Юрий КОВАЛЕНКО, Париж

18.02.2015

В Москве готовится к печати новый роман знаменитого писателя Фредерика Бегбедера «Уна и Сэлинджер», повествующий о любви молодого прозаика Джерома Сэлинджера и 15-летней дочери американского драматурга Юджина О’Нила Уны. Они расстались в 1940 году: Сэлинджер ушел на войну, а Уна отправилась в Голливуд в надежде сделать карьеру. Актрисы из нее не получилось, зато она вышла замуж за Чарли Чаплина. Перед выходом русского издания с Бегбедером встретился парижский корреспондент «Культуры».

культура: Вы едва ли не единственный современный французский писатель, все книги которого — а их девять — изданы в России. Собираетесь поехать на презентацию «Уны и Сэлинджера»? 
Бегбедер: Надеюсь, меня пригласят. Я часто бывал в России в начале нулевых, и мне ее очень не хватает. Конечно, то были безумные годы, от которых голова шла кругом. Тогда среди моих русских друзей встречались даже олигархи. С тех пор обстановка изменилась — попробую сам разобраться, что же происходит в России в эти трудные времена. Нельзя верить тому, что пишут французские газеты. 

культура: «Я должен был бы родиться русским и появиться на свет в этой поразительной стране», — заявляет герой Вашей книги «Идеаль», действие которой происходит в России. 
Бегбедер: Я написал это не для того, чтобы понравиться русским — тем более, сначала моя книга вышла во Франции. Но, должен признаться, я по-прежнему увлечен Россией и всегда защищаю ее, как бы ни критиковали вашу страну во Франции. 

культура: Помнится, Вы пользовались у наших девушек огромным успехом. Интерес был взаимным? 
Бегбедер: Какое было счастливое время! С тех пор я постарел. Да еще и женился — поэтому теперь все в плане увлечений гораздо сложнее...

культура: В сентябре нынешнего года Вам исполнится 50 лет. С какими чувствами ждете юбилей?
Бегбедер: С ужасом, обеспокоенностью и обреченностью. Но тут уж ничего не поделаешь. Устрою гигантский праздник, чтобы забыть об этой дате. Хотя в душе я и остаюсь 12-летним мальчиком, физически, к сожалению, тяну на «полтинник». Утешаю себя тем, что труды хороших писателей не стареют (смеется).

культура: Сами себя перечитываете?
Бегбедер: Крайне редко. Мои книги нагоняют на меня тоску. Правда, недавно ради переиздания пришлось перечитать «99 франков». Исправил некоторые нелепые пассажи. Вычеркнул фразы, за которые стыдно. Сегодня я бы не стал писать ничего подобного. 

культура: В Вашем новом романе один из персонажей называет писателей «ужасно умными эгоцентриками». Это про Вас?
Бегбедер: Несомненно. Сочинители опасны, они претенциозные мегаломаны, лжецы, снобы и жалкие эгоисты. В довершение всего, они пользуются полной свободой. Куда смотрит полиция?!

культура: Быть романистом для Вас — это долг, миссия или призвание?
Бегбедер: Скорее, последнее. Все-таки я начал сочинять в девятилетнем возрасте. Завел дневник и мечтал стать писателем. Никакой особой миссии у меня нет. Свою задачу вижу в том, чтобы фотографировать происходящее вокруг. Как говорил Стендаль, роман — это зеркало, с которым идешь по большой дороге. Правда, сам я в эти зеркала стараюсь не заглядывать, так как от современных писателей нет никакого прока.

культура: Ваши литературные пристрастия меняются. Какую из русских книг Вам бы хотелось сочинить самому?
Бегбедер: «Первую любовь» Тургенева. Обожаю истории о нереализованных чувствах. Меня по-прежнему волнует образ молодой героини. Трогателен и влюбленный в нее юноша, который узнает, что она увлечена его отцом. Завидую совершенству тургеневской прозы. Помимо прочего, «Первая любовь» подходит моему творческому формату. Будучи страшно ленивым, я бы не смог написать книгу объемом «Войны и мира». 

культура: Два современных французских прозаика получили «нобелевку» по литературе — Жан-Мари Ле Клезио и Патрик Модиано. Есть ли у Вас какие-то шансы на эту награду?
Бегбедер: Боюсь, что для нее я легковат. Последние два десятилетия Нобелевскую премию присуждали основательным, серьезным авторам — за исключением итальянского комика Дарио Фо. Так что у меня нет никакой надежды (смеется).

культура: Главная книга нынешнего года во Франции — роман-утопия Мишеля Уэльбека «Покорность», где рассказывается о том, как на президентских выборах в 2022 году побеждает мусульманин.
Бегбедер: Мишель, несомненно, наделен даром предвидения, и его можно считать пророком. В одной из своих предыдущих книг он в какой-то мере предвосхитил теракт, совершенный в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года. Ну, а «Покорность» — это сатира на современную Францию. Уэльбек говорит об ее исламизации с большим юмором. 

культура: Премьер-министр Манюэль Вальс на днях объявил, что во Франции существует апартеид. «Надо сделать все, — подчеркивает он, — чтобы уничтожить гетто, иначе все взорвется».
Бегбедер: Чтобы это увидеть, достаточно побывать в любом парижском пригороде с его бедностью, безработицей, насилием. Такой взрыв обычно случается в момент кризиса — типа того, в каком мы сейчас пребываем. Мы живем в преддверии войны — как и в конце 30-х годов прошлого века. Ее проявлением были недавние теракты в Париже. 

культура: Популярный публицист Эрик Земмур недавно издал скандальную книгу «Французское самоубийство». Он рисует апокалиптическую картину...
Бегбедер: Мне очень нравится ее название, хотя я и не во всем согласен с автором. Я давно считаю — и говорил об этом в своих книгах «Французский роман» и «Уна и Сэлинджер», — что Франция умерла в 1940 году, когда проиграла войну и четыре года находилась под немецкой оккупацией. Мы до сих пор не оправились от этого унижения. В этом отношении у меня более радикальный взгляд на положение в стране, чем у Земмура. Он думает, что Францию еще можно спасти, а я убежден, что время ушло.

культура: Разве не грустно жить в стране, которая умерла?
Бегбедер:  Я не националист, а гражданин вселенной. Люблю ездить в Москву, Мадрид, Лондон или Рио-де-Жанейро. Словом, я большой утопист, для которого самые актуальные проблемы — общечеловеческие: климат, окружающая среда… В конце концов, что такое наша планета? Всего лишь небольшой камешек, который постепенно разрушается. 

культура: По-Вашему, над всем можно смеяться или существуют какие-то табу? 
Бегбедер: Есть закон, который устанавливает рамки. Дозволено все, кроме расизма, антисемитизма, ксенофобии и диффамации. Я получил католическое образование, но всегда полагал, что смеяться можно даже над папой римским. Правда, такие шутки мне не кажутся очень смешными, но запрещать их нельзя. Даже короли держали при себе шутов, которые могли говорить им правду. 

культура: Говорят, Вы собираетесь экранизировать свой роман «Идеаль»?
Бегбедер: Надеюсь начать съемки будущим летом. Этот фильм — пародия на косметическую индустрию, которая диктует нам, что такое красота и что такое уродство. 

культура: Сами будете сниматься?
Бегбедер: У меня масса достоинств, но, к сожалению, я плохой актер. Правда, однажды пробовал свои силы в порноленте, но мне досталась роль статиста.

культура: Бывшего главу Международного валютного фонда Доминика Стросс-Кана сейчас судят по обвинению в сутенерстве. Кажется, Вы считаете его невинной жертвой?
Бегбедер: Это чудовищный процесс. За решетку хотят упрятать человека, который всего лишь пользуется правом заниматься любовью с тем, с кем хочется. Зачем гедониста лишать его радостей? Это не соответствует ни законам, ни духу Французской республики. Мы все-таки страна маркиза де Сада. Да и проституция во Франции не запрещена. Сам я по-прежнему выступаю за легализацию публичных домов. Если бы они официально существовали, то дурацкой ситуации со Стросс-Каном никогда бы не возникло. 

культура: В апреле прошлого года Вы женились во второй раз... 
Бегбедер: Это красивый жест, на который я оказался способен. Браков становится все меньше, а я обожаю раритеты. Кроме того, вы же знаете, что женатые люди живут дольше холостяков. Когда я был одиноким, то много пил, поздно ложился спать, а теперь веду здоровый образ жизни. 

культура: А как же Ваш знаменитый постулат, согласно которому «любовь живет три года»?
Бегбедер: Забавно, но я попросил руки Лары именно в тот день, когда мы отметили трехлетие наших отношений. Мы выдержали нелегкий испытательный срок. В моей жене я нашел то, что люблю больше всего, — доброту, а она во мне ценит прежде всего красоту (смеется).

культура: Ваша избранница Лара Мишели моложе Вас на 26 лет. В какой-то степени по возрасту она ближе к Вашей 15-летней дочери Хлое. 
Бегбедер: То, что я старше Лары, меня ничуть не беспокоит. Мы идеальная пара — старик и девушка. Хотя порой я чувствую себя вампиром, который питается молодой кровью (хохочет). Правда Лара пользуется моей мудростью и жизненным опытом. Прежде чем выйти за меня замуж, она прочитала все мои книги, а Хлоя только начинает открывать для себя мое творчество. 

культура: С Вашей точки зрения примерного семьянина, Уна сделала правильный выбор, выйдя замуж за Чаплина? Ведь он был старше на целых 36 лет!
Бегбедер: В этом весь вопрос. После того как Сэлинджер уехал на войну, надежнее было выйти замуж за великого актера, а не ждать начинающего сочинителя. Выбор оказался верным. Семейная жизнь удалась. Уна родила Чарли восьмерых детей. Они прожили вместе почти 35 лет — до самой смерти Чаплина. 

культура: Как поживает мужской журнал Lui, который Вы возродили пару лет назад? 
Бегбедер: К моему удивлению, процветает. Каждый номер расходится тиражом в 100 000 экземпляров — что гораздо больше самых оптимистических прогнозов. Обложку следующего номера украсит обнаженная русская топ-модель. Кто именно — пока держу в секрете. 

культура: Не жаль тратить время на журналистику? 
Бегбедер: Нет, она помогает мне быть в курсе того, что происходит в мире и в моей собственной стране.