Екатерина САЖНЕВА, Одесса ,  Дмитрий ЖОГОВ

04.02.2016

Кристоф Лакарен маркиз де Фабиани — парфюмер, винодел, романтик. В начале нулевых оставил родное Бордо и вместе с русской женой Марианной перебрался в глухую одесскую деревушку. Так античные боги спускались от скуки на землю... Но когда в 2014-м на Украине произошел переворот, аристократ вдруг попал в страну, охваченную бардаком и майданом. Сегодня он опасается оказаться за решеткой, а еще больше боится, что новая власть уничтожит все лучшее, что он создал. 

Село Шабо в 75 километрах от Одессы построили в конце XVIII века швейцарские переселенцы. Именно здесь Кристоф Лакарен возводил замок своей мечты, призрачную фата-моргану. «Шато Шабо» — так называется вино с одесской плантации маркиза. А его лучшие духи носили имя супруги — «Марианна».  

Фонтан любви

Кристоф с Марианной поселились в бывшей конторе транспортной бригады колхоза. Во дворе их дома, обычной глиняной мазанки, ржавел трактор «Беларусь». На расшатанном столе был постелен красный флаг — все, что осталось от ленинского уголка.

Марианна засучила рукава. Крестьянскую печь надо было топить, требовали ухода маленькие дочери Маша и Соня. А еще 11 собак и 5 кошек, да коза-кормилица, исправно дающая молоко для масла и брынзы. К своему фортепиано хозяйка, некогда профессиональная, хорошо известная в Одессе пианистка, так и не вернулась. Надо ли говорить, что и сам Кристоф пребывал в полнейшем восторге от происходящего и почти забыл Бордо — родные долины, где юные француженки в длинных домотканых юбках, смеясь, давили ягоды, из которых, согретых теплом их ног, получалось вкуснейшее вино. Такое же легкое и беспечное. 

Жизнь маркиза была расписана с самого рождения. Частная школа, престижный университет, семейный бизнес — отец и дед Кристофа изготавливали химикаты для киноиндустрии, и как вершина карьеры — пост главы компании. К 35 годам маркиз стал успешным и состоятельным человеком, но, увы, не чувствовал себя счастливым.

...Когда-то еще десятилетний Кристоф ради любопытства смешал несколько ароматов из маминых флакончиков, его отругали, но, видимо, не слишком. Наш герой продолжал придумывать новые запахи. Не для денег — ради собственного удовольствия. В 2001 году Лакарен посетил Львовскую парфюмерную фабрику, где ему предложили выпустить эксклюзивную коллекцию. Ассортимент из двадцати с лишним благовоний появился ко дню рождения Пушкина, чьим творчеством Лакарен восхищался с детства. Каждый запах носил имя женщины из знаменитого «донжуанского списка»: Анна Керн, Мария Раевская, Елизавета Воронцова, Натали Гончарова...

Кристоф оттачивал мастерство парфюмера, попутно осматривая города Украины, набирался впечатлений. 3 ноября 2002 года — этот день он запомнил навсегда, на музыкальном фестивале в Тернополе Лакарен встретил выступавшую там Марианну и понял, что именно о такой женщине мечтал. Ради любви он рискнул бросить все, сделал предложение. Нет сомнений, что такое решение далось маркизу нелегко: у него росли пятеро детей от четырех прежних женщин, хотя официальным браком он сочетался лишь однажды, в далекой юности. 

Марианна ответила согласием, молодые уехали в Шабо. Бывшая конюшня колхоза имени Ленина стала средневековой мастерской алхимика. Лакарен приобрел виноградник и выписал из Франции редчайшие ароматические масла. Теплые и терпкие, они превращались в духи, перебивая ядреное деревенское амбре — в доме аристократа и пианистки все находилось в этаком восхитительном диссонансе.

Между собой супруги общались по-английски, с девочками отец беседовал на французском языке, Марианна — по-русски. Хотя общеупотребительный диалект в Шабо — суржик. 

Кристоф влюбился в дивный новый мир, ему были по сердцу простые селяне, нравилась Одесса, смешавшая в себе великое буйство красок. К 210-летнему юбилею города на террасе дерибасовского ресторана «Воронцов» был воздвигнут фонтан духов. «Фонтан любви, фонтан живой...» — это тоже из Пушкина. В систему распыления рабочие залили 30 литров духов. Играла музыка, скульптурный ансамбль венчала композиция, изображающая влюбленную пару. И мы с подругой, тоже московской журналисткой, приехав тогда в Одессу, восхищались и самим маркизом, и волшебными брызгами. То счастливое лето пахло еще и «Марианной» — именно такие духи были положены в основу аромата, бьющего из фонтана.

Горькое похмелье

Январь 2016-го не пахнет любовью. Если только бессилием и робкими надеждами.

...Вы сажаете виноградник, первый урожай с которого можно получить только через четыре года, но сразу для вина он не годится. И надо снова работать, долго и упорно, на перспективу, ждать и «держать кулаки». Нужно, чтобы прошло лет 10–12 — лишь тогда лоза начинает по-настоящему плодоносить.

Почти столько маркиз де Фабиани и прожил на Украине. Он, конечно, знал, что где-то там, за пределами его понимания, в последние годы разворачивались драматические события. В Киеве царили майдан и анархия, бунтовали окраины, вернулся домой российский Крым. Но слухи о политических баталиях, словно черноморские чайки, долетали до Шабо крайне редко. 

Пожалуй, маркиз немного грустил, что фонтана любви больше нет — после каких-то чиновных игрищ его даже не включили в список важных градостроительных объектов и просто снесли. Быть может, француз разочаровался в духах, переключив свое внимание на вино. Семь тысяч бутылок в погребе с собственноручно наклеенными этикетками, запечатанные сургучом, — вот она, радость винодела из Бордо. Кстати, объем производства маркиза всегда был невелик и колебался в пределах 30–60 тонн напитка в год. Большой бизнес с этим не сделаешь. Скорее, Лакарена увлекал азарт первооткрывателя, селекционера — он упорно старался привить на местной почве сорта Каберне, Совиньон, Ркацители, Шардоне и другие.

Несколько недель назад в его владениях остановилась машина. Оттуда вышли парень и девушка, они вели себя как влюбленные. Их приветливо угостили бокалом вина, как угощали всех, кто заезжал в Шабо.

— Незнакомка уговаривала нас продать ей хотя бы одну бутылку. Мы отказывались, но она была столь мила и любезна, что Кристоф поддался, — сетует Марианна. 

Наивный маркиз и представить себе не мог, чем это обернется. По всей Украине настоящей кормушкой для региональных бюджетов нынче стали тысячи мелких предпринимателей — тех, кого не прикрывают олигархи или свой человек в Верховной раде. Маркиз стал лакомой добычей: он никогда не скрывался, за минувшие годы раздал десятки интервью украинским и российским СМИ о своем увлечении. Чего греха таить, говорил не без доли французского хвастовства. О том, какой уникальный у него произрастает виноград, какой сказочный выходит напиток, какие радужные светят перспективы...

Погреб Кристофа был тут же опечатан до конца разбирательства. Французу объявили, что подозревают его в страшных налоговых преступлениях, в том, что он обманывает государственную казну.

Виновен — только таким и мог быть приговор. За маркиза совершенно некому заступиться. «Нас обвиняют в каких-то страшных вещах! — горько вздыхает Марианна. — У нас все грозятся отобрать. А нас самих посадить». 

Оказывается, налоговики давно подшивали доказательства против Лакарена. За 12 лет он так и не оформил нужную для производства вина документацию. Это правда, чтобы бурлил напиток в бутылке, как считал маркиз, требуется лишь хорошая лоза да мастерство винодела, а не многочисленные бумаги. За одним разрешением следует другое, третье, сотое... Украинские чиновники постоянно чего-то хотят. В лицензии на игристое Лакарену вообще было отказано под предлогом того, что в подаваемых документах он не указал количество используемых дрожжей и сахара — таких ингредиентов, заявил возмущенный француз, традиции его предков отродясь не знали. Неудивительно, что у маркиза не оставалось ни сил, ни желания довести до конца бюрократическую канитель. В какой-то момент он плюнул и сосредоточился на полулегальной рознице через интернет...

Одно из еженедельных совещаний губернатора Одесской области Михаила Саакашвили в середине января было определено как выездное. Словно главный местный соверен, эпатажный грузин вознамерился лично побывать в Шабо, чтобы на месте, перед телекамерами, решить судьбу четы Фабиани. «Это ужасно, ничего хорошего я не жду», — расстроенно промолвил Кристоф по телефону. 

Помочь ему, будучи в Москве, хотя бы честным и полным освещением дальнейших событий не представлялось возможным, а на Украину въезд российским журналистам ныне запрещен. Мы попросили Дмитрия Жогова из одесской телекомпании посетить имение француза вместе с губернатором.

Лихие обещания

Добирались долго, дороги занесло. В окне микроавтобуса — лишь белое поле и стеной поземка. Неуютно, тревожно. Неужели француза — этого веселого авантюриста, покорившего Одессу своим фонтаном, начали примитивно прессовать? «Беспредел, — соглашается водитель. — Не за то на майдане стояли!» Фраза, которую теперь слышишь на Украине все чаще.

Наконец показалось Шабо. Возле одноэтажного здания, перестроенного из коровника, много машин, переставляя треноги штативов, суетятся операторы. Все торжественно готовятся встречать губернатора. Окна домика разукрашены снежинками, оленями и прочей мишурой. Здесь и живет известный парфюмер и винодел. Жена Марианна, вышедшая к журналистам, настроена по-боевому: 

— Это все отвратительно. Когда Кристоф проводил ту девушку с купленным вином — а она взяла целых четыре бутылки — к воротам, молодой человек рассчитывался с ним не спеша, широко размахивал купюрами. Тут же подъехали пять или шесть машин, выскочили автоматчики в масках: «Руки на капот!» Они лично обыскали Кристофа. Им важно было запугать моего мужа. 

На винном погребе демонстративно висит государственная печать. Дальше ходу нет. На Лакарене — неизменный яркий платок, куча свитеров, еще и пиджак. На лацкане медали, выданные в благополучные времена прежними градоначальниками. Маркиз взволнован не меньше супруги и путает падежи, комичности добавляют две пары очков — на голове и носу:

— Люди в масках с автоматами, они на меня кричать, — жестикулирует француз, и акцент его усиливается. — Моя жена и я руки на машин положить. Я боялся. Потому как есть бандит хотят захватить мой виноградники. Потом видел на рукаве эмблему. «Жена, — говорить я. — Слава Богу, это всего лишь украинский полицай».

Кристоф с усталым возбуждением пересказывает недавние схватки с бюрократическим спрутом, разросшимся после смены власти в Киеве: 

— «Вы не можете работать», — пугать они меня. Я спрашивать: «Почему?» «Потому, что вы не соответствовать нашему высокому украинскому госстандарту». Я отвечать мадам-чиновнице: «Я так работать во Франции, и все было хорошо!» А она говорить: «Вот и валяйте назад в свою Францию!»

Перед встречей с губернатором Кристоф залпом выпивает бокал вина для храбрости. Саакашвили врывается в Шабо шипящей гранатой, подсаживается к столу, ему наливают.  

Губернатор делает глоток-другой красного и постепенно расходится: 

— Я буду настаивать, чтобы Порошенко заслушал меня об этом вопиющем случае. Я стану личным адвокатом этого человека...

— Но ведь разрешительных документов-то у хозяев на производство вина и действительно нет, — доносится из толпы.

Конечно, незнание и неисполнение закона не есть хорошо. Хотя на фоне всего творящегося сегодня на Украине оплошность маркиза настолько ничтожна, что чиновникам просто должно быть стыдно.

Саакашвили вспыхивает как спичка. Он обещает наказать всех и сразу. Говорит, что на Украине бизнесмену и честному человеку невозможно не стать мазохистом высшей категории, иначе вести дела не получится. Он громок и патетичен, будто актер во время бенефиса. Тем более что зрителей, наблюдающих за представлением, хватает. 

Но какова цена клятвам Саакашвили? Губернатор уже успел замазаться в куче некрасивых историй, связанных именно с переделом собственности в Одесской области, с попытками посадить своих людей везде, где только можно, в том числе силовыми методами. В любом случае сейчас экс-президент Грузии плохой защитник: число его врагов в Киеве растет, и сколько продержится Саакашвили в нынешней должности, не берется предсказать никто. 

Впрочем, в отличие от известного политического коммивояжера, на родине объявленного в розыск, у маркиза всегда есть выход: в любой момент вернуться во Францию к виноградным плантациям предков. Маркиз вполне себе проживет и без глиняного замка в Шабо, который, наверное, превратится обратно в коровник. Но то, что Одесса после отъезда аристократического чудака и его семьи вновь потеряет частичку своего шарма, можно не сомневаться. А частичек этих осталось так мало...