— Если окунуться в предысторию, в последней трети ХХ века в СССР интерес к научной книге, прежде всего гуманитарной направленности, начал заметно расти. Знаковым событием стало издание полного собрания сочинений Достоевского в 30 томах (1972–1990 гг.) тиражом 200 000 экземпляров. Стремительно росла популярность флагманских научных серий «Литературные памятники», «Философское наследие», «Литературное наследство», «Памятники письменности Востока», «Памятники исторической мысли», «История эстетики в памятниках и документах» и многих других. Научные журналы по философии, истории и филологии также пользовались большим спросом у широкой аудитории. Многие из ученых становились публичными, узнаваемыми фигурами, вызывавшими нешуточный интерес.

 
— Действовали ли ограничения на выпуск изданий?

— Если вы говорите о цензурных препонах, то они постепенно сглаживались, и на прилавки попадало всё больше книг, издание которых ранее было немыслимо. Тексты, которые еще недавно немедленно изымались из открытых фондов публичных библиотек, обретали вторую жизнь. Смекалистый советский книголюб быстро понимал, какую книгу цензура «проморгала», и бросался на ее поиски. «Экзотическую» научную литературу, к примеру труды по буддизму или китайской философии, читали даже многие стиляги и при случае могли блеснуть в компании цитатой из текста, о котором большинство знало лишь понаслышке. Массовое желание собирать домашние библиотеки в условиях книжного дефицита привело к тому, что в крупнейших городах стали появляться «черные книжные рынки», на которых за большие деньги можно было купить не только заветные научные издания, которые выпускались ограниченными тиражами и распространялись исключительно по спискам среди партийно-хозяйственной элиты, но и запрещенные книги — как отечественные, так и западные, а также самодельные, чаще всего ксерокопированные или отпечатанные на машинке.

— Как на книжный бизнес повлияла перестройка?

— Тогда для издательской деятельности открылись все шлюзы, и тиражировать стало можно всё, что душе угодно. Большинство государственных издательств не смогли оперативно перестроиться, растеряли квалифицированных сотрудников и вскоре остались лишь уделом ностальгических воспоминаний бывалых библиофилов.

 
— Кто же стал заниматься научным книгоизданием?

— В него окунулось множество дилетантов-энтузиастов. На плаву, как водится, удержались лишь единицы. Одно дело быстро перепечатывать то, что уже когда-то было создано профессионалами и оставалось востребованным, другое — взаимодействовать с реальными учеными, пишущими книги, оплачивать их труд, организовывать редакционный процесс, вести коммерческую работу на рынке. Последний, в свою очередь, пережив недолгий расцвет, начал стремительно падать. У тех, кто когда-то много читал, после перестройки появились новые интересы, а детям не привили любовь к серьезной книге. Мода на начитанность и эрудированность необратимо сошла на нет, как и жизненная потребность быть всесторонне развитой личностью. Интеллектуалы превратились в бедствующих маргиналов, неудачников и юродивых. Пришло время тотальной распродажи домашних библиотек. Издателям всё сложнее стало находить готовые научные работы с очевидным коммерческим потенциалом, а те, что предлагались к печати, нуждались в субсидиях, поскольку были «малочитабельными».

— Какие тенденции на этом рынке актуальны сегодня?

— Сейчас быть ученым-гуманитарием, всецело отдающимся науке, могут позволить себе очень немногие. Еще реже встречается содружество ученого и издателя, когда первый погружен в науку, но, перенося результат своих исследований на бумагу, систематически советуется с издателем о том, как лучше выстроить книгу, чтобы она оказалась востребованной по возможности более широкой аудиторией. Отечественные научные труды, которые интересны не только узкой среде профессионалов, появляются крайне редко. Если в советские годы монополизм и искусственно поддерживаемый книжный дефицит позволяли издательствам вольготно и безбедно существовать, не задумываясь о рыночной перспективе той или иной научной рукописи, то сейчас от издателя требуется высокая компетентность и незаурядные прогностические способности, помогающие принять верное решение — одобрить или отказать автору в издании книги.

— Насколько издательские гранты, которые выделяются научными фондами, помогают развивать научную литературу?

— Их появление позволило несколько снизить остроту проблемы, но, к сожалению, обернулось распространением издательств-иждивенцев, которые меньше всего задумываются о тщательной редакционной подготовке рукописи и судьбе будущей книги. Главное для них — освоить выделенные средства, иными словами — минимизировать расходы на редакционную работу и полиграфические услуги, тем более что фонды, выдающие гранты, часто устанавливают неоправданно сжатые сроки на издание, за которые в принципе невозможно осуществить на должном уровне все обязательные процедуры редакционной подготовки и последующую печать книги.

— Как вам удается продолжать свою деятельность в условиях непростой экономической ситуации и нехватки профессионалов?

— Мы уже давно не ждем, что кто-то сподобится осчастливить нас рукописью, отвечающей всем требованиям. Обычно мы сами наполняем портфель идей будущих книжных проектов, формируем творческие коллективы из ученых и других специалистов, стараемся поддерживать их приемлемым финансированием, оказываем организационное сопровождение каждого проекта на всех его этапах, тщательно готовим рукописи в постоянном взаимодействии с авторами. В результате книги получаются именно такими, какими были задуманы.

— Расскажете о них чуть подробнее?

— Среди знаковых проектов — монументальная энциклопедия «Древняя Русь в средневековом мире» — первое в международной научно-исторической практике междисциплинарное справочное издание о социально-политической, экономической, культурной и религиозной жизни Древнерусского государства от времени его зарождения в девятом веке до монгольского нашествия в тринадцатом. Работа над энциклопедией была начата по заказу «Ладомира» и велась при его полном финансировании 25 лет коллективом, в который вошли около 700 ведущих историков России и стран СНГ, а также ряд крупнейших скандинавских ученых.

Также большим успехом пользуется «Кембриджская история древнего мира» (английский оригинал — в 19 томах), публикацию перевода десяти томов которой «Ладомир» уже осуществил. Работа над новыми томами продолжается. Это базовый свод знаний, на который опираются все антиковеды мира.

— Вы занимаетесь научным книгоизданием в самых разных гуманитарных областях. Есть ли у вас приоритетная специализация?

— Это научные издания классики мировой литературы, прежде всего в серии «Литературные памятники» — старейшей и самой авторитетной, главной серии Российской академии наук. Она основана в 1947 году по инициативе академика Вавилова, который был уверен, что, если не приобщать людей к высшим достижениям мировой литературы, нашей стране не удастся выйти на передовые рубежи развития человечества. Хотя на тот момент прошло всего два года с окончания Великой Отечественной войны и нужно было восстанавливать разрушенную страну, инициатива была одобрена президиумом Академии наук СССР и высшим политическим руководством государства. К работе над ней привлекли ведущих филологов, историков, лингвистов, переводчиков и других специалистов из интеллектуальной элиты страны. Серия приобрела всемирную популярность, ее название вошло в ряд знаковых национальных брендов, символов нашего Отечества, таких как Большой театр, Третьяковская галерея, Эрмитаж, Московский Кремль. Сегодня ее можно по праву назвать общенациональным достоянием России. «Ладомир» занялся выпуском серии в 1992 году, когда она, как и многие лучшие советские книжные серии, оказалась на грани исчезновения. Право издания «Ладомир» получил от президиума Российской академии наук. Чтобы такое беспрецедентное решение было вынесено, настойчивость проявил академик Лихачев, на тот момент — председатель Редколлегии серии.

— Какие инструменты продвижения, каналы общения с читателями вы используете?

— Например, недавно мы приняли участие в международной ярмарке интеллектуальной литературы non/fictio№24, где получили возможность бесплатно презентовать свою продукцию в секции Created in Moscow, организованной Агентством креативных индустрий при департаменте предпринимательства и инновационного развития города Москвы. Мы представили читателям итог только что завершившейся двадцатилетней работы над замечательным и очень большим проектом — полным научно-комментированным переводом «Истории Французской революции» (1847–1853) Жюля Мишле (1798–1874) — самого известного историко-документального художественного повествования об одном из важнейших событий в истории человечества, лучшего произведения «отца исторического знания», «творца истории Франции».

 
— Насколько важна поддержка города для издательства?

— Для выживания книгоиздательской отрасли в целом и научного книгоиздания в частности государственная и городская поддержка является, без всякого сомнения, определяющей. Особую роль в этом плане призвана сыграть Москва, и не только потому, что в столице сосредоточено 90% издающих организаций России, но и потому, что это один из крупнейших мировых научных центров. Открытие стенда АКИ еще на прошлогодней ярмарке стало для нас не просто важнейшим событием и ощутимой формой поддержки, но и дало надежду, что это лишь первый шаг на пути поддержки городскими властями лучшего, что сегодня есть в московском креативном книгоиздании.

— Окупается ли сегодня издательство научной литературы или приходится искать дополнительные источники средств?

— Лет пятнадцать назад в одной из российских газет был опубликован большой обзор, посвященный инвестиционной привлекательности отраслей отечественной экономики. Книгоиздание оказалось на самом последнем месте как вид деятельности, совершенно не интересный инвесторам. К сожалению, с тех пор ничего не изменилось. Говоря о научной книге, самоокупаемости здесь нет и в помине — в той или иной форме присутствуют субсидии. Чаще всего такие книги выпускают сами же научные учреждения, рассматривая их, по сути, как публичные отчеты об израсходованных бюджетных средствах, а так называемые независимые, малые издательства обычно берутся за эти книги, только если получают гранты, но качество таких изданий оставляет желать лучшего. Сложившийся в России книжный рынок позволяет возвращать не больше трети вложенных средств, а чаще — намного меньше.

— Какие главные цели стоят перед изданием сегодня?

— Мы сохраняем и развиваем лучшие традиции отечественной школы научного книгоиздания, сформировавшейся в советские годы, которая сегодня, если оценивать ситуацию в отрасли в целом, находится в кризисе. Очень важно, чтобы власти осознавали, какое место в жизни современного общества занимает научное книгоиздание. Оно выполняет важнейшую социально-экономическую функцию — преобразует в товарный вид новейшие знания, добытые учеными, иначе говоря, «упаковывает» эти знания так, чтобы они становились пригодными к широкому усвоению обществом. Поскольку ученые меньше всего озабочены последним, несложно догадаться, какой квалификацией должен обладать издательский коллектив.

 
— Если смотреть шире, какую роль научное книгоиздание играет во внутренней и внешней экономике страны?

— Благодаря специалистам в этой сфере на рынке появляется высокоинтеллектуальный промышленный продукт, который поддерживает другие отрасли российской экономики. Косвенная отдача от выпуска научной и научно-популярной продукции сопоставима с ведущими сырьевыми отраслями. Полноценное развитие государства немыслимо без научно-популярного и научного книгоиздания — ключевого канала снабжения населения информацией, обеспечивающей как его лидерство на глобальных рынках, так и подлинный национальный суверенитет. Поэтому наличие эффективного института издательств научной книги — важнейшее условие поддержания конкурентоспособности страны и в конечном счете ее реальной суверенности.