Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

16.07.2017

16 июля — 85 лет со дня рождения известного советского скульптора Олега Комова. Автор монументов Ярославу Мудрому, Александру Суворову, Илье Репину, Алексею Венецианову никогда не гнался за конъюнктурой. Центральный мотив его творчества — «пушкиниана»: работы Олега Константиновича, посвященные великому поэту, установлены в России, Молдавии, Финляндии, Испании. Воспоминаниями о мастере с «Культурой» поделился его сын, художник Илья Комов.

культура: Каким был в жизни Ваш отец?
Комов: Постоянно в творческом процессе. Работал с упоением. В эти моменты чувствовал себя по-настоящему счастливым. Не вторым, а главным домом считал мастерскую. Хотя получил нормальную только в 40 лет. Многие исследователи ломают копья, почему Комов начал делать памятники лишь в 70-е, а до этого ограничивался мелкой пластикой. Выдвигают теории. Между тем все просто — из-за мастерской. Помню, как папа трудился в совсем крошечной, брал меня с собой, потому что ребенка не с кем оставить. Там было невозможно душно летом и ужасно холодно зимой. Однако именно в подобных условиях созданы классические вещи раннего Комова, те, что сейчас в музеях.

Отдыхом для него было рисование. В Дзинтари или Паланге первым делом шел к директору и просил помещение либо угол в коридоре под мастерскую. И работал с утра до вечера. Так появилась знаменитая графика Олега Константиновича. У него никогда не было отдыха в обычном понимании этого слова.

В 1975 году, когда родился мой брат, отец попал под машину и получил тяжелейшие травмы, долгое время лежал в гипсе до подмышек, ужасное страдание. Но только смог сидеть — сразу рисовать. В этот период созданы прекрасные графические портреты врачей, пациентов — совсем простых людей. Чувство юмора не оставляло даже в тяжелые моменты. В больнице он оказался с другом, классиком нонконформизма Борисом Жутовским, тоже пострадавшим в аварии, но уже ходившим на костылях. Пока папа был в гипсе, Жутовский фломастерами разрисовал его озорными картинками, словно египетский саркофаг. Жаль, если этот шедевр пропал, ему место в музее.

Когда начал ходить на костылях и с палочкой, вернулся к скульптуре. Посетители мастерской сейчас смеются: зачем под потолком телефонные розетки? Отец, еще до конца не поправившийся, трудился над памятниками на лесах и не мог быстро спускаться вниз — отвечать на звонки. А радиотелефонов не существовало.

культура: Как Олег Константинович работал?
Комов: После его ухода разбирал материалы и нашел записную книжку с телефонами. На полях — небольшие рисунки ручкой, среди которых — композиционное решение памятника Ярославу Мудрому. Видимо, кому-то звонил и, пока слушал гудки, набросал идею. Князь держит макет города — так на иконах изображали святых с основанными ими монастырями. Народ прозвал скульптуру «Мужик с тортом». Но отец не обижался: главное, что популярна.

Кстати, эта вещь — вовсе не сказочный собирательный образ. В юности Олег Константинович трудился у известного антрополога Михаила Герасимова, участвовал в его известных реконструкциях. Впоследствии ушел, чтобы посвятить жизнь искусству. О том периоде рассказывал удивительные вещи — к примеру, облик Ивана Грозного не соответствовал расхожим представлениям. По останкам удалось определить: одна часть лица была парализована, зубы поражены пародонтозом — это объясняет устрашающее впечатление, которое он производил. Кроме того, современники писали, что царь в старости искапризничался и заставлял подданных носить его на руках. Дело в том, что на пятках у него были огромные шпоры, причинявшие острую боль, он не мог встать на ноги. Что касается Ярослава Мудрого, то отец скрупулезно воссоздал его облик, изобразив князя не на закате жизни, как Герасимов, а сорокалетним. С этим памятником связана забавная история. Отцу пришлось ехать в Ярославль — представлять рабочую модель правительственной комиссии. Самый ответственный момент! Гипсовую скульптуру разобрали на части, отправили, а голову — как наиболее ценную деталь — папа решил везти на присланной машине. На пороге мастерской услышал телефонный звонок. Вернулся, поговорил, затем сел в автомобиль. Приехал поздно вечером, утром должно было состояться обсуждение. И тут чуть удар не хватил: сумки-то нет — забыл в Москве. Но не растерялся: в мастерской у местных скульпторов заново слепил голову, за ночь ее отформовали из гипса. В итоге комиссии все понравилось.

культура: А почему Ваш отец выбрал именно скульптуру?
Комов: Он рисовал с ранних лет. У моей тети хранятся детские работы отца, которые тот посылал деду Константину на фронт, в том числе в Сталинград. В школе любимым предметом была зоология: когда вижу его филигранные рисунки пером — скелеты рыб, необыкновенных бабочек, — вспоминаю наброски Леонардо. Рука зрелого мастера!

Вообще папа мечтал стать живописцем. Дед Константин Ильич подарил ему краски, но, увидев желтое небо и коричневые листья, рассердился. Выяснилось, что отец дальтоник. Однако тяга к искусству была колоссальной. Путь на графику тоже оказался заказан: там требовалось продемонстрировать живописные умения. Оставалась скульптура. Ему повезло — в Художественном училище памяти 1905 года трудились прекрасные педагоги. Один из них — ученик знаменитого гравера Василия Матэ — открыл отцу мир настоящего искусства, привил профессиональные навыки, идущие из XIX века. Большое влияние оказали и совсем молодые преподаватели: скульптор Андрей Древин, сын классиков русского авангарда Александра Древина и Надежды Удальцовой, а также Дмитрий Жилинский. До самого последнего момента советовался со своим близким другом Никитой Лавинским.

культура: Какие важные уроки он  преподал Вам?
Комов: Нужно любить человека, искусство должно быть теплым и живым. Недаром он дружил с Виктором Попковым. Кстати, карандашный портрет Попкова, стоящего с подрамниками, дал композиционное решение для памятника Андрею Рублеву у Андроникова монастыря.

Вот дословно заповедь отца: как бы ни было трудно, никогда не делать халтуру ради денег. Он не считался самым успешным на курсе, поскольку постоянно экспериментировал. Однако многие одаренные ребята впоследствии соблазнились официальными заказами — стали лепить памятники вождям. И в итоге не достигли выдающихся результатов, некоторые вообще погибли в искусстве. Мама всегда поддерживала папу, долгое время жили на ее стипендию. И бабушка, его теща, дочь футуриста Алексея Громова, тоже понимала и поддерживала. Вообще отец был на редкость непрактичным человеком. Многие известные работы сделаны за ничтожные гонорары или бесплатно, как например, знаменитый памятник Пушкину в Твери. Иначе бы они не состоялись.

культура: Олегу Константиновичу выстроить карьеру было трудно?
Комов: Весь его путь — тяжелая борьба за воплощение своих идей. Как партийное начальство принимало работу — Зощенко и Хармс! Помню историю, связанную со скульптурой Пушкина в Большом Болдине. Отец изобразил поэта в рубашке, сидящим на скамейке. Чиновники посмотрели и вынесли вердикт: «У тебя не памятник, а какая-то фитюлька. Слишком маленький». Олег Константинович объяснил: поэт у себя дома, вещь камерная. Ему сказали: «А почему в рубашке? Сейчас тепло, но придет зима, похолодает. Ты бы на него кителек накинул». На что отец, не моргнув глазом, заметил: «Помните «Медного всадника»? Петр  I в сандаликах на босу ногу. Так вот, решением Ленсовета, чтобы не мерз, решили в декабре валенки натягивать». Рискованный ход, зато обстановка сразу разрядилась. Работу приняли, убедил.

культура: Какую из скульптур Пушкина он считал любимой?
Комов: Установленную в Твери. А первой его крупной работой стал памятник поэту в молдавском селе Долна. Я очень люблю эту вещь — потому что это был первый, долгожданный памятник в новой мастерской. Он изобразил Александра Сергеевича, опирающимся на колонну, — метафора классической традиции. В 1981-м второй экземпляр поставили в Мадриде.

Еще одна интересная работа — Пушкин и Гончарова — хранится в собрании Третьяковской галереи. В ней папа выразил свое отношение: Натали показана светской красавицей перед зеркалом. Рядом стоит уставший скорбный муж. 

Одна из поздних вещей тоже посвящена гению и его жене — сделана для музея-усадьбы «Полотняный завод» в Калужской области по заказу Министерства культуры. Памятник был уже закончен, когда распался СССР, и стало не до искусства — лишь бы выжить. Отец хотел подарить готовую скульптуру Москве. Предлагал поставить на Арбате, рядом с музеем, или у Никитских ворот, где Александр Сергеевич венчался. Дали понять, что денег нет, и в столице уже имеется памятник Пушкину. Но в 1999-м были открыты скульптуры других авторов на тех самых площадках. Папина работа так и осталась в мастерской. Мы с братом боремся за ее установку. Гонорар не нужен, изготовление форм уже произведено из личных средств. Памятник полностью готов к отливке из бронзы, для потенциальных спонсоров это совсем небольшие деньги.

культура: Ваш отец ушел рано — в 62 года…
Комов: У него была масса оригинальных замыслов, поступали любопытные предложения — например, сделать монумент Александру  I в Финляндии.

Одной из последних работ стал памятник адмиралу Путятину в городе Фудзи. В Японии отец из уважения к местным традициям сел на пол и почувствовал боль. По возвращении ощутил недомогание, мы уговаривали сходить к врачу, но он отмахивался: мол, сначала поставлю мемориал Погибшим в Зимней войне в Суомуссалми. В результате открытие состоялось без него. И эта вещь — скорбящая женщина с крестом — стала своеобразной эпитафией.

Другие работы заканчивал любимый ученик Андрей Ковальчук, ныне председатель правления Союза художников России. Его отец, Николай Адамович, архитектор, ранние произведения Олег Константинович делал вместе с ним. Андрей завершил памятник Рахманинову на Страстном бульваре и по рабочей модели вылепил Петра I в Азове. Папа всегда поддерживал таланты: помнил, как сам тяжело пробивался. Последние годы преподавал в Суриковском институте. Говорил: мир искусства в кризисе, начинающие авторы мечутся, не знают, за что ухватиться. Считал своим долгом — передать знания молодым. Сегодня такое отношение — редкость.

Фото на анонсе: Игорь Зотин/Фотохроника ТАСС