Сергей Гармаш: «Мы не знали ноутбуков, но росли в читающей стране»
30.08.2013
1 сентября народному артисту России Сергею Гармашу исполняется 55 лет. Накануне юбилея он поговорил с «Культурой» о кино, о времени и о себе.
культура: Ближайшие премьеры с Вашим участием…
Гармаш: Сериал «Гетеры майора Соколова» Бахтиера Худойназарова, «Пепел» Вадима Перельмана.
культура: Порадовала работа?
Гармаш: Да. Смотрите. В девять лет Вадим уехал из СССР, дебютировал в Голливуде — «Дом из песка и тумана» был номинирован на три «Оскара». Перельман вернулся в Россию — такое ощущение, что человек не покидал страну, все про нас знает и понимает. Удивительно. Давно я мечтал поработать со своим другом Худойназаровым. Сейчас готовлюсь к съемкам у Игоря Копылова в Петербурге. Большой проект — история человека, тяжело прожившего военные годы, побывавшего в плену, отсидевшего в лагере.
культура: Что является для Вас главным критерием в выборе роли?
Гармаш: Если при знакомстве со сценарием повышается скорость чтения, по позвоночнику проскакивает разряд — это непростой материал, с ним стоит иметь дело.
культура: Вы производите впечатление жадного до работы актера. Однако проходите сквозь проекты, избегая штампов, непрестанно меняясь. В любой картине, независимо от размера роли, в какой-то момент зритель оказывается как будто наедине с Гармашом, на его территории… При этом Вас нельзя упрекнуть в том, что оставляете в тени других исполнителей.
Гармаш: Я не жадный. Просто люблю работать, жду интересных ролей. Если бы, играя в четырех пьесах, параллельно снимался в трех картинах, можно было бы сказать: жадный. Последние два года мало привлекательных предложений в кино, занят не так плотно. Это мой выбор.
культура: Случалось ли Вам приносить в картину готовую роль?
Гармаш: Нет. Но если режиссер не знает, чего хочет, мне легче, чем ругаться, внимательно выслушать и сделать все по-своему. Чтобы он воскликнул: этого я и добивался! Случалось, мое видение образа отчасти не совпадало с режиссерским. На съемках «Своих» придумали с Хабенским сцену, рассказали Месхиеву, а он нам: дураки, ничего не понимаете — снимаем так и так. Был убедителен, мы даже не обиделись. Другой случай. Играя контуженного полковника, почти идиота, в фильме «Мой сводный брат Франкенштейн» придумал монолог. Тодоровский сказал: «Убери юмор, оставь два слова». Мне говорят: «Павел хочет вставить бриллиант в глаз…» А я: «Красиво, согласитесь…» Получил приз за эту роль.
Приносить готовое на съемочную площадку неинтересно. Кино — коллективное творчество. Ты должен быть частью конструктора лего — подходить руке режиссера и шипам партнера, взаимодействовать со всей съемочной группой. Инициатива артиста не должна быть чрезмерной, фанатичной. Оператор, художник могут предложить нюанс, который изменит сцену. Самое трудное — когда материал не устраивает, теряется момент удовольствия. Ведь по большому счету, мы работаем ради него. Алла Константиновна Тарасова в Школе-студии МХАТ спрашивала студентов: «Чем слезы на сцене отличаются от слез в жизни, не важно по какому поводу?» Никто не ответил правильно. А все предельно просто — независимо от повода, сценические слезы доставляют актеру невероятное наслаждение.
культура: В каком образе больше всего Гармаша?
Гармаш: Вопрос не ко мне — я не оцениваю свои роли.
культура: В какой из них Вы чувствовали себя максимально легко и свободно?
Гармаш: Таких было много, иное дело — результат. Фильмография у меня огромная, но перечислить картины, за которые не стыдно, могу по пальцам. Какие-то ленты осели деньгами в кармане, некоторые подарили впечатления от мест съемок, запомнились замечательным творческим процессом. Лучшие стали частью жизни. Очень люблю первую работу — «Отряд» Симонова. «Любовника» Тодоровского, «Своих» Месхиева, «12» Михалкова, «Дом» Погодина, «Анну Каренину» и «Нежный возраст» Соловьева, обе картины Абдрашитова — «Армавир» и «Время танцора». Из малоизвестных — украинскую мелодраму «Рыжая фея».
культура: Ваш персонаж Шаманов, по крайней мере в замысле постановщика «Дома», напоминает героя «Калины красной»… Мужик возвращается на милый хутор, а воровской мир настигает и мстит ему за измену.
Гармаш: Нет, это очень разные люди. Шукшинский «ворюга несусветный» возвращается в деревню, как бы в детство. А Шаманов едет попрощаться с родителями и точно знает, каким будет его конец.
культура: Вы судили конкурс нынешнего Московского международного кинофестиваля. Каким картинам сказали «Верю»?
Гармаш: Тем, которые мы наградили — турецкой «Частице», японской «Долине прощаний», корейским «Ливанским эмоциям». Приятно, что Леша Шевченков получил приз за главную роль в фильме «Иуда», хотя все российские картины оказались, мягко говоря, слабыми. Но английские, французские, польские во много раз хуже. Выбор был невелик. Нужно прожить какое-то время, чтобы в основной конкурс подтянулись, прежде всего, сильные отечественные режиссеры. Отборщики ММКФ — люди серьезные, профессиональные, вынуждены составлять программу из картин, не попавших в Берлин, Канн, Венецию. Эта проблема, думаю, преодолима. Ведь внеконкурсные программы фестиваля потрясающие.
культура: Какие фильмы и исполнители вдохновляют Вас в работе?
Гармаш: «Зеркало» пересматриваю раз в год — это учебник всех профессий в кино. Не хочешь учиться по книжкам? Смотри как работали Даль, Смоктуновский, Ефремов, Раневская, Неелова… или Шон Пенн! Смотрю: как он это сделал? Пересматриваю — учусь.
культура: Разве можно актеру обойтись без профессиональной школы?
Гармаш: Да. В романе Алессандро Баррико «1900» семилетний мальчик, не знающий нотного стана, садится за фортепиано и начинает виртуозно играть. Актер тоже может так — в меру дара Божьего. Другое дело, как человек распорядится талантом. Его можно разменять, рассыпать или утерять мгновенно.
культура: Кто из режиссеров дал Вам мастер-класс в процессе работы?
Гармаш: Галина Волчек, Валерий Фокин, Римас Туминас — в театре. В кино — Абдрашитов, Соловьев, Симонов, Тодоровский, Месхиев, Хотиненко. Абдрашитов усаживал нас и рассказывал о персонажах «Армавира» в третьем лице, устраивая не просто разбор сцены, создавая атмосферу, откровенно признаваясь, чего будет добиваться. Возникало ощущение, что герой, о котором шла речь, находился в нашей компании. На площадке я наблюдал за Вадимом Юсуповичем, когда он уходил в сторону, о чем-то думал… Это тоже учеба. Если вгиковский выпускник предложит мне интересный материал, даст сыграть так, как я не играл раньше, снимусь с удовольствием. Много претензий к подрастающему поколению. Мы не знали ноутбуков и мобильных, но росли в читающей стране… А очутились в нечитающей. Однако говорить, что у молодежи нечему учиться — глупо. Дети и внуки должны быть лучше нас.