Андрей ЩИГОЛЕВ

03.11.2012

Когда режиссеры подаются в продюсеры — это явление, в общем, понятное. Но вот зачем продюсеры пересаживаются в режиссерское кресло — тема для отдельного разговора.

Смею заметить — не от хорошей жизни. Есть, положим, сценарий, под который получены деньги в Минкульте или Фонде кино. Имеется пара готовых на все звезд — режиссера нет. Можно, конечно, взять готового на все дебютанта, но почти наверняка будет провал.

Решение подсказывает сама жизнь: зачем искать молодых неумех, зачем прогибаться под чьей-то режиссерской волей, если это отнюдь не гарантирует кассу. И почему бы в таком случае самому не занять дефицитную позицию?

«Давлетьяров снимает кино! Какой ужас!» — твердили в кулуарах критики позапрошлым летом, примерно представляя, куда симпатия к кинематографу может завести идеолога трилогии про «Любовь-морковь». Вопреки наговорам недоброжелателей, дебютная картина режиссера Давлетьярова ничем не уступала лучшим работам студии, хотя и разделяла с ними одну и ту же проблему — то есть была абсолютно несмешной. Самому Давлетьярову результат эксперимента, несмотря на кассовый недолет, показался удовлетворительным. Не прошло и года — и он продолжил.

Новая работа — причудливый мелодраматичный триллер про любовь пацанки к честному менту на фоне поисков измайловского маньяка. Ловят его «на живца». Живцом работает четырнадцатилетняя обитательница детдома Чумачова по прозвищу Чума. После очередного разбойного нападения с применением холодного оружия девочке светит колония для несовершеннолетних и перспектива быть проданной в рабство сотрудницей детской комнаты милиции.

— Я им добро делаю. Они и так за деньги трахаются. А так хоть будут делать это в тепле. А вот ты ее под нож подставляешь, — резонно замечает специалист по работе с подростками.

— Отпусти девку, — умоляет ее брутальный следователь Ханин, странным образом однофамилец героя Андрея Миронова из германовского «Лапшина». — Все равно через пару лет сядет...

Вся эта дичь, от которой у нормального человека вянут уши, подается с абсолютно невозмутимым видом. С одной-единственной целью: объяснить зрителю, что Ханин, во-первых, трудоголик, готовый гореть на работе, а во-вторых, сильно недолюбливает детей. По Давлетьярову, именно так выглядит суровая правда жизни. Сердобольная сотрудница детской комнаты Чуму отпускает, девушку переодевают, выдают ей сотовый телефон и отправляют гулять по ночному парку. Дальше начинается не менее суровая мелодрама.

Остаток ночи Чума коротает в квартире одинокого Ханина, и неожиданно для зрителя триллер про маньяка оборачивается не менее остросюжетной историей любви хулиганки к черствому менту с лицом мхатовской примы. Чума варит Ханину борщи, режет шею его подружке и вообще всячески отстаивает свое право на счастье. Ханин пьет по утрам водку, хамит и упорно отказывается замечать пару не по-детски влюбленных глаз. Надо отдать должное режиссеру — харизмы ему не занимать. Она прет из каждого кадра. Режиссера так много, что за его мощной диктаторской фигурой теряется Анатолий Белый. Актер он хороший, но выйти за пределы собственной психофизики ему не дано: как бы ни был раскатист его глубокий голос, как бы ни цедил он жаргонизмы — ни Гумберт у него не выходит, ни — тем более — мент.

То же самое можно сказать и про Дашу Мельникову. Девочка изо всех сил изображает оторву по подобию героинь блатных од. Актеры, одним словом, не в кассу. Напрашивается вывод: а не попробоваться ли Ренату Фаварисовичу в еще одном амплуа?