Егор ХОЛМОГОРОВ

12.04.2017

Битва на Чудском озере, прошедшая 5 апреля (ст. ст.) 1242 года, — одна из важных составляющих русского национального мифа, краеугольный камень нашего самосознания. Таковым знаменитое Ледовое побоище сделалось, впрочем, сравнительно недавно, на волне патриотического поворота советской власти в середине 1930-х.

В Московском княжестве Александра Невского почитали как святого родоначальника здешних Рюриковичей, защитника Русской земли перед монголами. Петра Великого, перенесшего мощи князя в новую столицу, интересовала прежде всего Невская битва, состоявшаяся на месте, где был основан Санкт-Петербург. Если перечитать Карамзина и Соловьева, то мы с удивлением обнаружим, что они уделяют Чудскому сражению максимум страничку в своих толстых трудах. Костомаров же и вовсе ухитрился запутаться в показаниях источника и подложить Невскому «свинью»: «Когда немцы приблизились, Александр стремительно двинул свою свинью рылом на неприятеля, и немецкий строй был разрезан».

В СССР Александр Ярославич сперва рассматривался как «классовый враг». «Оказал ценные услуги новгородскому торговому капиталу», — сообщала «Большая советская энциклопедия». Но в середине 30-х Сталин решил вернуться к русскому патриотизму под угрозой войны с гитлеровской Германией, и Невский внезапно превратился в привилегированную фигуру. Ведь о нем благожелательно упомянул сам Карл Маркс. Делая выписки из «Всемирной истории» Шлоссера, он отметил: «1242, Александр Невский выступает против немецких рыцарей, разбивает их на льду Чудского озера, так что прохвосты были окончательно отброшены с русской границы».

В 1937 году публикуется поэма Константина Симонова, рифмовавшая Ледовое побоище с обороной Пскова красногвардейцами в 1918-м, в память о которой был установлен праздник 23 февраля. В 1938-м с оглушительным успехом на экранах страны проходит фильм Сергея Эйзенштейна «Александр Невский». Благодаря ему миллионы людей во всем мире верят, что видели легендарную битву собственными глазами. Рогатые шлемы ливонцев, поединок Александра с магистром, проломившийся под немцами лед — иногда кажется невозможным переубедить зрителей, что все было несколько иначе.

Мало кто знал, что картину Эйзенштейна фактически спас выдающийся историк М.Н. Тихомиров, написавший разгромную рецензию на первый вариант сценария. «Лес осенью. Рыцари, построившись клином, врываются в села под Псковом». Былинный гусляр торгует в лавке под вывеской «Иван Данилович Садко из персидских земель прибыл». Псковский предатель Твердило ездит в повозке, запряженной девушками. Александр говорит на языке какого-то раешника: «Войну воевать — не комедь ломать». «Убогая, лапотная Русь глядит отовсюду у авторов сценария. Все народы сильнее ее. Все культурней…» — такой приговор вынес знаток русской истории и добился тем самым переработки литературной основы. 

Однако советская историческая наука попала в ловушку кинематографического триумфа. Ледовое побоище вошло в число главных русских битв наряду с Куликовым полем, Полтавой и Бородином, в то время как многие другие первостепенной важности сражения, например при Молодях, были забыты. Экспедиция за экспедицией, в том числе и во главе с Тихомировым, отправлялись к Чудскому озеру, чтобы безуспешно попытаться найти место боя и обнаружить снаряжение тех самых затонувших в фильме рыцарей. Глупость про «доспехов утонувших немцев не нашли, значит, битвы не было» мы регулярно слышим и сегодня. Хотя давно установлено, что проломившийся лед перекочевал в предания из известий о сражении при Омовже в 1234 году.

За стирание грани между историей и мифом последовала жестокая расплата в 1990-е. Как коршуны, набросились «перестройщики» на Ледовое побоище. У одних оно превратилось в «незначительную стычку», у других его вообще выдумали русские летописцы в пропагандистских целях (и ничего, что главный наш источник о битве — «Ливонская рифмованная хроника»). Третьи рассказывали о том, как суздальский деспот, слуга монгольского хана, воспрепятствовал добровольной «евроинтеграции» Пскова и Новгорода. Ответом стало развитие «евразийской» мифологии — нам с пафосом внушали, что Александр Невский сделал «цивилизационный выбор» между Востоком и Западом, якобы разбив немцев с помощью вспомогательного татарского отряда (стопроцентный вымысел).

Что же мы можем сказать о сражении на Чудском озере, не прибегая ни к сталинскому раздуванию, ни к русофобскому пренебрежению, ни к проордынской интерпретации?

С начала XIII века шла напряженная борьба русских князей с вторгшимися в традиционную сферу влияния Руси — Прибалтику — немецкими рыцарями-меченосцами, в 1201-м основавшими Ригу, а в 1224 году захватившими наш Юрьев, ставший Дерптом. Противостояние продолжалось с переменным успехом: в 1234-м отец Александра Ярослав Всеволодович разгромил захватчиков, ушедших под лед реки Омовжи, а затем при Шауляе их добили литовцы, так что меченосцы фактически прекратили свое существование — остатки слились с Тевтонским орденом, превратившись в Ливонское отделение.

Баланс резко изменился в 1237 году после удара по Руси монголов. Одновременно усилилась языческая Литва, угрожавшая и немцам, и русским. Тогда-то и последовал большой накат западных соседей на наши северные города — в 1240-м шведы высадились в устье Невы, но были отбиты Александром. Однако новгородцы поссорились с князем, тот их покинул. Датчане захватили Копорье и Водскую землю. Псков, убежденный, что литовская опасность серьезнее, — сам подчинился немцам. Но вскоре пожалел об этом — католики не преминули развернуть кампанию по обращению «схизматиков» в свою веру.

Тогда Новгород и призвал назад Александра со значительными силами. Молниеносными ударами тот освободил Копорье, Псков, Изборск, захватывая в плен рыцарей и безжалостно карая изменников. И вот уже русские рассыпались по землям Эстляндии, опустошая орденские владения.

Ливонцы решают нанести контрудар и уничтожают отряд родного брата новгородского посадника. Узнав об этом, Александр отступает на лед Чудского озера, навязывая немцам сражение. Те попадаются в капкан, ибо верят, что ни одно пешее войско, даже такое большое, как у русских, не устоит против напора закованных в латы рыцарей.

Но полки Невского состояли из искушенных в боях с западными соседями новгородцев, из суздальцев, выживших в аду монгольского нашествия, а личная дружина князя прославилась стремительной Невской битвой. Рыцарский клин увяз в порядках многочисленных русских лучников, а прорвав их со второй попытки, немцы оказались в окружении.

Первый этап битвы напоминал в реальности не столько созданную Эйзенштейном картину, где Василий Буслаев дерется оглоблей, сколько сражение за Винтерфелл в «Игре престолов». В центре плотной толпы русских, не разбегающихся в ужасе при виде коня и всадника, поливаемые тучами стрел орденцы падали один за другим, так что под слоем крови не виден уже стал лед. Сперва дрогнула и начала разбегаться эстонская подмога рыцарей — «чюдь», затем не выдержали люди дерптского епископа, и вот уже «братья-рыцари» стащены с коней, убиты или захвачены в плен и в обозе приведены в ликующий Псков. Там князя встречали прежде всего игумены и священники — ведь он спас псковичей от духовной смерти, насильственной перемены веры.

Побоище на Чудском озере не было ни эпохальным «сражением Востока и Запада», ни даже крупнейшим русско-ливонским боем (таковым по праву считается Раковорская битва 1268 года). Оно поставило окончательную точку в «карательной» экспедиции Александра Невского на земли ордена после изгнания захватчиков с русских территорий. Западным соседям пришлось забыть о планах «евроинтегрировать» наши города, воспользовавшись монгольским разорением. Граница немецкой экспансии прошла по льду Чудского озера, тевтонцы признали, что переступать ее крайне рискованно, а об отторжении русских от православия и вовсе можно забыть.

Александр выбирал не «между Востоком и Западом», а между уступками агрессорам и величием русской державы, в которой владимирские (а позднее — московские) князья защищали и свои, и новгородские границы. Храбрый воин и вдумчивый полководец, он хотел, чтобы орден навсегда отказался от вторжений. И добился этого одной решающей битвой, память о которой по праву хранится в народе, воспета художниками, поэтами и отмечается 18 апреля в числе Дней воинской славы России.