Анна ЧУЖКОВА

21.05.2014

Когда Шекспир сочинял свою самую романтичную трагедию — «Ромео и Джульетта», замысел самой эротичной комедии — «Сон в летнюю ночь» — уже зрел. Вероятно, королева фей Маб из монолога Меркуцио запрягла пылинками свой крошечный возок, чтобы отправиться прямиком в волшебный лес — вдоволь похохотать над злоключениями влюбленных. 

«Сон в летнюю ночь» появился в середине 1590-х годов, возможно, ко дню Иоанна Крестителя. Первые русские переводы пьесы так и назывались «Сон в Иванову ночь». Правда, из текста ясно, что приключилась история не в середине лета, а в начале мая. Вероятнее, поводом для появления пьесы послужила аристократическая свадьба. Например, графини Саутгемптон — вдовствующей матери  патрона Шекспира. 

Это одно из трех произведений, чей сюжет драматург не заимствовал. «В пьесе имелись все необходимые для бракосочетания компоненты, кроме марша Мендельсона, но время пошло на пользу этому упущению», — иронизировал Энтони Берджесс. Немецкий композитор написал для комедии ставшую классической музыку, на которую поставлены балеты Аштона и Баланчина. 

«Сон в летнюю ночь» просто пропитан брачной темой. Пьеса открывается объявлением о свадьбе Тезея и царицы амазонок Ипполиты. Специально к торжеству готовят спектакль ремесленники, выбрав подходящий случаю романтический сюжет — «прегорестную комедию» о Пираме и Фисбе. А в это время в афинском лесу приключается амурная чехарда. Влюбленные Гермия с Лизандром бегут туда от людских законов. Ведь отец прочит девушку в невесты другому — Деметрию. Обманутый жених отправляется на поиски, а вслед за ним и вздыхающая по Деметрию Елена — подруга Гермии. Запутались? Не страшно. Шекспир, наверное, и сам не слишком различал пылких любовников — вышли они почти одинаковыми. И тут за дело берется волшебная нечисть, которой, как известно, в лесу нет числа. Решив позабавиться, эльфы смазывают веки уснувших беглецов приворотным зельем. И когда молодые люди просыпаются, их чувства меняются кардинальным образом: вчерашний предмет восхищения забыт, а страсть вызывает другой. В эту игру впутана даже царица эльфов Титания, которую супруг в насмешку заставляет влюбиться в одного из ремесленников, превращенного в осла. Как говорится, любовь зла.

«Сон в летнюю ночь» — буйство плодородия. И не только потому, что все женятся без разбору. Сам афинский лес — необычайно витальная стихия. Здесь все цветет и благоухает. Шекспир упоминает 42 вида растений. Что уж говорить о животных. Польский шекспировед Ян Котт считал, что перечень их не случаен: «Высушенная змеиная кожа, растертые в порошок пауки, хрящи летучей мыши выступают в любой средневековой или ренессансной фармацевтике как снадобья от любовного бессилия и различных женских недомоганий... Животные, перечисленные в колыбельной, которую напевают Титании, — ужи, улитки, нетопыри и пауки, — входят также в излюбленный бестиарий фрейдовского сонника». И вот мы добрались до зверя, в которого влюбилась царица эльфов. Здесь Котт вовсе безжалостно ультимативен, мол, ишака Шекспир выбрал не случайно. «От античности до Возрождения ослу приписывалась наибольшая сексуальная потенция, и среди всех четвероногих он должен был быть наделен самым длинным и самым твердым фаллосом», — прямолинейно заявлял критик. Мы же выскажемся более образно. Вспомним, царь Мидас получил от богов ослиные уши в знак духовной ущербности. А беспутный герой «Метаморфоз» Апулея и вовсе целиком обышачился. Кстати, английский перевод древнеримского романа появился уже в 1566-м. Шекспир, так любивший Овидия, мог вести знакомство и с Апулеем. 

Что всегда меня смущало в этой пьесе — имена героев. Можно понять, почему ткача зовут Моток (в другом переводе Основа), а столяра Пила (иначе — Пигва или Цикля). Так и быть, смиримся с тем, что портной — Заморыш или Выдра. Но Горчичное семечко и Стручок гороха — за гранью разумного. Как можно назвать персонажей пьесы столь нелепо? «Достаточно, однако, задуматься над подбором и значением этих наименований: стручок гороха и горчица, ночная бабочка и паутина, — чтобы убедиться в их принадлежности к любовной аптечке ведьм и колдуний», — невозмутимо отвечает на это Ян Котт. Мы, в отличие от польского критика, в любовную аптечку ведьм не совались, зато обратились к источникам позабористей — психоаналитической литературе. Горох — известный сексуальный символ. «Гороховый царь» — и вовсе  метафора гипертрофированного плодородия. Горчица — сильнейший афродизиак. Паутина — греховные силки дьявола. А Ночная бабочка? Ну, кто же виноват...

Но, согласитесь, Шекспира с натяжкой можно назвать предвестником Фрейда. Вероятнее, мороча головы своим героям, поэт всего лишь иронизировал над высокими чувствами. А может, он и на себе испытал капризный нрав Амура? Просто и емко мораль сей пьесы выразил датский литературовед Георг Брандес: «Человек влюбленный не есть существо разумное». И с этим трудно поспорить. 

Всего имеется около тридцати музыкальных произведений на комедию Шекспира, в том числе уже упомянутого Мендельсона, Перселла, Орфа, Бриттена...

Самой знаковой театральной постановкой до сих пор считают спектакль Питера Брука 1970 года. Ни интерпретация Джона Керда, устроившего вместо леса помойку, ни спектакль Робера Лепажа, поместившего в волшебное царство грязевую ванну, не запомнились так, как белая сцена Королевского шекспировского театра, оставленная Бруком совершенно пустой.

А поклонники The Beatles помнят еще одно действо. К 400-летию барда на телевидении музыканты разыграли «прегорестную комедию», которую репетировали рабочие из «Сна в летнюю ночь». Маккартни исполнил роль Пирама, Леннон — Фисбы, Стар — рычащего Льва, а Харрисон талантливо изобразил Лунный свет.