Алексей КОЛЕНСКИЙ

28.10.2024

Международный кинофестиваль «Евразийский мост» украсил фильм открытия — первая народная версия пушкинского романа в стихах. «Евгений Телегин» удостоился награды за лучшую режиссуру. «Культура» пообщалась с автором — художником, писателем и режиссером Виктором Тихомировым.

— Чем вдохновлен необычный замысел, вольный пересказ «Евгения Онегина» и его экранизация?

— Книга написалась сама, без помысла о кино. Такая же история случилась с «Чапаевым Чапаевым», сочинившимся из детских воспоминаний. Потом понял, что хочу снять своего «Чапаева», и ясно себе представил, как это может быть. В 2013-м все получилось — фильм заработал призы Гильдии кинокритиков. Тут та же история. Я написал «Евгения Телегина» под впечатлением от восхитительных лекций пушкиноведа Валентина Непомнящего. До него «Онегин» меня мало занимал, а после перечитал Пушкина другими глазами и, воспользовавшись аналитическим методом Непомнящего, сочинил «Телегина». Послал ему книгу. Он позвонил и сказал: «Спасибо». По себе знаю, если бы не понравилась — не звонил бы. И еще мне очень понравилась экранизация Марты Файнс 1998 года. Стремительно написал книгу, и перед глазами возник фильм, но я не мог впихнуть в него все сюжетные линии и персонажей. В этом была главная трудность. Многими пришлось пожертвовать, очень жаль говорящего кролика, вдохновленного рисунками Дюрера, и хор лягушек.

— Непомнящий говорил, что Онегин воплощает элиту и цивилизацию, а Татьяна — народ и природу…

— Стоит обдумать, но для меня это не очень существенно. Чем отличаются письма Евгения и Татьяны? Она говорит только о нем, и он — только о себе! Это очень важно, теперь каждую эсэмэску поклонницам я проверяю: не про себя ли пишу? В целом мой фильм вполне самостоятелен, основан на личных переживаниях — все-таки я вдвое старше Пушкина и страдал, может быть, больше. Подспорьем стало и подарочное красивое питерское издание поэмы с подробными комментариями 2022 года: в середине листа — строфы романа, а по краям — сноски и толкования.

На самом деле все десять книжек я написал о любви. С самого детства меня волновало это странное, резонансное, цеплявшее чувство — захватило с детского сада. Очаровательная вещь — любовь! Как прекрасно, думал тогда, меня еще никто не любит, а я увидел в окне понравившуюся девочку Грудьеву, и весь день удался, осветился счастьем! Как это происходит? На сей счет имею двоякое толкование.

В материальном плане мы существа вечно колеблющиеся — от сердечных ритмов, магнитных бурь, вращения Земли и галактики, причем у каждого колебания индивидуальны. Следовательно, мы излучаем волны определенных амплитуд. Если они совпадают с другим источником колебаний, происходит резонанс с человеком, картиной, музыкой, природным явлением или предметом. Это избирательное сродство: один цветок или камень нам покажется красивым, а другой отчего-то нет… Так же с женщинами — иные красавицы кажутся мало привлекательными, но есть и совсем не красавицы, по которым все сходят с ума, уж таков резонанс!

С идеалистической точки зрения любовь — наказание или дар небес. Хочешь не хочешь, ты должен соответствовать чуду, ниспосланному высшими силами, доказать им, что не зря топчешь Землю, а нечто творишь и продвигаешь. Тогда любовь не отнимется, но женщина может и не оценить твое чувство… Допустим, откликнулась, затем ушла к другому. В любом случае причину нужно искать не в ней, а в себе — не оправдав награды, ты лишился дара. Если же оправдаешь, на тебя снизойдет новая, высшая любовь.

— Какого рода?

— Например, тебя полюбит более красивая, верная или богатая женщина. Чего человек хочет — то и получает, только нужно к небесам посылать четкий запрос. Будешь путаться в показаниях — тебя не услышат. Мыслить нужно ясно и ясно излагать: что хочешь — то и получишь, и за дар ответишь. Наша земная жизнь — это испытание, экзамен перед вечной жизнью. Надо взвешивать каждый шаг. Грех сладок, человек слаб, а Бог милостив, но нужно знать меру его терпению. Нарушишь — получишь по сусалам.

— Каким чудом в вашу интерпретацию «Онегина» вплелись сказочные мотивы?

— Сами проросли. Шел по лесу, увидал лягушку, решил: пригодится! У Пушкина рождались сказочные персонажи откуда? Что-то няня рассказала, песню услышал, нечто в воздухе все время носится! Нужно внимательно жить. Природа дает нам творческий импульс и повод для творчества, Господь вдыхает в человека качества творца, хочет, дабы тот уподоблялся Ему и что-то творил. Поэтому, когда что-то делаешь, спрашивай себя: кому ты угождаешь, Богу или бесу? Сейчас, по мере движения мира к Апокалипсису, растет пласт разрушительного, калечащего психику искусства.

— Сontemporary art?

— Я этот термин отрицаю. Под ним может помещаться все что угодно. Начиная с «Квадрата» Малевича. Это — отвратительное явление, сплошной обман. У него дофига этих квадратов нарисовано; он и сам говорил, что это замазанная, испорченная икона! Там нет ни мастерства, ни традиции… Нам же нужно помнить, что мы — лишь звено в цепи. Хоть краем локтя надо держаться за цепочку традиции. Как только оторвешься, станешь ни на что не похожим, превратишься в звездную пыль, никому не интересную. На выставки современного искусства все приходят только на открытие, чтоб бухнуть и потереться друг о дружку, а потом никто не приходит и не смотрит. Новая же инсценировка Шекспира всем интересна, и тут — вопрос меры оригинальности. Если превышена, художник делается бесплоден, как авангард начала прошлого века. Так и сейчас: кто что отчебучил, тот и молодец! А сколько вложено труда, стоит ли это нечто хоть что-нибудь? Тут виноваты теоретики искусства: тысячелетиями рос «авторитет» терминов, навешанных ими на унитазы.

Приближаясь к познанию истины человек очень рискует: «Есть упоение в бою, и бездны мрачной на краю!» С самого края увидишь больше, но тут ты можешь сделать какую-нибудь гадость и оказаться с другой стороны баррикад. Важно себя контролировать, задаваться вопросом: ты созидаешь или разрушаешь? И помнить: ты — не свободный творец, ты всегда под соблазном.

— Как отделить зерно от плевел?

— Я уважаю вещи, в которые вложен труд, старание. Бывает и так: человек старался, учился, а сделал мертвую вещь. Борьба добра и зла происходит всюду. Скажем, академист старался передать глубину пространства, подошел фотограф, щелкнул и лучше передал. Художник зря старался? Да нет, что-то еще в этом есть, его глубина… Важно делать интеллектуальное напряжение: что ты делаешь, для кого, что из этого можно извлечь полезного? Даже о зрителе можно особо не думать, нужно самому с собой в борьбе совершенствоваться и делать, делать, делать... Понравилось? Очень хорошо! Не понравилось? Позже поймут! Получает мой фильм призы или нет, — мне почти безразлично: я семнадцать лет проработал в художественном фонде: по два худсовета в месяц, столько нелепых суждений наслушался! Главное на фестивале — чтобы народ собрался живьем, по культурному поводу, а не в интернете, что бывает все реже. Люди перестают ходить на выставки, в кино, и это большая проблема. Человек — стадное животное, без общения мы не выживем как вид. Если застрянем у монитора, превратимся в функцию.

— …и за ненадобностью отомрем! Однако, нельзя не признать, культурных поводов для встреч становится все меньше. Изобразительные искусства переживают масштабнейший кризис.

— Разрушительные тенденции побеждают, ибо зло обладает очарованием. И хулиганы умеют нравиться, особенно женщинам — заряд энергии пленяет, покоряет… Скажем, Ансельм Кифер — прекрасный художник и в то же время разрушитель!

— Вернемся к «Телегину». Вы тонко интерпретировали ответ Онегина Татьяне. У Пушкина этот сноб прочитал девице нотацию, у вас же предался размышлениям о собственной природе.

— И при этом слегка издевается. Он быстро понял, что с Татьяной каши не сваришь, никакого особенного удовольствия он не получит. Поэтому решил поступить благородно и самим собой полюбоваться. Но сбился на размышления о себе, ведь Татьяна — ангел, ее искренность подкупает и пробивает ментора на честность, а потом он опять издевается: сейчас ты повзрослеешь, в конце лета тебя не узнаешь, а потом еще и еще!

— Дико смешно!

— Как и всякого человека, его пробивает то на подлянку, то на благородство, а Татьяна, как любая женщина, любит за благородство, а остального не замечает. Так любят преступников и негодяев: лишь бы присвоить человека, «это — мое!», и в конце концов Татьяна проявляет силу. Проповедуя ей, Онегин декламирует стихи Введенского:

Так сочинилась мной элегия

О том, как ехал на телеге я…

Нам восхищенье неизвестно,

нам туго, пасмурно и тесно,

мы друга предаем бесчестно

и Бог нам не владыка.

Цветок несчастья мы взрастили,

мы нас самим себе простили,

нам, тем, кто как зола остыли,

милей орла гвоздика.

Это Ткачук предложил, а мои, смешные стихи читает Зарецкий-Гальцев.

— Чьи поэзы смахивают на излияния капитана Лебядкина…

— Да, я ведь для пользы дела и входил в образ дурачка.

— Удивительно, как отсебятина не коверкает, а очерчивает и оживляет контуры пушкинских образов!

— Потому, что он поднимал вечные проблемы, они никуда от нас не деваются, и я на него с Непомнящим опираюсь: в каждом диалоге и поступке ищу архетипическое проявление, цепляю всегдашнее.

— Это ваш авторский метод?

— Да, всплывает какая-нибудь сорокалетней давности фраза — ага, думаю, раз не вышла из головы, значит в ней что-то есть, и точно — есть, и зритель это видит. У каждого человека бездна опыта, он просто его не помнит! Так уж устроен: многое из памяти вылетает, но оно остается на дне, и если сосредоточиться — припомнится многое.

— Верю, «Телегин» послужит этой прекрасной науке и вернет народу красное солнце русской поэзии! Как подбирали ансамбль?

— Евгения Ткачука я присмотрел еще двенадцать лет назад, совсем молодым, но уговорить его было непросто — он большой упрямец, но договорились, хоть и денег я почти не предлагал, а Ленина (оммаж на Ленского) сыграл студент художественного училища, сын Ивана Сотникова, сыгравшего художника в моем «Чапаеве Чапаеве» и ставшего моим духовником. Это знаменитый художник, часто выставлялся с нами, Митьками. Был наркоманом и пьяницей. Потом перестал. Стал священником, богословом. С его сыном Иваном мы пересеклись в музее. Присмотрелся и понял: вот то, что нужно! Татьяну сыграла профессиональный режиссер Сима Крамер, а Ольгу — моя ученица Ангелина Шалагина, сейчас она учится на архитектора, Гальцев приглашал ее в свой театр.

— Что главное в процессе творчества?

— Использовать все небесные и земные подсказки для пользы дела и выдержать интеллектуальное напряжение, в котором уподобляешься Господу. Ничего лучшего в мире нет. В этот момент происходит развитие, человек поднимается над собой. То же происходит и у власть имущих: был каким-нибудь заместителем, стал, допустим, президентом. В силу невероятной ответственности и судьбоносных, интуитивно принимаемых решений человек развивается так же, как художник, подрастает на порядок. Мне раза три предлагали начать политическую карьеру. Например, войти в последний Верховный совет СССР от демократических сил. Прочитали мое интервью в «Университетской газете», посулили приличную зарплату, машину с шофером, квартиру для приема граждан. Категорически отказался: не могу принять такую ответственность. К тому же меня легко дискредитировать: тут мастерская, по углам голые бабы висят, а кто-то взялся за это дело… и как, отказавшись, я могу его судить?

«Евгений Телегин». Россия, 2024

Режиссер Виктор Тихомиров

В ролях: Евгений Ткачук, Сима Крамер, Ангелина Шалагина, Иван Сотников, Юрий Гальцев, Татьяна Колганова, Сергей Мигицко, Юрий Кузнецов, Сергей Паршин, Вячеслав Карпов.

Фотографии предоставлены Виктором Тихомировым.