Актриса Галина КОНОВАЛОВА, работающая в Театре имени Евгения Вахтангова с 1938 года, — одна из тех, кому довелось видеть Толстого в жизни.

культура: Когда Алексей Николаевич объявил, что пишет пьесу «Путь к победе», театры Москвы включились в борьбу за право первой постановки еще не написанной драмы. Вахтанговский победил — значит, был авторитетнее других?

Коновалова: С чего вы это взяли? МХАТ в то время шел впереди — он гремел: очереди за билетами на «Анну Каренину» стояли вдоль Тверской. Вокруг нашего театра тоже собирались интересные люди, но не потому, что выходили необыкновенные спектакли (таких как раз было много до и после этих лет), а совсем по другим причинам: театр молод, там работали красивые женщины. Наш театр всегда существовал несколько автономно, как отдельный мир, город в городе. Всё свое: маникюрша, парикмахерша, сапожник, прачечная, пошивочная мастерская.

Наверное, за пьесой Алексея Толстого гонялись, но я это знаю только по книгам и рассказам. Шел мой первый театральный сезон. Но помню, что возвращение Толстого из-за границы довольно долго воспринималось как событие. В этом была какая-то экзотика. Вот сейчас приехал Депардье — видите, что делается? В то время надо было приспосабливаться — ставить современные советские пьесы, и Алексей Толстой для такого дела понадобился. Когда позже, уже в войну, мы поставили «Мадемуазель Нитуш», имевшую ошеломляющий успех, ее разгромили в пух и прах как безыдейную оперетку… 

культура: Есть театральная легенда о том, какой прием оказали Толстому вахтанговцы в подмосковном доме отдыха. Но, по-моему, все опираются на воспоминания бывшего скрипача театра Юрия Елагина, написанные в эмиграции. Им можно доверять? Вы ведь были на этом празднике?

Коновалова: С Юрой я дружила, он за мной ухаживал и даже делал предложение. Описал он все правильно и красочно. Правда, свою роль несколько преувеличил. Да, я была свидетелем тому, как Алексея Толстого пригласили в наш замечательный дом отдыха в Плёсково. Бывшее имение Шереметевых, старинный особняк с колоннами, свое хозяйство, веселая жизнь, соревнования — там мы отдыхали и летом, и зимой.

Алексея Николаевича привезли, все вокруг него крутились, катали на лодке по Пахре. Он — большой, шумный, тучный — приехал с молодой женой Людмилой. Встречали их цыганским хором, что у нас было принято: Рубен Николаевич Симонов любил петь под гитару русские и цыганские романсы. Вот и пели в честь Толстого: «К нам приехал, к нам приехал…» Был костер, плясали, рассказывали истории, читали стихи. Как эпикурейцы, много ели, пили, и все было прекрасно, пока не перебрали с алкоголем… Алексею Николаевичу понравилась одна наша барышня: он прямо в башмаках и костюме пошел в воду. Пришлось вытаскивать. Чтобы важный гость не простудился, его завернули в ковер...

культура: Как раз в 38-м, когда Вы начали работать в вахтанговском, там ставили спектакль по пьесе Толстого «Путь к победе». Говорят, он утверждал значение Сталина в Гражданской войне...

Коновалова: Я этот спектакль плохо помню. Революционный, многолюдный — тогда не было немноголюдных, по сцене бегали матросы и солдаты. Так можно сказать про многие спектакли, но вот «Человека с ружьем», в отличие от других, помню от начала до конца, настолько он был ярким и эмоциональным. А «Путь к победе» шел и прошел… Когда театр переехал на Арбат, его уже в репертуаре не было. У Толстого случались творческие падения и взлеты, но это никак не отразилось на его жизни. А вот во время Великой Отечественной войны он писал замечательные очерки, они были грандиозны. Военная публицистика Толстого и Эренбурга производила сильное впечатление.

культура: Как выглядел Алексей Толстой?

Коновалова: Широкоплечий тяжелый человек с внешностью бывшего красавца. Его супруга Людмила была поразительно красива, но я ее лучше помню в более поздние времена, когда Толстого уже не стало. Красотка немыслимая, с густыми темными бровями, в бриллиантах. Ради Людмилы Ильиничны, своей секретарши (говорили, что она — прообраз Даши в «Хождении по мукам»), Толстой оставил прежнюю жену, замечательную поэтессу Наталью Крандиевскую, и детей. Но в наш театр Алексей Николаевич пришел уже с Людмилой. Они занимали особняк во дворе красивого дома Рябушинского, где проживала семья Горького, рядом с церковью Большого Вознесения. Семьи дружили по-соседски, да и вели одинаковый светский образ жизни.

культура: А в доме Толстого Вы бывали?

Коновалова: Один раз, когда хозяина уже не было в живых. Толстой был коллекционером, любил роскошь: антикварная мебель, потрясающие картины, хрусталь. Его же называли рабоче-крестьянским или коммунистическим графом. Он и вел себя по-графски, ни на минуту не забывая о собственном происхождении. Но в том-то и дело, что графом его называли иронически — по тем временам роскошь не считалась большим достоинством. Сейчас другое время, и антиквариат в моде...