5 июля в кинотеатре «Иллюзион» прошел открытый показ работ первой годичной Академии кинематографического и театрального искусства Никиты Михалкова. Тем же вечером во дворе Театра Киноактера мастер вручил дипломы выпускникам высшей школы актерского ремесла. 

За четыре часа зрители посмотрели тринадцать лент. В зале яблоку негде было упасть, но утомленных граждан не наблюдалось: от разнообразия форматов академических картин разбегались глаза. Кроме камерных экранизаций чеховских рассказов, были представлены три эмоциональные семейные комедии, бандитская опера-шансон, мистическая сказка, несколько эстетских пластических этюдов и «фильмов на вырост» — пилотных короткометражек игровых проектов. 

Гвоздем вечера стала премьера 35-минутной тропической драмы Веры Водынски «Родители приехали ко мне на Шри-Ланку». Оппонируя неудавшейся «Родине» Петра Буслова, выпускница Академии не ограничилась изучением житья-бытья дауншифтеров, а представила звонкую метафору отчуждения от семейных корней и парадоксального обретения злодейки-судьбы. 

На поверхности сюжета — мытарства вечного отпускника, сыгранного харизматичным Даниилом Воробьевым. Загостившиеся у блудного сына предки умоляют бездельника вернуться в Россию, а туземцы просят пожертвовать местной богине (самке удава Шамке) якобы приглянувшиеся ей мамины туфли штучной итальянской работы. После безуспешных уговоров герой похищает обувь и становится изгоем: жертвовать ворованное — табу. Из дома обманщика уходят слуги, его бойкотируют лавочники, он не может даже нанять такси в аэропорт. Смилостивившись, мама дарит отпрыску туфли, и тот, извиваясь в болотной грязи, как червяк, преподносит их гаду. Крупный план страшного лица... Занавес, овация! 

Монументальная притча показала: Академия является высшей школой не только актерского, но и художественного режиссерско-операторского мастерства. Однако не арт-хаусом единым жив человек. Теплота, трогательное простодушие и комизм короткометражек Андрея Богатырева («Чай»), Марка Рассказова («Проблема Потапова») и Анастасии Глебовой («Волшебный карандаш») очаровали аудиторию. Но при несомненных творческих удачах было очевидно: режиссеры не гнались за совершенством формы, а работали на неравнодушную природу актерского существования. Результат завораживал — профессионалы будто рождались заново, органично раскрываясь поверх заданного рисунка ролей. 

Главным открытием Академии стала сыгравшая ведьму в одноименной экранизации чеховской миниатюры Оксана Кормишина. На крупных планах ей выпало прожить не пятнадцать минут, а бесконечно одинокий бессловесный бабий век. Показав герасимовский, казалось, навсегда утерянный класс органической жизни в роли, питерская актриса — одними глазами — поведала о том, как не находящее отклика чувство губит и душу, и мир. 

«Культура» побеседовала с маститым академиком — оператором Анатолием МУКАСЕЕМ, дипломированными режиссерами Верой ВОДЫНСКИ и Андреем БОГАТЫРЕВЫМ, актрисами Оксаной КОРМИШИНОЙ и Еленой ЛЕМЕШКО.

культура: Чем удивляли питомцы худрука операторского факультета?
Мукасей: Высоким профессионализмом. Я лишь направлял студентов, просил заниматься не технологиями, а живописью. Это основа нашего искусства. Считаю, ребята выдержали установку процентов на 70–80, они по-настоящему талантливые люди. Единственная проблема — как жить дальше? Хочется, чтобы их картины увидело как можно больше продюсеров и режиссеров.

культура: Цифровые технологии бьют по операторам-перфекционистам? 
Мукасей: Ничуть. Они дают возможность осуществить некоторые придумки более локально и мобильно, но от живописи никуда не деться — профессиональный класс определяется качеством изображения.

культура: Вера Водынски поблагодарила Вас за помощь в поисках художественного решения картины... 
Мукасей: Она хороший режиссер, но я отвечаю за работу Любови Князевой. Важнейший фактор удачи — смычка оператора с режиссером, добиться успеха можно только при их взаимном доверии и абсолютном взаимопонимании. 

культура: У Вашей истории есть прозрачная мораль (дауншифтер никогда не станет сахибом) и открытый мрачный финал. Но еще существеннее коллизия духовного соперничества строгой родительницы и древней змеи, к которой инфантильный сын возвращается, будто бы в материнское лоно.  
Водынски: Я вдохновлялась «Родиной» Буслова, зацепившей меня определенной недоговоренностью, недостаточностью высказывания. Так я и решилась отправиться в тропики и снять фильм о Родине, приезжающей за тобой и предъявляющей счет: зачем живешь вдали, куда стремишься? Может быть, тебе хочется стать сыном другой мамы? Именно поэтому я дала фильму длинное название от первого лица.

культура: Что подарила Вам Академия?
Кормишина: Веру в себя. Десять лет я проработала в театре, редко снималась в кино, хотелось попробовать что-то новое... И я не ошиблась! Занятия с Михалковым дали мне очень много, даже наблюдения за его работой с другими ребятами. Мастер-классы продолжались по восемь-девять часов, без перерывов, Никита Сергеевич стакан воды не успевал выпить. И мы, как умели, старались его не подвести. Горжусь, что сыграла острохарактерное «Беззащитное существо» в «Метаморфозах», снялась в «Ведьме» Веры Водынски. Она не зажимала, позволяла не высказываться глобально, а идти через себя с полной свободой. 
Богатырев: В начале режиссерской карьеры я зашел в тупик. Выбрался из него, работая с Михалковым. Стал открывать в себе тонкие лиричные чувства. Академия позволила обнулиться, вернуться в студенчество и начать все заново. Сейчас планирую доснять картину о Великой Отечественной, приквелом которой, «Про войну. Медсестра», я защитил диплом.

культура: На подмостках и в «Шри-Ланке» Вы смотритесь ярко, уверенно, суперпрофессионально... И все же зачем мхатовской актрисе Елене Лемешко была нужна Академия Михалкова? 
Лемешко: Современное актерское образование терпит фиаско, это видно без очков — на экранах наше дело смотрится бледно, вяло. И я стала задаваться вопросом: как существовать перед объективом? Ответ на него приходил в течение незабываемых академических занятий. 

Впервые в жизни я столкнулась с такой любовью — делаешь мизер, а мастер хвалит: «Какая ты молодец, как хорошо и славно, давай еще это... и это!» Михалков никогда не отпускает, пока не покажешь полный результат. Учил играть тонко, оставляя зрителю ощущение полноты недоговоренности... Когда на тебя направлен такой луч света, становишься больше, чем был. Я росла над собой, полностью трансформируясь и понимая, что такое настоящее, зачем работаю и живу. Абсолютно точно, я стала другой актрисой. Поняла: все, что умела раньше, — чепуха, а теперь со мной истинная русская школа психологической игры — Станиславский, Михаил Чехов — то, что передается лишь от мастера к ученику. 

Теперь могу идти к правде любой героини, которую мне предстоит сыграть. Но тут важно встретиться со своим режиссером, и я нашла, это — Вера Водынски. Мы абсолютно совпадаем во всем, даже общаемся без слов. Снимаясь в «Шри-Ланке» я искала архетип простой русской женщины, что всегда стоит за плечами своих мужчин и никогда не уступит их змее — эпохе войн или перемен. Почуяв беду, мать приезжает забрать свое беспутное дитя из расслабленного тропического рая. Русским людям пришла пора возвращаться на родную землю, не бояться никого, в том числе и себя, уметь отстаивать близких любой ценой.