Егор ХОЛМОГОРОВ

31.05.2015

Люди любят посудачить о личной жизни себе подобных. Ничто уже не в состоянии составить конкуренцию телешоу в жанре большой стирки, после которой несвежее белье становится в три раза грязнее. Прямо в эфире звездам представляют их внебрачных детей, соседи делят украденные ложки, а вышедшие из тюрьмы бедолаги лобызаются с теми, кто их туда сдал. Перенос этого формата на ушедших от нас гениев и исторических деятелей вроде бы напрашивался, но долгое время мешали этические границы, которые в итоге оказались преодолены Леонидом Млечиным и телеканалом «Россия».

… Присаживайтесь поудобнее, и ведущий с какими-то странноватыми манерами на стыке интеллигентности и гаерства расскажет вам все о женщинах маршала Жукова, о том, спали ли втроем Маяковский и Брики, выскажет мысль, что если бы Ленин продолжал ухаживать за Арманд, глядишь, и революции бы не было.

В плюшевых креслах вокруг Млечина рассажены вместо «бабок подъездных» психологи, журналисты, историки, актеры и неизменный академик Пивоваров, которого даже дело о сожженной библиотеке не заставило прекратить участие в сплетнических исторических посиделках. В качестве вишенки на торте — «соседи по дому». Понятно, что дочь маршала Жукова вряд ли станет участвовать в обсуждении его предполагаемых любовниц, но почему бы тогда не позвать внуков других маршалов, чтобы они краснели и каялись, что вообще-то были маленькие и ничего не знали?..

Это действительно напоминает посиделки у подъезда. Психологи ставят диагнозы по фотографии. О том, что чувствовал исторический деятель в тот или иной момент жизни, ведущий зачем-то спрашивает актеров, хотя, как мы знаем, последние могут лишь изобразить героя, — стать таковым на самом деле удается единицам.

Нельзя сказать, будто ведущий и участники как-то особенно клевещут на исторических персонажей. Лживых вбросов а-ля Сванидзе г-н Млечин (и на том спасибо!) не выдает. Зато личность великого человека тонет в потоке сплетен и опошляется. Маршал Жуков превращается в какого-то Казанову, хотя по сравнению даже с «присяжными», сидящими в зале, его личная жизнь была чрезвычайно скудна. Некоторую дополнительную запутанность ей придавало в основном то, что введенные большевистской революцией гражданские браки серьезно подорвали институт семьи.

«Запутался маршал, в бабах запутался…» — рассуждает человек у телевизора и продолжает выслушивать досужие споры, хотел ли Жуков свергнуть Сталина, или это Усатый был параноик, а полководца ненавидели другие маршалы; хотел ли он свергнуть Хрущева или чиновники-партийцы задавили военного по иным причинам. В конечном счете, все снова сводится к бабам. Никаких ценных исторических сведений при этом зритель не получает. Никаких значимых исторических документов ему не предъявляют — в основном лирические письма и дневники. Единственная познавательная сторона — визуальная, много фото и хроники, хотя и тут главную нагрузку несет анимация.

Программа о Маяковском и Брик очень показательна в части того, какие интерпретации сюжетов подбираются Млечиным. 45 минут всей скамейкой обсуждали умопомрачительную и демоническую Лилю, восхищались Татьяной Яковлевой, ругали «незначительную Полонскую». Ни разу, кстати, не была упомянута Елизавета Зиберт, родившая Маяковскому дочь. А ведь роман с Яковлевой был изощренной интригой Лили Брик и ее сестры Эльзы Триоле по сохранению контроля над поэтом. Разбирай Млечин и его скамейка подобные схемы, зрители, может быть, и в самом деле узнали что-то интересное о сложной жизни гения, содержавшего целый ворох паразитов — право, тут есть от чего застрелиться.

Нехитрая философия, которую предлагает нам Млечин, сводится к следующему — иногда историю вершат мелкие личные причины. То есть, возрождается затасканный тезис, выдвинутый Блезом Паскалем («будь нос Клеопатры чуть короче — изменилось бы лицо всего мира») и развитый в рассуждениях, что не будь у Наполеона насморка, он разгромил бы русских при Бородине. Чистый абсурд, позволяющий нам легко парировать: будь у Кутузова здоровы оба глаза, весь французский поход закончился бы на подступах к Смоленску…

От человека в истории зависит не так уж и много — процессы длительной временной протяженности, устойчивые, едва подвижные исторические структуры, определяют почти все. И как бы далеко ни зашел тот или иной герой в нарушении исторического равновесия, оно так или иначе выравнивается. Александр Македонский взорвал Восток, донеся цивилизацию европейского типа до Индии, но именно Восток покрыл греческое наследие песками забвения. Столетие назад казалось, что Запад безраздельно господствует над всем миром, но вот, на наших глазах, ход истории неумолимо выравнивает соотношение сил к естественному — Китай занимает место, по праву ему принадлежащее.

Исторический герой — не тот, чьи интрижки и насморки переламывают ход истории. А тот, кто на очень узком фланге свободы, когда почти все предопределено, умеет совершить поступок и сдвинуть историю на миллиметр. Как тот же Жуков, железной волей, запредельной энергией, беспощадностью к своим и чужим солдатам удержавший подступы к Москве осенью 41-го. Но с «косными» участками истории, там, где все предопределялось механикой войны, не смог совладать и Георгий Константинович, как это было под Ржевом.

Женщины и болезни тут ничего не объясняют. Герой, оправдывающийся тем, что у него болел зуб, просто нелеп. Если ему помешал зуб, значит историческое мгновение уже было упущено. Так и поэты самоубиваются не из-за женских ножек, а от усталости, внутренней исчерпанности слова или жизни. И пока эта исчерпанность не наступила, никакие выходки прекрасного пола ничего изменить не могут. А скамеечные пересуды Млечина с Пивоваровым, да шуршание оберткой исторических фактов лишь заглушают голос истории.