Алексей КОЛЕНСКИЙ

21.03.2019

24 марта исполняется двадцать лет с начала бомбежек бывшей Югославии. В кинотеатрах стартует патриотический боевик Андрея Волгина «Балканский рубеж», посвященный подвигу русских спецназовцев, которые 30 мая 1999 года взяли под контроль косовский аэродром «Слатина».

Подробности операции остаются засекречены, но участники событий согласились выступить экспертами фильма-реконструкции. Работа над картиной заняла семь лет. Сначала писатель-фантаст Иван Наумов изложил свое видение в шестисотстраничном романе. Затем сценарная версия была скорректирована с учетом замечаний участников боевых действий.

На пресс-конференции сопродюсер ленты, сыгравший командира отряда русских десантников, Гоша Куценко вольно процитировал Николая Карамзина:

— История более жестока, чем люди... Мы забываем ужасы, но она хранит память о них. Наша версия событий — лишь эхо народной молвы, от очевидцев мы знаем, что происходившие события были еще чудовищнее. Но при этом любой фильм от начала до конца является выдумкой, существующей по своим законам. Руководитель операции Юнус-Бек Евкуров согласился консультировать картину, исписывал сценарий комментариями, подкидывал идеи. Мы понимали, что нам придется смотреть в глаза реальным героям. В итоге мы переписывали сценарий более тридцати раз. Евкуров признался после просмотра: ты играешь меня. Видно, некую суть в общении с ним я зацепил. Старался ничего не изображать, а просто присутствовать и думать за своих бойцов, просчитывать варианты маневров и контролировать ход событий, как настоящий командир...

Июнь 1999 года. НАТО бомбит Сербию. В Косово бесчинствуют албанские головорезы. Российский спецназовец Асланбек Етхоев (Гоша Куценко) получает устный приказ командования собрать группу бойцов и занять аэродром «Слатина» — базу полевого командира Смука. Незаметно проникнув на объект, группа убирает охрану и принимает сражение с сотнями боевиков. Главное — продержаться до подхода основных сил, совершающего шестисоткилометровый марш-бросок моторизованного батальона российских десантников.

Впечатляющий военный боевик уже продан в 35 стран, в частности Китай, где его ждет прокат на 20 000 экранов.

Накануне премьеры «Культура» пообщалась с создателями фильма — режиссером Андреем Волгиным и актером Антоном Пампушным, сыгравшим бывшего подчиненного майора Етхоева — разжалованного спецназовца, случайно оказавшегося на месте событий и принявшего бой вместе со своими товарищами.

Андрей ВОЛГИН: «Наши миротворцы сделали все, что было в их силах»

культура: В прологе картины герои отказываются исполнить приказ натовского офицера, остаются в Сербии на нелегальном положении. Это реальный эпизод?
Волгин: Не могу ответить утвердительно. Но замечу, нелегальная работа среди местного населения — важная составляющая успеха любого спецподразделения. Какими могли быть наши герои? Сначала я ничего не понимал. В присланном мне 350-страничном сценарии не увидел главного — людей, способных справиться с экстремальной ситуацией. Начались консультации со специалистами, многие черты которых я передал нашим героям. Текст переписывался в интерактивном режиме с участием актеров и консультантов. Правда, девушек в реальной группе не было, но мне понадобилась героиня для усиления драматургии, и я ввел роль снайпера специально для Равшаны Курковой. С сербской актрисой определиться оказалось непросто. Нам требовалась сильная эмоциональная линия. На стороне дебютантки Милены Радулович было сильное желание сыграть эту роль и эмоциональная вовлеченность в исторические события, пережитые еще ребенком.

культура: Выразительный образ, но всех актеров у Вас переиграла не сказавшая ни слова девочка-заложница.
Волгин: Василиса Немцова — абсолютно состоявшийся профессионал, выдающаяся актриса. Я заметил ее в сериале «Кухня» и пригласил на пробы. Долго думал, как заставить ребенка пережить боль. Решил ввести ее в готовую мизансцену. Мы организовали площадку — ангар, заваленный телами убитых, и Василиса моментально вошла в образ. Кстати, после команды «стоп!» она отключалась от ужаса на щелчок пальцев и убегала ловить кузнечиков.

культура: Чем удивил сыгравший сербского полицейского Гойко Митич?
Волгин: Прекрасной творческой формой. Увидев на площадке своего дублера, он моментально вспыхнул. Заявил, что мы его сильно обидели: «Мне 77 лет, и я все всегда делал сам. Почему не сейчас?» В итоге все трюки выполнял самостоятельно.

культура: Камертон ленты задает ураганная перестрелка в горах — свист пуль, взрывы. Кажется, осколки камней вылетят с экрана в зрительный зал. Как удалось добиться подобного эффекта?
Волгин: У нашего пиротехника имелся пульт, напоминающий синтезатор, над которым он виртуозно «колдовал». Как только актер достигал нужной точки, срабатывало несколько зарядов. Это и правда было рискованно, но мы договорились использовать минимум компьютерной графики.  

культура: Какая сцена далась труднее всего?
Волгин: Бомбежка белградской больницы. Мы решили снимать ее одним планом — в проходе, или, лучше сказать, в пролете, используя пиротехнику и каскадерские трюки. Опыта однокадровых съемок я не имел, но решил рискнуть, чтобы донести ощущение присутствия на месте событий, раскрыть народную трагедию в локальном сюжете и передать ощущение близости смерти. Основную часть картины мы делали на юге России в декорации аэропорта. Но воздух, атмосферу происходящего привезли из балканской командировки.

культура: Сербские эпизоды обеспечили драматический накал, но остается вопрос: чего добились наши десантники? Руководство страны не сумело (или не захотело) воспользоваться плацдармом для высадки основных сил российских миротворцев. Если бы это произошло, геноцид православного населения Косово удалось бы остановить.
Волгин: У сербов нет двух мнений — Россия показала миру: она есть и стабилизировала ситуацию, насколько это было возможно. Тягаться с НАТО в последние годы ельцинского правления было нереально. Наши миротворцы сделали все, что могли.

Гоша Куценко рассказывал, как было дело. Дислоцированные в Боснии десантники получили устный приказ совершить марш-бросок. Но официально они подчинялись офицерам НАТО, которых регулярно парили в русской бане. Накануне «часа Х» контролирующие периметр базы американцы отсыпались. Моторизованный батальон выступил на регулярно проводившиеся стрельбища, а затем, развернувшись, совершил марш-бросок в Косово. Натовское начальство узнало о происходящем из газет и связалось с ельцинской администрацией. Десантникам поступил приказ из Москвы прекратить движение. Машины остановились. Но в колонне нашелся офицер, который взял ответственность на себя — занял «Слатину», пресек попытки приземления натовских вертолетов и поставил мир перед фактом действенной русской воли. Если бы не он, судьба Евкурова и его ребят была бы решена. Таким людям мы и посвятили это кино о войне, но не про войну. Главный посыл «Балканского рубежа»: распад славянского государства, геноцид мирного населения — международное преступление, которое не должно повториться.    

Антон ПАМПУШНЫЙ: «Боевик — жанр с ограниченными актерскими возможностями»  

культура: Вы, экс-командир подразделения, оказываетесь под началом бывшего руководителя, персонажа Куценко, которому не вполне доверяете...Роль предполагала и психические, и физические перегрузки?
Пампушный: Да. Так сложилось в силу суммы обстоятельств — десятков сценарных версий, которые, готовясь к роли, проигрывал про себя. Но как бы то ни было, наши с Гошей герои — люди одной структуры и одной группы крови. Если нужно промолчать — не издадут ни звука, без рассуждений прыгнут в бездну. Приказы исполняются. Точка.

Внутренняя драма моего командира состояла в том, что теперь не я нес ответственность за жизнь своих ребят, а персонаж Куценко. Они — члены его семьи — могли погибнуть, а мой герой ничего не способен был сделать, лишь подчиняться и сражаться.

Мы тренировались в стрельбе и тактическом взаимодействии под руководством консультантов, действующих офицеров ФСБ. Но «физика» — та же хореография, которую артисты получают в творческом вузе. Гораздо сложнее использовать ее в рисунке роли, делать максимально правдоподобной — не играть, а отрабатывать так, чтобы профессиональные военные не опускали глаза в пол. Комбинировать образ и проживание боя было очень сложно. Отсматривая документальные кадры, никогда не догадаешься, что испытывает солдат на краю гибели. Консультанты корректировали каждый дубль, говорили: «здесь хорошо, а тут нужно действовать так-то и так-то», подсказывали нужные реплики.

культура: Ваша лирическая линия с героиней Радулович развивается поверх экстремальных обстоятельств. Что разогревало эту историю?  
Пампушный: Ощущение близости смерти. Но, признаюсь, порой я терялся в вариантах сценария. Иной раз удивлялся своей мощной линии, чаще недоумевал, понимая — переписанная история уже не про меня. В конце концов смирился с изменениями и доверился коллегам: все, что делают ребята, — на благо картине, а мои переживания — дело третье. Что поделаешь? Боевик — жанр с ограниченными актерскими возможностями. Тем более при огромном количестве драфтов — не только для актеров, но и режиссера с оператором. Им тяжелее представлять логику событий, возникающие образы, а потом перечеркивать и начинать заново. Если в этой картине что-то драматургически состоялось и ожило, то на девяносто процентов это заслуга Андрея Волгина и оператора Вячеслава Лисневского. Они составляли абсолютный тандем. Порой складывалось ощущение, что, споря и конфликтуя, они менялись местами, как тактическая двойка на поле боя. До последнего крика «стоп, снято!» шли споры — мы снимаем кино про сербов или наших героев? Это не случайно, в «Балканском рубеже» смешано много жанров.  

культура: Получилась картина про поведение мужчин на войне. Что в дальнейших планах?
Пампушный: Сложные роли, плохие парни. Первый — яркая роль в фантастическом фильме «Кома» Никиты Аргунова, выходит осенью. Затем — «Илия Муромец» Карена Оганесяна. Театральную занятость сейчас минимизировал. Сцене приходится отдавать 24 часа в сутки, а я живу между городами, и хочется быть с семьей, видеть, как растет мой сын.