Алексей КОЛЕНСКИЙ

19.08.2015

25 августа исполняется 85 лет Георгию Николаевичу Данелии.

«Оглядываюсь назад и понимаю — сколько в моем творчестве случайностей!.. У меня в жизни так бывало — картинка, а потом фильм. Вертолет на замке — «Мимино», девушка и парень с зонтиком — «Я шагаю по Москве», — вспоминал режиссер в автобиографии «Безбилетный пассажир». «Я никогда не пытаюсь объяснить в нескольких словах, о чем снимаю... Потому что тогда зачем снимать? Проще написать несколько слов в газету». Верно, но вопросы к автору звенят в воздухе — есть в данелиевских трагикомедиях и подкупающее простодушие, и цветущая сложность, и умышленная недоговоренность — как на волнующем пейзаже, с которым, чудится, только что попрощалась влюбленная кисть живописца. 

Одаренный художник снимает, как дышит, — от картины к картине, от вершины к вершине крепнет рука, за горизонтом вырисовывается главная, заветная тема... Как вдруг — обрыв, пустота: от перрона отходит поезд, и билет в кармане, а твоего вагона нет — отцепили. Кто, зачем? Ссутулившись, пассажир тащит свинцовый багаж по шпалам, а вокруг все то же, да не то — чахлое, мелкое, неродное... Счастливчиков, сумевших вскочить на ускользающую подножку, немного. Один из них — Георгий Данелия, переживший крах главной картины своей жизни. 

Кто и отчего отменил в 1976 году экранизацию «Хаджи-Мурата» в первый съемочный день — не смог выяснить даже соавтор сценария, член Президиума Верховного совета Расул Гамзатов. Кем бы ни был тот «черный человек в костюме сером», он разбил фильмографию Данелии на «до» и «после». «Афоня», «Мимино», «Осенний марафон» и «Кин-дза-дза!» остаются современны, как и тридцать-сорок лет назад, — так жить неприятно, но можно. А подобного «Сереже» и «Я шагаю по Москве» уже не получится. Словно снимал их какой-то другой человек... 

Кажется, сын главного инженера московского «Метростроя», племянник сталинского любимца Михаила Чиаурели, с детства знакомый с Эйзенштейном, Пудовкиным, Довженко, ученик Калатозова, Юткевича, Райзмана, выпускник первых, еще «мосфильмовских», режиссерских курсов не мог разминуться с профессией. На самом деле все было сложнее. По воспоминаниям однокашников, малорослый Гия был нелюдим, застенчив, молчалив. Зато, успев окончить МАРХИ и поработать чертежником, понимал толк в раскадровке. «Замысел будущей картины, — признавался Данелия, — начинается для меня с визуального образа, картинки, сочетания пропорций, ритмических соотношений».

Представление о кино как феномене, рождающемся в зрительном зале, определило замысел дебютантов: Георгий Данелия и Игорь Таланкин рискнули взглянуть на мир широко раскрытыми глазами пятилетнего «Сережи». Затем, пустившись в самостоятельное плавание, Георгий Николаевич отыскал «Путь к причалу» с 15-летним юнгой. «Шагал по Москве» с насмешливыми 18-летними парнями. В 1965-м вместе со страной чествовал самого необыкновенного советского человека — кумира провинциальных обывателей и передовых деятелей науки, опознавших великого гражданина, как коня — по зубам: «Тридцать три»! 

Работая над «Хаджи-Муратом» с 1966-го по 1972-й, Данелия успел снять несколько эпизодов «Фитиля», свою любимую трагикомедию «Не горюй!». Выступил застрельщиком и худруком «Джентльменов удачи», завоевал признание коллег, любовь миллионов зрителей и... получил по рукам.

До начала 70-х данелиевские персонажи шагали куда глаза глядят, вырастая из героев эпизода в полноправных гениев места, превращали жизнь в сказку. Начиная с «Совсем пропащего», лирические герои Георгия Николаевича метались, хамили, страдали, скукоживались до пренебрежимо малых размеров. Первое время это угасание оставляло надежду на счастливый исход. Непутевого сантехника Афанасия Борщова спасала любовь Кати Снегиревой, сокола Мизандари, упорхнувшего в Москву от незаконнорожденного племянника, окрыляла мечта о бескрайнем небе. Но изолгавшийся «осенний марафонец» Бузыкин окукливался, превращался в кафкианскую букашку. Заклейменный проклятием, озлобленный на весь белый свет маленький человечек Васин оборачивался бездушной тенью («Слезы капали»). И у Данелии земля уходила из-под ног — в 1980-м он пережил клиническую смерть, чудом выкарабкался с того света и четыре года спустя решил снять молодежный фильм. Только не знал, о чем. «В России слишком холодные длинные зимы, сделай сказку, чтобы можно было согреться», — посоветовал мудрый друг, драматург и художник Тонино Гуэрра. Взяв за основу сюжет «Острова сокровищ», режиссер задумал перенести действие романа на знойную планету, с которой герои мечтают сбежать домой — в новогоднюю московскую слякоть... 

Замысел рос как на дрожжах, приобретая все более причудливые очертания. В 1986-м, на заре перестройки, шутки кончились, история тоже. Наступила «Кин-дза-дза!».  

Ставшая явью антиутопия похоронила жанр научной фантастики и завоевала международную популярность — фан-клубы планеты номер 215 в Тентуре существуют в десятках стран. Музыкальные темы Гии Канчели из «Слезы капали» и «Кин-дза-дза!» вошли в его пьесу для симфонического оркестра «Маленькая Данелиада». Грузины почтили земляка сетью ресторанов «Мимино» и одноименным памятником в центре Тбилиси. Армяне обессмертили героев Кикабидзе и Мкртчяна в Дилижане. Ярославцы гордятся бронзовым «Афоней», москвичи — «Доцентом» на Мосфильмовской улице. 

К чести художника, эти памятники воздвигнуты не Георгию Николаевичу Данелии, а героям, которым он подарил жизнь в самом светлом и трагикомичном из возможных миров. В воображаемом царстве-государстве, которому сам и придумал имя, сочиняя титры к «Я шагаю по Москве»: лирическая комедия.