18 мая в Нью-Йорке завершается сессия Постоянного форума ООН по вопросам коренных народов. Впервые за время существования форума о ситуации с коренными народами докладывала Россия.
«Отчитывались» мы устами Анны Найканчиной — члена форума, представляющей в ООН интересы коренных народов Восточной Европы и бывшего СССР. Ей же принадлежала инициатива подобного рода доклада. Кроме того, Найканчина — по совместительству вице-президент Ассоциации коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока РФ — представила исследование о воздействии изменений климата и политики промышленных предприятий на оленеводство. О том, как выживают коренные народы России сегодня и каким образом олени помогают сохранить человеческий язык, Анна Найканчина рассказала «Культуре».
культура: Принято считать, что в отличие от американского «плавильного котла» отечественная политика по отношению к коренным народам была куда более мягкой.
Найканчина: Если сравнивать политику Российской империи, советского государства и постсоветской России, то она всегда была очень разной. Когда в 20–30-е годы прошлого столетия создавалась письменность для малых языков, коренные народы получили образование, сформировались национальные автономные округа — это был безусловный плюс. Но многие потеряли навык ведения традиционного образа жизни, утратили язык, культуру. Было время, когда, например, оленеводство целенаправленно уничтожалось: считалось, что оно нерентабельно и приносит колхозам одни убытки. Оленей стреляли с вертолетов, уничтожали целыми стадами.
культура: Насколько сохранение коренных народов связано с ведением традиционного хозяйства?
Найканчина: Напрямую. Малые народы привязаны к своей земле, типу хозяйственной деятельности, от этого зависит знание языка и традиционной культуры. Их язык вообще строится вокруг образа жизни. Например, у эскимосов 30 слов для обозначения оленя и 50 — для оттенков снега, как и у эвенков. Когда они смотрят на стадо оленей через этот словесный фильтр, они видят не то, что другие народы или даже биологи-специалисты.
Есть в Бурятии такой народ — сойоты. Когда они утратили оленеводство, то вместе с ним потеряли и язык, и культуру, и вообще чуть не исчезли как народ в 30-е годы. В 90-е власти решили восстановить оленеводство — завезли 150 голов оленей и сказали: «Вы же сойоты, вы должны заниматься оленеводством!» Но к тому моменту прошло уже почти 70 лет — люди не знают, как пасти оленей, как бороться с болезнями. В итоге у них сегодня осталось всего 22 оленя. Другой пример — ненцы, которые никогда не утрачивали оленеводства, сейчас выпасают 60 тысяч голов домашнего оленя. Ненцы не только сохранили язык и культуру, у них еще и очень высокая рождаемость. На их территории нефть и газ стали добывать всего лет сорок назад. Эта добыча — «щадящий режим» для земли, да и для оленей делают специальные площадки поверх труб, чтобы они кочевали. Нефть уходит, дырка закрывается, и если этот участок нормально рекультивировать, то он восстанавливается. Но если приходят золотоискатели, которые моют землю определенными кислотами и ведут взрывные работы, там ничего не остается — только лунный ландшафт. Так эвенки в Бурятии утратили оленеводство: к ним 160 лет назад пришли золотоискатели, а позже там еще прошлись Транссибирская и Байкало-Амурская магистрали. То же самое происходит, когда добывают уголь. Знаете, как это делается? Это когда снимается целый пласт земли, и там уже ничего расти не может. Из-за добычи угля в Кемеровской области была практически уничтожена культура шорцев.
Понятно, что развитие того или иного региона подразумевает промышленный прогресс, но при грамотной политике этот прогресс предполагает и сохранение традиционной культуры. А на это нужна воля правительства.
культура: Если государство заинтересуется сохранением коренных народов — что оно должно сделать?
Найканчина: В первую очередь увеличить финансирование. Коренные народы Севера проживают на огромной территории — 60% России, это земли, где добывается газ, нефть, зарыты огромные природные запасы. Но в то же время эти народы нищие. Промышленные компании, которые ведут там свою деятельность, должны вкладывать деньги в социальное развитие региона, а не просто — приехал, добыл и уехал. Часть налогов в этих субъектах должна направляться на нужды коренных народов. Необходимо разрабатывать программы, выделять средства, но не на песни-пляски, а на развитие оленеводства, ведь само по себе оно нерентабельное. Надо заниматься созданием рабочих мест, подготовкой кадров: сейчас у оленеводов вообще нет таковых, а нужны ветеринары, охотоведы, экологи, лесники. Все зависит от государственного подхода и воли руководства того или иного субъекта Федерации.
культура: Давайте посмотрим на все это глазами государства: так ли уж важно, с прагматической точки зрения, сохранять коренные народы и традиционную культуру?
Найканчина: Мне кажется, государство должно быть заинтересовано в сохранении любого этноса. Чем больше нас будет, тем интереснее жить. К тому же многообразие культур напрямую связано с сохранением государственности — коренные народы обеспечивают стране геополитическую безопасность. Они испокон веков жили на этой территории, и будут жить, охраняя границы России. Да и с точки зрения туристической привлекательности региона это важно — когда кочуют олени, устраиваются праздники оленеводства.
культура: А Вам не кажется, что традиционная культура — не только в России, но и во всем мире — приобретает декоративно-лубочный характер?
Найканчина: Я все время повторяю, что скоро все мы — коренные народы — будем под открытым небом петь, плясать да в бубен бить. Потому что мы утрачиваем свой традиционный вид деятельности, который не может выжить без господдержки. А государство в основном выделяет средства на фольклорные изыски и музеи под открытым небом, в то время как на развитие экономической и хозяйственной части расходуется мизерная сумма. А без этого сохранение северных народов невозможно.
