В преддверии 43-го Московского международного кинофестиваля «Культура» обратилась к главному празднику кино с сакраментальным вопросом: «В чем сила, брат?» и помянула добрым словом главные вехи его творческой биографии.

I. Предыстория

Идем на «Чапаева»!

Московский международный кинофестиваль лишь на три года младше первого мирового киносмотра. Венецианский коллега родился летом 1932 года, а в феврале 1935-го по инициативе Сталина стартовал Советский кинофестиваль в Москве. Соответственно духу времени, на коммунистическую арену были призваны не фильмы, а программы, не художники, а делегаты ключевых кинематографических держав для демонстрации мощностей своих индустрий.

«Прибыли делегации Франции, Италии, Англии, Швеции, Чехословакии, США, Польши, Норвегии, Персии, — вспоминает историк кино Валерий Фомин. — На конкурс было заявлено 65 фильмов; отборочная комиссия оставила 26. В советскую сборную включили «Чапаева», «Юность Максима», «Крестьян», «Нового Гулливера», «Горячие денечки», «Частную жизнь Петра Виноградова», «Летчиков», «Любовь и ненависть». Газета «Кино» посвятила фестивалю специальный выпуск.

В передовой статье «За соревнование и культурное сближение» председатель жюри, руководитель советской кинематографии Борис Шумяцкий, обещал честное состязание: «Мы не собираемся соревноваться идейно. В этой области мы, страна пролетарской диктатуры, всегда были неизмеримо выше капиталистического мира, и ни догонять, ни перегонять капиталистический мир нам не было нужды. Мы будем соревноваться в той области, в которой зарубежная кинематография наиболее сильна, — в области техники и формальном мастерстве!»

В приветственном слове гостям руководитель советской кинематографии гостеприимно отметил: «Зарубежная кинематография лишена самого ценного свойства — обязанности говорить правду. Далеко не случайно поэтому, что в зарубежной кинематографии происходит острый процесс разложения формы, отказ от сюжета, разложения мира на атомы… Не случайно увлечение внешней монументальностью и появление специальных архитектурных фильмов, не случаен уход отдельных мастеров в фактографию… И поэтому мы, советская кинематография, идем на фестиваль с огромной уверенностью, что наше искусство, выпестованное лично великим Сталиным, выросшее под его руководством, самое массовое из искусств нашей страны, окруженное заботой и любовью правительства, партии и всех трудящихся, должно победить и в этом соревновании!» Светлые ожидания , конечно же, сбудутся с лихвой…

Публика с боем брала кинотеатры, раздувала дискуссии, плела интриги… Заключительное заседание прошло в Колонном зале Дома Союзов. Под бурные и несмолкающие аплодисменты первая премия (Серебряный кубок) была вручена кинофабрике «Ленфильм», вторую — Малый серебряный кубок — увез «Последний миллиардер» Рене Клера, третью Сергей Эйзенштейн передал Уолту Диснею.

Иностранные гости были впечатлены горячим приемом в той же степени, что и советские люди — подобного праздника московская публика еще не знала.

«Советская кинематография сама себя признала идейно зрелой и творчески продуктивной!» — отрапортовал Шумяцкий, и Оргбюро ЦК ВКП(б) немедленно одобрило «продолжение банкета». Однако товарищ Сталин предложил получше приготовиться и вернуться на смотр через пару лет. Как раз в 1937-м была арестована, а год спустя расстреляна половина жюри вместе с возглавлявшим отрасль Шумяцким и его замом Усиевичем.

Но то была уже иная эпоха, а в 1935-м случилось чудо: завоевавшие народную любовь ленфильмовцы «Чапаев», «Юность Максима» и «Крестьяне» стяжали всемирную славу, обозначив особую миссию советского кино. Наши гении экрана настроили фокус на эмоциональное взаимодействие идейного пафоса с живым творчеством масс и жанровой свободой, наглядно показали: человек толпы — прежде всего артист, требующий деликатного обхождения, и доказали: кинематограф демократичен не в силу уличных манер, а аристократической природы спонтанного взаимодействия натуры, камеры, пленки. Полностью этот потенциал важнейшего из искусств раскрылся лишь в пятидесятые годы — в восхищенной советским кино Италии, рафинированной Франции и, наконец, у нас. Не случайно, именно тогда-то Московский кинофестиваль пережил второе, счастливое рождение.

Зарвался знаменитый режиссер...

В 1952-м Министерство кинематографии сочло, что эпоха малокартинья позволила осуществить диалектический переход умеренного количества парадных фильмов-портретов в высокое качество имперского стиля, и предложило возобновить фестиваль. Честь СССР должны были защищать «Незабываемый 1919-й», «Тарас Шевченко», «Пржевальский», «Сельский врач» и первый стереофильм «Большой концерт». Совершенно неясно, кто пресек утвержденную Политбюро инициативу — но главная причина была все же в том, что фестивалю не хватало демиурга.

И он явился немного позже — не призванный и даже не узнанный, однако же деятельный и вездесущий, а главное, любимый народом — Иван Александрович Пырьев воздвиг выдающееся здание советской киноиндустрии. Как это стало возможно? Кинематограф оказался отраслью наименее сподручной для бюрократии. С 1919 по 1939 год с ней пытались управиться десять руководителей, одиннадцатый — Иван Большаков — задержался с 1939-го по 1953-й вследствие войны и разрухи, «подвесивших» вопросы культурного строительства. Их значение явно недоучли и 15 марта 1953 года, поспешно слив воедино Министерство высшего образования, Министерство трудовых резервов, Комитеты по делам искусств и по радиовещанию при Совмине и Министерство кинематографии в Министерство культуры… Естественно, на пестрое хозяйство продолжили ставить горе-управленцев по остаточному принципу. Таким образом, самая резонансная и идеологически значимая сфера культуры ускользала сквозь пальцы аппарата и попадала в ручное управление соответствующего отдела ЦК партии. Но и тот никак не мог совладать с ней по простой причине — у кинематографистов не было никакой организации, даже профсоюза.

Его созданием занялся беспартийный депутат Верховного совета, кавалер трех орденов Ленина и лауреат шести Сталинских премий. К середине пятидесятых Пырьев заручился симпатиями самого юного члена Политбюро Шепилова. Третьего июня 1957 года тот поддержал инициативу создания Союза работников кинематографии, а три недели спустя был разгромлен Хрущевым в качестве «примкнувшего» к группировке Молотова — Маленкова — Кагановича. Однако уже шестого июня Пырьев созвал первое Оргбюро работников кинематографии и, хотя до учреждения официального Союза оставалось восемь лет, уже не упускал инициативу в созидании киноренессанса шестой части суши.

Грозный, честный, влюбленный

Нельзя не отметить: Иван Александрович провел огромную подготовительную работу. Возглавив Московский Дом кино во время войны, учредил творческие секции главных кинематографических профессий и ввел практику публичных обсуждений картин, которых их создатели боялись как огня. После Победы возродил журнал «Искусство кино» и сделал его площадкой общения художников и зрителей. С 1954-го по 1957-й служил директором киностудии «Мосфильм» и, многократно увеличив производственные мощности, произвел полное ее техническое переоснащение, подготовил к полному переходу на производство цветных фильмов. В 1956 году открыл студийные Высшие режиссерские курсы, которыми руководил с 1957-го по 1965-й. Учредил Бюро пропаганды киноискусства, на базе которого возродил кинопериодику и запустил карусель творческих встреч, но самое главное — лично зарядил все структуры неформальной творческой жизнью.

Возглавив «Мосфильм», Иван по прозвищу Грозный поставил на крыло режиссеров-фронтовиков, безошибочно определив морального лидера поколения — Григория Чухрая, исполнил его мечту об экранизации «Сорок первого». На четвертый раз уломал безвестного документалиста Эльдара Рязанова взяться за «Карнавальную ночь», вернул в кино Леонида Гайдая, зажег звезду вгиковской студентки Людмилы Гурченко, падал в ноги вахтанговскому принцу Юрию Яковлеву, вымаливая сыграть Идиота…

1957-й стал самым радостным годом после победного 45-го — в столице прошумел Всемирный фестиваль молодежи и студентов, а в 1958-м отечественный кинематограф покорил до сих пор непревзойденную высоту: «Летят журавли» завоевали каннское золото и подняли планку больших надежд. Энтузиазм европейской публики разделял советский зритель: число свиданий с важнейшим из искусств достигло 16 среднестатистических посещений в год! Летом был проведен первый, «разминочный» Всесоюзный кинофестиваль, а спустя полгода грянул внеочередной XXI съезд КПСС, констатировавший окончательную победу социализма в СССР и постановивший удвоить валовое производство за ближайшую семилетку — «догнать и перегнать Америку». Потенциал для эпохального рывка имелся отнюдь не во всех отраслях, но явно угадывался в кинематографе: семилетний план производства фильмов предусматривал создание 1162 полнометражных (в том числе 976 художественных) картин, кроме того — 4274 документальных, научно-популярных и учебных ленты, 10 358 киножурналов; это значило, что каждые пять дней каждый гражданин должен был посетить две игровые отечественные премьеры, в меру сил отсматривая науч-поп, и эти планы не выглядели фантастично… Неформальный лидер Иван Пырьев доказал миру, что советское кино может быть не штучно востребованным, идеологически выдержанным продуктом, а сверхприбыльной индустрией и центральным событием мировой повестки...

(Продолжение следует)

Фото на анонсе: Андрей Никеричев / АГН «Москва»