Татьяна УЛАНОВА, Иркутск

11.03.2016

Год назад остановилось сердце последнего классика русской литературы Валентина Распутина. Практически сразу в Иркутске решили создать музей писателя. Открытие намечено на 2017-й, к 80-летию Валентина Григорьевича. А в эти дни областной краеведческий музей представляет выставку «Ближний свет издалека».

— Валентин Григорьевич крестился уже зрелым человеком, в Ельце, и оставил для нас удивительные размышления о начале христианской жизни, — раскрывает суть директор Иркутского областного краеведческого музея, куратор музея Валентина Распутина и его друг Сергей СТУПИН. — Чересчур откровенные записи, наверное, рано обнародовать, но показать духовный поиск великого человека важно. То, что крещение не было случайным, понятно — мысли о вере прорывались в работах... Впервые будут представлены иконы писателя, фотографии, книги из домашней библиотеки, рукописный отрывок из очерка «На Афоне» и Псалтырь со штампами Святой Горы, а также молитвенник, с которым Распутин провел последние дни жизни. Попытаемся разбудить чувства и мысли современников.   

культура: Местной молодежи стоит напоминать, кто такой Распутин?
Ступин: Имя знают. Но, бывает, копнешь: какие произведения читали, про что? И — тишина. С этим же работать надо. Валентину Григорьевичу не раз предлагали выстроить что-то вроде Дома Распутина. Он негодовал от таких разговоров. Но напоминал: когда умер Достоевский, за гробом шел весь Петербург, а спустя несколько лет на могиле собиралось 10–15 человек... Мы отправили президенту Путину письмо с просьбой о создании оргкомитета по празднованию 80-летия Валентина Распутина. У юбилея классика должно быть всероссийское звучание. 

культура: Остался всего год. Концепция музея только разработана...
Ступин: Слава Богу, имя Распутина открывает все двери. В Иркутске, да и по большому счету по всей России. Есть ведь ассоциативный ряд: Иркутск — Байкал — Распутин. Много лет по инициативе Валентина Григорьевича здесь проходили Дни русской духовности и культуры «Сияние России». Он приглашал самых ярких людей страны, лучшие художественные коллективы. Приезжали Никита Михалков, Станислав Говорухин, писатели — практически все, философы... Избалованы мы были тем, что Распутина так любили... И задумали создать не просто музей, а научно-исследовательский центр. Планируем собрать все материалы, связанные с его сочинениями, в том числе изданиями за рубежом — исследования, публикации. Чтобы человек, занимающийся творчеством Распутина, получил максимум информации в одном месте. В деревянном доме начала ХХ века на улице Свердлова. Площадь небольшая, но это родная среда распутинских героев. Именно русская изба — их мир, их космос. Да и писатель любил деревянную архитектуру, часто гулял в центре. Со временем рядом будет возведено еще одно здание, где разместятся фондохранилище, зал для кинопоказов и встреч, кабинеты научных сотрудников. А выстроить хорошую экспозицию можно и на небольшом пространстве. Важно не нагромождение вещей, но атмосфера. Тем более, что Сергей Распутин уже передал нам массивный рабочий стол отца, письменный прибор, лампу, кресло... Главное — у нас будет эпистолярное наследие. Все оригиналы писем Валентина Григорьевича. Подлинники посланий к Распутину сохранит РГБ. Но мы обменяемся копиями, так что в Москве и в Иркутске будет полный комплект. Распутин производил впечатление молчуна. Активная переписка, вероятно, была своего рода компенсацией. Он очень трепетно к ней относился.  

культура: Иногда личные послания настолько интимны, что даже в архиве читать неловко.
Ступин: У Валентина Григорьевича тоже было подобное. Например, поначалу он  крайне отрицательно отнесся к публикации переписки Курбатова и Астафьева. Говорил: письма — особый жанр, люди в них открываются, как нигде, и должно пройти время, прежде чем наследие станет достоянием широкого читателя.

культура: В последние годы Валентин Григорьевич ведь жил в Москве?
Ступин: С поздней осени до весны. А потом приезжал сюда. У него была дача по Байкальскому тракту. В очень красивом месте на берегу залива, где он писал. Летом обязательно бывал в Аталанке. Историческое поселение, конечно, ушло под воду, но строения и кладбище были перенесены. «Прощание с Матерой» все знают... Сегодня, по сути, там готова мемориальная квартира в одноэтажном деревянном доме. Родственники сохранили все, как было при жизни Валентина Григорьевича. Висят при входе, словно ожидая хозяина, телогрейка, кепка, рюкзачок. А банька еще помнит скрип распутинского карандаша, которым он выводил «Последний срок»... На машине в эти места добраться сложно, дорога условная. Проще по воде, когда есть навигация. От Иркутска до Братска — больше десяти часов. Усть-Уда стоит на половине пути, от нее еще полтора-два часа до Аталанки, родины писателя.  

культура: Не ближний свет.
Ступин: Но желающие всегда есть. В музее Усть-Уды писателю посвящена экспозиция. В местной школе он учился. С ней связаны «Уроки французского» (к слову, экранизацию только этого рассказа Распутин считал успешной). Здесь же решил возвести храм. Вкладывал гонорары, премии, не стеснялся просить средства у состоятельных земляков. Позже подключился к строительству храма на родине святителя Иннокентия (Вениаминова), в Анге. Помню, когда Валентин Григорьевич получил патриаршую премию (я в те дни был в Москве), он нашел меня и попросил передать деньги на храм.

культура: Наверняка к юбилею и собрание сочинений переиздадите?
Ступин: Это происходит регулярно, в том числе в Китае и Монголии, там Распутин тоже классик. А одна японская переводчица после знакомства с его творчеством даже приняла православие. Мы же хотим обратиться к малоизвестной пока широкому читателю, но потрясающей работе Распутина «Сибирь, Сибирь...», в свое время изданной в Иркутске в дорогом подарочном варианте. Это художественная публицистика. А по сути — колоссальный труд. Валентин Григорьевич перелопатил огромное количество архивных материалов, ездил по региону, встречался с людьми. Требовательный, даже щепетильный, он стремился к точности в мельчайших деталях и фактах. Словом, хотим переиздать «Сибирь, Сибирь...». С тем же художником Сергеем Элояном. Но в более доступном варианте. Очень большим тиражом. Чтобы и Москва, и Россия почитали.

культура: Распутин — молчаливый, щедрый. А еще какой? 
Ступин: Непритязательный, неприхотливый. Только без чая, пожалуй, не мог. Черного, заварного. Кружка хозяйская, сахар, печенюшки — это  ритуал... Если приглашал в гости, накрывал стол. Откуда-то вдруг появлялся дареный диковинный коньячок или водочка. Сам он многие годы не употреблял горячительных напитков, но любил угощать, наблюдать, как люди раскрепощаются. В отношениях был разборчив, но с пониманием относился к тем, кто узнавал, хотел поговорить, сфотографироваться. Никогда не раздражался. Еще у него был редкий для современных людей дар — умение дружить. Однажды он даже спас меня от увольнения. Долго выяснял, может ли заступиться. Я отнекивался, мол, много чести. А Распутин все решил. И был счастлив, как ребенок.

В городе пока много людей, его знавших. Наша задача сейчас — записать все воспоминания. Уже началась мифологизация. А дальше что? Все будут сомневаться, «путаться в показаниях»: то ли было, то ли нет... Причем искренне. Есть ведь такое понятие: феномен родного места. Для многих здравствующих Вампилов — Саня, Распутин — Валя. К слову, в 2017-м 80-летие у обоих. 

культура: Они дружили?
Ступин: Близки были. Очень трепетно относились друг к другу. Каждый знал меру таланта другого. 

Молодость у них была бурная. Легенды ходили. Сам Распутин вспоминал, что как-то встретились с Вампиловым: один за хлебом вышел, другой — за картошкой. Очнулись дней через пять. «Ну что, сходили за хлебушком?..» 

культура: Одногодки, земляки, а какие разные судьбы. Распутин — Герой Соцтруда, трижды лауреат Госпремий...  
Ступин: В 2013-м многие боялись, что он откажется. Целую операцию пришлось провести. От Госпремии России он не отказывался, но лететь в Москву категорически не хотел. Тогда мы с отцом Алексием, который помогал строить храм в Усть-Уде и не раз со служением бывал в Аталанке, приехали к Распутину. А он уже настороже. 

— Валентин Григорьич, беда! — начал батюшка.
— Что случилось?

— Ехать Вам в Москву надо!
— А что я там забыл?

Кружили мы вокруг него, убеждали. Ничего не получается. Пришлось набрать номер Толстого в Москве. Владимир Ильич уговаривал долго. Валентин Григорьевич слушал, слушал. Наконец сказал: 

— Ну, что, Владимир Ильич... Доводы Ваши меня не убедили. Голос убедил.

И все выдохнули.

Валентин Григорьевич много где бывал. Но в последнее время поездки на родину особенно его согревали. И печалили одновременно. Едем по Ангаре, а вокруг — заброшенные села... Беспросветность. Расстраивался он, что изменения не в лучшую сторону.

культура: Гибель дочери и смерть жены наверняка ускорили и его уход в мир иной...
Ступин: Когда не стало Светланы Ивановны, Валентина Григорьевича очень поддержала Ольга Владимировна Лосева — профессор Московской консерватории, друг семьи, позднее — его вторая жена. Последние годы они вместе разбирали и подписывали фото, систематизировали архив. Распутин до последнего был в здравом рассудке, понимал, что скоро уйдет, к тому же в конце 2014-го был диагностирован неоперабельный рак. Но никакого завещания не оставил.

культура: В Иркутске есть Центр Вампилова, создается музей Распутина. Но, оказывается, не всем это нравится.
Ступин: Слава Богу, большая часть творческой интеллигенции значимость и необходимость музея понимает. Но есть и те, кто ратует за литературный музей, где будут представлены все писатели Иркутской области или даже Сибири. Некоторые даже заявляют, что их талант чуть ли не равен таланту Распутина. В последние годы чего только не сочиняли о Валентине Григорьевиче. Черносотенец, антисемит, и вообще исписался... Распутин научился держать удар. В разные периоды он бывал то жестче, то мягче. Но в конце жизни просто встал над всей этой возней.