Алексей КОЛЕНСКИЙ

11.03.2014

Наши дни. Центральная Европа, вымышленная республика Зубровка, кладбище. Обильный снегопад заносит бюст с надписью «Автор».

1985 год. Памятник безымянному сочинителю (Том Уилкинсон) оживает и предупреждает зрителей: «Даже у воображения есть пределы, и я украл у жизни столько, сколько мог унести».

1968-й. Помолодевший Автор (Джуд Лоу) в фойе отеля разговорился с пожилым консьержем Мустафой (Ф. Мюррей Абрахам) и, увлекшись его рассказом, мысленно переносится в 1932-й…

Воздвигнутый на заоблачной горе отель «Гранд Будапешт» напоминает венский торт. Время словно застыло в эпохе «модерн», а жизнь в отеле бьет ключом. Тон задает первый консьерж месье Густав (Рэйф Файнс) — интимный друг пожилых постоялиц, перфекционист и педант. Получив известие о кончине 85-летней любовницы, он покидает гостиницу в компании юного портье Мустафы по кличке Зеро (Тони Револори), чтобы сказать усопшей «последнее прости».

Узнав, что, согласно предсмертной воле мадам Д. (Тильда Суинтон), он стал наследником бесценной картины «Мальчик с яблоком», Густав похищает шедевр (на всякий случай, чтобы родственники покойной не успели оспорить завещание). Но вскоре, по обвинению в отравлении мадам Д., Густав попадает в тюрьму. Оттуда ему удается бежать с помощью хитроумного Зеро и его невесты, кондитерши Марты (Сирша Ронан), убежденных в невиновности консьержа.

Режиссер упаковал похождения персонажей «Гранд Будапешта» в энное количество временных рамочек, поместив в центр композиции идеального слугу сразу в двух ипостасях: инициативного месье Густава и исполнительного Зеро. У сложносочиненного героя лишь один недостаток — он готов служить всякому, у кого есть деньги.

Вдохновляясь бурлескными комедиями Эрнста Любича и ретро-мелодрамами Макса Офюльса, Уэс Андерсон рассказывает историю консьержа озорным языком плутовского романа: нелепые монологи, таинственные заговоры и погони возникают из ниоткуда — словно кролики из цилиндра фокусника. Там и сям мелькают изящные дверные ключи — однако они ни к чему: дела решаются взломом, напором, игрой воображения предприимчивого месье Густава.

Едва ли режиссер был знаком с сочинениями Ильфа и Петрова, однако же «бывают странные сближенья» — подобно Остапу Бендеру, неутомимый консьерж в огне не горит, в воде не тонет и прилежно поучает своего спутника словом и делом. Как и в «12 стульях», сюжет вертится вокруг проблемного наследства. Сарказм заключается в том, что заветный шедевр оказывается бесценным не в силу художественной уникальности. Он — посылка, в которую упаковано подлинное завещание мадам.