От десяти до восьмидесяти
15.08.2012
Все книжки на Земле делятся на две категории — для взрослых и детей. Что, конечно, в корне неверно. Потому как хорошую детскую литературу с удовольствием читают и взрослые — причем, всю жизнь. А плохая не нужна ни тем, ни другим. Издательство «Жук» решило распрощаться с возрастной дискриминацией раз и навсегда.Новая серия «Для тех, кому за десять» призвана объединить все категории граждан и навести мосты между поколениями. Для этого «Жук» привлек российских писателей, способных говорить простым языком о сложных, а иногда и очень личных вещах. Большая часть серии — нон-фикшн: рассказы о детстве, о быте бабушек и дедушек, о жизни, что была да сплыла. Истории грустные и смешные, короткие и не очень, понятные детям и интересные родителям.
В серии уже вышло три книжки — очень разные, но и похожие тоже. В первой из них — «Смеяться и свистеть» — Юрий Нечипоренко отправился в виртуальное путешествие в поисках утраченного: детства, родного двора с вербой, пронзительных криков по утрам: «То-оочуу но-оожии!» и даже экзаменов по линейной алгебре. Это личные «другие берега» Нечипоренко — ученого-физика, пишущего детские книжки, и взрослого, оставшегося немного ребенком.
По тому же пути пошла Ксения Драгунская в «Мужском воспитании» — смешных историях, в основном, о юности автора. Здесь пионерские линейки помогают угнетенным неграм, вареную курицу смазывают зеленкой — чтобы ей не было больно, когда ее начнут есть, разговаривают воображалистым голосом и делают «всякие некоторые другие многие» вещи.
Ольга Колпакова в «Большом сочинении про бабушку» пытается восстановить распавшуюся связь времен. Деревенский быт эпохи бабушкиного детства, преследования за узоры со «свастиками» на старинных полотенцах, «многофункциональная» знахарка, которая и за попа, и за ведьму, клубок христианских традиций и языческих верований — не знаю, как детям, но взрослым от чтения не оторваться. Этнография здесь не лубочная и не музейная, а живее некуда, фундамент, без которого рухнет дом.
Скоро в серии «Для тех, кому за десять» появится книга рассказов Сергея Георгиева «Собаки не ошибаются». Многим писатель известен как автор сценариев для «Ералаша», теперь нам предстоит открыть другого Георгиева. «Культура» первой знакомит читателей с еще не вышедшей книгой.
ПАХОМ
Он сидел напротив дверей булочной; изредка поворачивая лохматую морду то направо, то налево, равнодушно провожал глазами нечастых прохожих. Витька на минутку задержался, пересчитал на ладошке сдачу. Может быть, только это обстоятельство и привлекло внимание пса, сделало Витьку непохожим на других людей, торопливых и занятых своими делами.
Приглядевшись к человеку на крыльце, пес не спеша, с достоинством поднялся и, сделав несколько шагов навстречу, выжидающе замер, словно говоря: ну, вот он я каков.
— Что, хлебушек почуял? — улыбнулся собаке Витька. — Правильно, молодец! Полбулки черного, батон и четыре пирожка с повидлом! <...> Так что, отломить тебе полпирожка? Будешь?
Пес отвернулся и, вытянув шею, принялся рассматривать что-то в конце улицы. Видимо, таким образом он давал понять: полпирожка — это, конечно, дело стоящее, но ведь не за этим же я к тебе подошел!
— Да ты не обижайся, полпирожка тебе, другую половинку — мне! — уточнил Витька. — Ты знаешь, я как-то не люблю в одиночку есть пирожки с повидлом...
Пес вильнул хвостом, даже тявкнул одобрительно: ну, если так, тогда другое дело! Если это не подачка, а за компанию, — тогда пожалуйста! Они отошли в сторонку и честно разделили пирожок. Пес проглотил свою долю не жуя.
— Может, еще? — предложил Витька. И предупредил: — Только без меня, я не хочу больше!
Вместо ответа пес, не поднимая на Витьку глаз, поскреб лапой снег.
— Дело хозяйское, — сказал Витька и отправился своей дорогой. Собака, выждав мгновение, неторопливо двинулась следом.
— Э, — удивленно протянул Витька. — Я-то ведь домой иду, а ты куда?
Пес посмотрел Витьке в лицо долгим, грустным взглядом. И вдруг вздохнул.
— Так ты что же, потерялся?! — Витька опустился на корточки. — Я думал, ты просто бездомный! Так что ж ты сразу не сказал, глупый?..
Высокую, сильную фигуру отца Витька увидел издалека. И только в этот момент пришло ему в голову, что ведь давно уже стемнело, даже фонари зажглись во дворе. И отец шагает торопливо, беспокойно.
— Папа! — закричал Витька. И бросился к отцу. <...>
— Ты что же, за хлебом через Северный полюс ходил? — спросил он запыхавшегося сына. <...>
— Тут понимаешь какое дело... Вот он... он потерялся...
Только теперь отец заметил за спиной сына лохматого пса.
— Так это с тобой? — внимательно пригляделся он к собаке. — Это что за снеговик такой на четырех лапах?
— Это Пахом, — заторопился Витька. — Он не снеговик, просто у него шерсть длинная, вот снег и налипает! Я его сначала Пузиком назвал, а потом решил — нет, Пахом лучше! Правда, хорошее имя?
— М-гу, — согласился отец неопределенно.
— Пап, мы с ним искали, где он живет и откуда потерялся, и так и не нашли! Даже в квартиры стучали и спрашивали, а никто его не знает, незнакомая совсем собака, говорят!
— Вот так дела, господин пес... — озадаченно протянул Витькин отец. — Что же, получается, вас дома ждут, а вы тут по улицам разгуливаете? Нехорошо.
Пахом посмотрел на Витькиного отца и вдруг попятился назад.
— Пап, да я ж говорю, он потерялся, — снова начал объяснять Витька. И затем неожиданно выпалил: — А можно... он у нас одну ночку переночует? А завтра мы с ним обязательно найдемся!
— Люди волнуются, может быть, переживают! — укоризненно покачал головой отец. — Нехорошо, дорогой друг Пахом!
Пахом повернулся и, понурив голову, затрусил по протоптанной в снегу тропинке.
— Пахом! — позвал Витька. — Пахом, вернись!
— Если собака теряется, это плохая собака! — рассудительно произнес у Витьки над ухом отец. — Вот Пахом понял это, и я думаю, он обязательно найдет свой дом, уже сегодня переночует в теплой конуре.
— Пахом, постой! — Витька кинулся вслед за собакой по узенькой тропинке. — Подожди, не убегай!
Пахом не оглянулся, но неожиданно прибавил ходу, будто увидел впереди что-то знакомое. Витька, провалившись одной ногой в снег, упал. И пока поднимался, Пахом исчез из виду. <...>
Витька шел по тропинке к родному дому. И думал про себя. Наверное, где-то и в самом деле есть у Пахома удобная, теплая конура. И хорошо, если бы еще сегодня удалось ему отыскать свой дом.
Но вот если когда-нибудь станет Витьке плохо и он придет к Пахому... Пустит тот его к себе в конуру переночевать? Или тоже начнет отговорки придумывать?