Татьяна МЕДВЕДЕВА

09.07.2014

Курбатов: Можно бы снисходительно улыбнуться: вот, мол, минули Год русского языка, Год российской истории, проходит Год культуры, а мы не стали более красноречивы, справедливы к прошлому, более тонки в человеческих отношениях. И почему только год, а не жизнь? Но я насмешничать не буду. Год литературы — явление желанное и своевременное. Может быть, мы, писатели и критики, наконец, устыдимся своих нескончаемых распрей и увидим, что наше родное слово, традиции родной литературы являются нашей силой, молитвой и спасением. Злые силы еще теснят наше сознание, но признаки воскресения слова и тоска по единству уже очевидны. 

культура: Нужно ли, по-Вашему, поддерживать писателей? И кто это должен делать? Или, чтобы писатели могли талантливо творить, их следует держать в состоянии легкого голода? 
Курбатов: Поэт Лев Озеров шутил: «Талантам надо помогать — бездарности пробьются сами». А я, грешный, думаю, что для настоящего таланта не нужны ни разрешение, ни помощь на законодательном уровне. Просто государство должно быть здоровым, должно ясно видеть вектор своего развития — ум и духовность, национальные интересы. И тогда талант, если соответствует этому вектору, разовьется самым достойным образом. А коли государство в одну сторону, а талант — в другую, то кто-то из них неизбежно падет в этом противостоянии. И не всегда это будет талант — порой и государство. Естественно, добавить, что и бизнес при этом должен быть частью государства, а не орудием его разорения. Понимаю, что это очередное русское мечтание, но хочется верить, что разум не окончательно оставил нас. А премии, в том числе и от государства, хороши и необходимы, но только для того, чтобы оценивать лучших, а не для поддержки физического существования писателя. 

культура: Судьба Вам подарила счастье дружить с Виктором Астафьевым и Валентином Распутиным. Это уже классики. А кого из современных писателей Вы поставите в один ряд с ними? 
Курбатов: Боюсь, что «ряда» тут не получится. Астафьев и Распутин — последнее явление того, что зовется большим стилем, и они были едины в своей земной близости русскому слову и русскому сердцу. Наше пока еще длящееся разбегание не способствует продолжению ряда. Я уже говорил когда-то, что Господь по-прежнему милосерден к России и сеет дары так же щедро, но художник — дитя времени, и, если время мелко, он станет невольным его отражением. Пусть не покажется парадоксом, но рожденный гением в мелком времени может умереть второразрядным писателем. И коли нам не нравится наша литература, то, как советовал когда-то Михаил Бахтин, надо посмотреть в зеркало: не мы ли дали ей повод стать столь невзрачной? А коли не нравимся сами себе, то не вспомнить ли, какую книжку мы вчера прочитали — не ее ли духовная скудость исказила небесный замысел нашего лица? Ответственность тут взаимная, а мы все норовим себя в ангелы выставить, а литературу — в дуры. А порекомендовать можно многих — только начни. Просто поглядите книги победителей разных конкурсов — это, может быть, и не самое безупречное, но все-таки зеркало нашего духа и сердца.

культура: Вы сами стали в этом году лауреатом Патриаршей литературной премии. Что значит для Вас эта высокая награда? 
Курбатов: Что может значить премия? Уверенности прибавляет, духовной твердости. Значит церковь не вовсе «отделена от государства», если приглядывает за светским словом и тем вводит его в живой обиход христианского сознания. Церковная книжная лавка сегодня может быть верным камертоном лучшего в нашем культурном пространстве. Вот и это можно прибавить к вопросу о том, кого рекомендовать. Загляните в ближайшую храмовую лавку, вы увидите и высокую мысль: Леонтьева, Розанова, Бердяева, отцов Сергия Булгакова, Павла Флоренского, Георгия Флоровского, и отличную поэзию, и хорошую прозу — глаза разбегутся. Это мы на первый взгляд разорены и истощены, а поглядишь, так есть на чем стоять и чем спасаться.

культура: Над какими книгами сейчас работаете? 
Курбатов: Вон как — сразу множественное число! Одну бы начать — и то благо. Только что вышла в Пскове моя книга избранных статей «Пушкин на каждый день», где не один Пушкин, а и литература XIX века, и нынешняя — все мы под Пушкиным ходим. Готовлю переиздание нашей переписки с Виктором Петровичем Астафьевым «Крест бесконечный», которая вышла в Иркутске 12 лет назад и давно вся разошлась, а интерес к ней остается, потому что в переписке Виктор Петрович — явление редкое по открытости, доверчивой любви и прямоте. Вот и этот жанр закатывается на наших глазах, и хочется проститься с ним по-людски. Мы-то уж скоро и почерка своего не будем знать, а в нем и душа, и правда, и даже время.