге Высоцкой, Владимиру Герцику, Юрию Левитану, Ираклию Андроникову… Вот на кого надо было равняться. Их высоченная культура речи и потрясающий литературный разговорный язык служил примером для всего населения. К сожалению, сегодня язык деградирует.

культура: Наверное, Вам тяжело привыкнуть к непозволительной легкости, которую демонстрируют в обращении с ним нынешние журналисты радио и телеведущие?
Кириллов: Конечно, это очень беспокоит, раздражает и печалит. Дмитрий Лихачев подчеркивал — ​Римская империя пала из-за того, что погиб язык. Гибель языка — ​признак гибели нации. Сохранить язык — ​сегодня это первостепенная задача, и браться за нее нужно всем миром.

культура: В фильме «Москва слезам не верит» один из героев предрекал, что в будущем останется одно сплошное телевидение. Вы тоже придерживались такого мнения?
Кириллов: Конечно. Как раз хотел сказать. Владимир Меньшов сделал потрясающе правдивую картину, а главное — ​характерную для того времени. Мы искренне верили, что за телевидением будущее. И вот прошло время, и сейчас мы можем с уверенностью сказать, что не будет ни театра, ни кино, ни радио, ни телевидения, один сплошной интернет. Но, что поделаешь, жизнь идет, развивается наука, техника, и, конечно, телевидение становится чем-то обыденным. Каждый человек, имеющий смартфон, может в любой момент в любом месте включить новости или любую другую программу. При этом для многих телевидение по-прежнему остается окном в мир.

культура: Какими, на Ваш взгляд, главными качествами должен обладать телеведущий?
Кириллов: Конечно, обо всех секретах профессии в интервью не расскажешь. Нужно чтобы люди, которым доверено выходить в эфир, имели высокий уровень природного артистизма. А что это такое? Природный артистизм — ​это умение рассказывать об увиденном, пережитом, о том, что вас заинтересовало, тронуло или рассмешило, так, чтобы собеседник мог прочувствовать то, о чем вы говорите. Это очень важно.

Ведь телевидение было и есть — ​зеркало нашей действительности. К сожалению, сегодня оно во многом превратилось в бизнес. Именно поэтому все меньше уделяется внимания образованию, приобщению человека к культуре и искусству. Телевидение должно способствовать просвещению людей. По крайней мере, именно этим оно занималось в наше время. Вспомните, какие программы делались, какие спектакли ставились. Голубой экран входил в каждый дом и приносил людям пользу и радость.

культура: А Вы считаете, что приносить радость важно? Быть может, интересной информации вполне достаточно?
Кириллов: Приносить радость — ​задача любого искусства, особенно такого массового, как телевидение.

культура: В картине Владимира Меньшова «Зависть богов» Вы сыграли самого себя. По сюжету, во время выпуска новостей у Вас заканчивается текст. Было ли нечто подобное в реальной жизни?
Кириллов: Да, это эпизод, о котором я рассказал Владимиру Валентиновичу, когда он был у меня в гостях. Дело в том, что в наше время между радио и телевидением велось негласное соревнование, кто раньше выйдет в эфир, когда происходит какое-то важное событие. И вот печальные чехословацкие события 1968 года. Шли заключительные переговоры тогдашнего руководителя Чехословакии Дубчека с Брежневым. И мы ждали заключительного коммюнике. В общем, важнейший материал. По телетайпу идет сообщение ТАСС в шести частях, каждая — ​12–14 строк. Ко мне прибегает редактор: «Слушай, старик, мы можем выйти на две минуты раньше радио. Давай?» А я тоже молодой, нахальный, говорю: «Давай!» — ​«Значит, знаешь, только что четыре части пришло, а пятую и шестую я тебе поднесу». Я пошел в эфир, и вдруг телетайп остановился. Какой-то сбой. Подхожу к четвертой части, покрываюсь холодным потом. Я ж знаю, что мне должны принести еще две части, а их нет. Думаю, что делать. Сразу вспомнился Левитан, который в подобных случаях делал паузу и говорил: «Повторяю» — ​и начинал читать новость с начала. Положение безвыходное. Я уже приготовился поступить так же, как вдруг наш редактор Юра Владеев, он был худенький, небольшого роста, как-то сумел пробраться между камерами и осветительными приборами, подполз ко мне и снизу положил на стол пятую часть. И через некоторое время таким же способом доставил шестую. Так что это правдивый эпизод, который с моих слов Меньшов вставил в свою картину. Только перенес место действия в программу «Время».

культура: Какую самую значимую новость довелось объявить в эфире?
Кириллов: Вспомнить что-то одно — ​невероятно сложно. Одно из самых ярких событий — ​запуск первого искусственного спутника Земли. Это было как раз в самом начале моей работы, в октябре 57-го. Но, наверное, главной назову известие о полете Юрия Гагарина. Это стало сверхсобытием. Позже он приезжал в телецентр, была теплейшая встреча. К сожалению, тогда не существовало видеозаписи. В студии присутствовали космонавты, простые люди, желавшие поприветствовать Юрия Алексеевича. Он был поразительным человеком. Мне доводилось потом с ним несколько раз общаться, и каждый раз я поражался его душевным качествам. Особенно это стало заметно во время вручения первой премии Ленинского комсомола. Гагарин должен был вручать одну из наград. Он был сильно взволнован. Я решил его поддержать, подошел и говорю: «Юрий, не переживайте, все будет в порядке». А оказалось, что дело было вовсе не в волнении, а в том, что накануне в США погибло несколько астронавтов. Гагарин горевал так, как будто потерял родных людей. Понимаете, его отличала удивительная сердечность. Одной из самых тяжелых новостей стало сообщение о гибели Юрия Алексеевича. Информация пошла сразу в эфир. До сих пор не могу говорить об этом спокойно.

культура: Сегодня люди часто очень тепло вспоминают советское время. Как думаете, в чем причина?
Кириллов: Есть такой старый анекдот. Старика, подобного мне, спрашивают:

— Дед, когда тебе лучше жилось, сейчас или при Советской власти?
— Конечно, при Советской…

Журналист современный, думает: вот, он сейчас мне наговорит.

— А почему?
— Да, потому что молодой был.

А если чуть серьезнее, то мне кажется, это свойство человеческой памяти — ​со временем вспоминать только хорошее. У Чехова есть такой рассказ «Шуточка». «Это было уже давно. Теперь Наденька уже замужем; ее выдали, или она сама вышла — ​это все равно, за секретаря дворянской опеки, и теперь у нее уже трое детей. То, как мы вместе когда-то ходили на каток и как ветер доносил до нее слова «Я люблю вас, Надя», не забыто; для нее теперь это самое счастливое, самое трогательное и прекрасное воспоминание в жизни…». Перечитайте, и вы поймете, что такое сегодня, вчера, позавчера и даже очень давно в жизни человека.

Фото на анонсе: Алексей Филиппов/ТАСС