Алексей ФИЛИППОВ

12.07.2022

Материал опубликован в №5 печатной версии газеты «Культура» от 26 мая 2022 года в рамках темы номера «Идем на Восток!».

О различиях между европейской и китайской литературами и внутреннем мире китайцев и европейцев, о традиционных и современных китайских литературных жанрах и о том, почему Китай — самая читающая страна в мире, рассказывает переводчик, кандидат филологических наук, доцент кафедры китайской филологии Института стран Азии и Африки МГУ Мария Семенюк.

— В чем отличия китайской литературы от европейской, чем они обусловлены?

— Китайская и европейская литературы могут соперничать по возрасту, но за ними стоят совершенно разные традиции. Европейская литература восходит к античной, китайская же может похвастаться непрерывностью своего существования. Европейская литература развивалась в условиях, где было много внешнего влияния. Цивилизация Европы достаточно раздроблена, а китайская цельная, и развитие китайских культуры и литературы долгое время протекало в условиях сравнительно небольшого количества внешних контактов.

Литература в китайском обществе всегда играла большую роль, и ее статус был невероятно высок. Он был связан с государственным устройством, к тому же литература формулировала важный нравственный императив. Это привело к тому, что литература всегда воспринималась как важное сокровище, национальное достояние и основа китайской культуры.

В китайском языке, китайской культуре понятие «вэнь» — письменного текста — многозначно. Оно связано не только с чем-то написанным. «Вэнь» это еще и узор на каком то предмете. Это культура в противовес дикости и «обработанное человеком» в противовес «необработанному». Таким образом, «вэнь жэнь» — человек текста, человек культуры» — не только образован, но нравствен и культурен. Литература по-китайски звучит как «Вэнь сюэ», то есть «Учение о вэнь». Это сочетает в себе весь комплекс идей и представлений не только о тексте, но шире — о культуре. Достаточно долго, практически до рубежа ХХ века, китайская литература развивалась как абсолютно самобытное явление.

Есть общая типология формирования литератур, все они развиваются по достаточно схожим законам. Существенна и разница между путями старых и новых литератур. С этой точки зрения древнекитайская литература, как старая литература, может иметь некоторые параллели с литературой античности. Но говоря о нынешнем облике китайской литературы или о литературе позднего китайского средневековья, гораздо проще заметить специфические, присущие только им черты.

Иными словами, европейская и китайская литературы разные, и это естественно.

— Беллетристика в китайской литературе возникла далеко не сразу, ещё позже в ней сформировался жанр романа. Считается, что европейская склонность к эмпатии, способность встать на точку зрения другого и почувствовать его боль, сформировалась под влиянием сентиментальных романов XVIII века. Значит ли это, что различаются внутренние миры китайца и европейского человека?

— Да, они разные, это так. И художественная литература в Китае действительно появилась позже других видов литературы. В самые ранние периоды развития китайской литературы, где-то до третьего века до нашей эры, литература, имевшая элементы художественности, стояла на последнем месте в иерархии жанров. На первом месте находились различные исторические и философские трактаты.

Потом это изменилось, в раннем средневековье наиболее высокими жанрами стали считаться поэзия и изящная словесность. Но китайская литература имеет свои жанровые особенности, и роман, особенно похожий на европейский, возник в ней относительно поздно.

Традиционно самый высокий статус в Китае имела поэзия. Это магистральная линия развития китайской литературы вплоть до наших дней. Был период, когда она стала предметом государственного экзамена на должность, причем не любого, а самого высокого по уровню — на степень цзиньши, который проводился в столице. Таким образом, умение слагать стихи было не просто показателем образованности, оно являлось единственной возможностью стать министром. Стихосложение отражало таланты человека, его устремления и принципы.

С другой стороны, высокий статус приобрела изящная словесность. Это были различные по своей природе тексты, заметки и рассуждения на философские, исторические, путевые и бытовые темы, освещавшие все актуальные вопросы времени. Свои мысли авторы выражали в возвышенном роде. Писалось это на «вэньяне», классическом китайском литературном языке, и считалось наивысшим выражением мастерства литератора.

До появления романов были достаточно популярны жанры, более или менее схожие с европейским жанром новеллы. Это были рассказы об удивительном, короткие повествования, писавшиеся как на изящном «вэньяне», так и на более приближенном к разговорной речи языке. Они были посвящены историям, связанным с потусторонними силами, пройдохами, колдунами, любовным и религиозным сюжетами, и так далее.

В китайской литературе не было эпоса в античном понимании, аналогов «Илиады» или «Одиссеи». Но была развита эпическая поэзия в жанре оды, развивались малые эпические жанры. И историографические жанры: были невероятно популярны различные биографии и жизнеописания. Все эти жанры имеют очень долгую историю и очень значимы.

В правление династий Сун и Юань (с 960 по 1279 гг.) появились зачатки многоглавного романа, который позже стал наиболее популярным жанром. Не стоит воспринимать его как аналог европейского и тем более русского романа, потому что истоки этого жанра другие. В сунское время, с Х по XII век, сильно развивается городская культура, популярным становится труд сказителей. Людей, под аккомпанемент музыкальных инструментов рассказывающих различные истории, сопровождая это пантомимой, пением, стихотворными вставками. Впоследствии к этим устным сказам стали появляться «либретто». В Китае этот жанр называется «хуабэнь». Это народная повесть, основанная на сказовом сюжете. Из этих повестей и выросли многоглавные романы. Например, такой роман, как историческая эпопея «Троецарствие». Или «Речные заводи», истории про подвиги удалых разбойников. Это во многом верно и для «Путешествия на Запад», истории о том, как монах Сюаньцзан сходил в Индию за сутрами, священными буддистскими писаниями, и его волшебных помощниках.

Вершина этого жанра — «Сон в красном тереме» Цао Сюэцзиня. Он написан в XVIII веке, типологически близок к многоглавному роману раннего периода, но его уже можно назвать психологическим романом или даже семейной сагой. «Сон...» описывает жизнь двух больших дворянских гнезд. Здесь огромное количество персонажей и сюжетных ответвлений, все это совершенно нетипично для европейского романа.

Сходства между китайским и европейским жанрами немного. Многоглавный роман владел умами китайцев, определял их нравственные представления. Но было бы большим преувеличением сказать, что он формировал их человечески: их формировала вся китайская литература. Китайцы поздно познакомились с европейской литературной традицией, но это не значит, что они не смогли сформироваться без нее и что это обязательная часть формирования нации. Существует огромное количество наций, которые прекрасно существуют без того, чтобы быть в лоне европейской традиции.

Традиционные представления китайцев об этике, морали и нравственности действительно никак не связаны с европейскими представлениями. Мы можем уверенно говорить, что так было до XX века, до «Ста дней реформ», июня–сентября 1898-го, когда император Цзайтянь, правивший под девизом «Гуансюй» («славная преемственность») попытался реформировать страну своими указами.

— Как все это совмещается с литературой на западный манер, которая развилась в Китае в ХХ веке, после падения династии Цин? Как западные литературные жанры уживаются с долгой, иной литературной традицией и неевропейскими морально-этическими взглядами?

— Пока это открытый вопрос. Когда говорят о китайской идентичности и китайском культурном возрождении, не утихают дискуссии о том, каким должно быть это сочетание и каков должен быть процент иностранного влияния в китайской литературе, какова его роль.

На рубеже XIX и XX веков наступил кризис представлений о традиционной культуре. Началась волна просветительства, и к началу ХХ века традиционная культура стала восприниматься как нечто отсталое, как то, что нужно преодолеть. Путь спасения видели в вестернизации, с этим был связан огромный всплеск интереса к западной литературе и к изучению европейских языков. Поколение, которое родилось и выросло в то время, находилось под колоссальным влиянием европейской и русской литератур — в том виде, в котором те были ему доступны. В Китае поначалу не было возможности познакомиться с оригинальными произведениями из-за незнания иностранных языков.

Первым переводчиком западной художественной литературы принято считать умершего в 1924-м Линь Шу. Он был большим консерватором, но при этом перевел около ста восьмидесяти зарубежных произведений. Ни одного иностранного языка он не знал, и переводил с помощью посредников. Когда Линь Шу переводил Шекспира, он опирался на пересказ их содержания Чарльзом Лэмом, и записывал то, что и как он понимал, на классическом китайском языке. Когда китайцы познакомились с его переводами Конан Дойля, Диккенса, Вальтера Скотта, Льва Толстого, оригиналы не всегда было можно узнать. «Путешествия Гулливера» были опубликованы под названием «Досужие беседы о восходе и закате». Драмы Шекспира Линь Шу перевел в прозе. «Айвенго» вышел под заголовком «Краткая история героя в пору бесчинств саксонцев». «Хижина дяди Тома» как «Черный раб взывает к небу».

Появление достаточно точных переводов западных книг было связано с «Движением четвертого мая», массовым антиимпериалистическим движением в мае–июне 1919 года, возникшим под влиянием Октябрьской революции и деятельности основоположника современной китайской литературы Лу Синя. Но непосредственно с европейских языков еще не переводили, посредником стал японский язык. Возможность напрямую познакомиться с европейской литературой появилась несколько позже. Но интерес к ней в начале XX века был колоссальный.

Лу Синь был прекрасным переводчиком западной литературы, также он увлекался и русской литературой. Переводил «Капитанскую дочку», «Бэлу» (часть романа «Герой нашего времени» М.Ю. Лермонтова), религиозные рассказы Толстого, «Палату номер 6», «Князя Серебряного», «Крейцерову сонату», «Живой труп». Благодаря ему русская литература достаточно рано обрела своего читателя в Китае.

— Теперь китайская литература стала европейской литературой с региональной спецификой?

— Ни в коем случае. Я искренне верю, что в такого рода оценках мы скоро избавимся от европоцентризма. Что касается идентичности китайской литературы во второй половине XX века, давайте вспомним, что в начале этого периода китайская литература попыталась себя разрушить во время культурной революции. Два года не выходило ни одной печатной книги. И до, и после была запрещена вся зарубежная литература и большая часть китайской классики. Количество книг, которое могло издаваться, было ничтожно и регламентировано политическими представлениями. Эти пухлые романы рассказывали о подвигах революционеров и военных.

В восьмидесятые годы прошлого века был создан новый Китай, началась политика открытости. Одновременно с этим возникла литература нового периода. Она невероятно эклектична и в этом отношении во многом похожа на литературу «Движения четвертого мая». Назвать ее европейской невозможно, хотя в восьмидесятые годы был период, когда в Китай хлынули запрещенные ранее зарубежные книги.

Это период увлечения Маркесом, Борхесом, Роб-Грийе, знакомства с модернизмом и постмодернизмом, с авангардом. Благодаря этому китайская литература дала большое разнообразие течений и художественных методов. Сейчас в ней процветает реализм всякого рода, в том числе и магический, благодаря чему за рубежом стал популярен Мо Янь, лауреат Нобелевской премии по литературе 2012 года за «его галлюцинаторный реализм, который объединяет народные сказки с историей и современностью». Активно развивается литература модернистского и постмодернистского толков, авангардная литература. Период неловкого освоения зарубежного литературного наследия закончился.

Первые попытки молодых авторов восьмидесятых годов с точки зрения художественности можно было назвать достаточно ученическими, но к тому, что происходит в китайской литературе сейчас, надо относиться со всем уважением. Это самобытная национальная литература, которая учитывает мировой опыт, существует в его контексте, но при этом не является частью европейской литературы.

— Можно ли вывести формулу современной китайской литературы, каково ее лицо?

— Сейчас идет ренессанс классических китайских жанров. Китайская публика никогда не теряла к ним интерес: был период, когда они считались моветоном, но любовь к классической поэзии не умирала. Не случайно Мао Цзэдун писал стихи в рамках классического стихосложения, а не современного белого стиха. Сейчас классическая литература активно взаимодействует с современной литературой, появляется много ремейков и продолжений классических произведений.

Лицо китайской литературы в том, что она сохраняет свои традиции, но при этом пробует себя в самых разных жанрах, которые уже знакомы европейской литературе. Ведущее направление китайской литературы реалистическое: в ХХ веке в ней были разные направления, но в первую очередь она развивалась в реалистическом ключе. С тех пор как Лу Синь провозгласил, что литература должна быть реальной и правдивой, китайские авторы пытаются дать этому свою интерпретацию. Если проанализировать, например, премию Мао Дуня, самую крупную китайскую литературную премию, «китайского Букера», то большинство произведений-лауреатов относятся к реализму.

Но Китай самая читающая страна мира по количеству читателей и изданий, и поэтому в его литературе можно найти все, что угодно.

— Это связано с тем, что китайцев очень много, или же с тем, что они много читают?

— И с тем, и с другим: чтение одна из китайских традиций. Идея о том, что текст мерило культуры и этноса человека, актуальна и по сей день. Шестнадцать веков в Китае существовала система государственных экзаменов. То, как ты сочиняешь, отражало то, как ты мыслишь в качестве государственного деятеля. А в конечном счете, чего ты достоин в жизни. Своим искусством сочинителя ты был обязан прочитанному.

Дело в том, что китайские художественные тексты изобилуют большим количеством отсылок, аллюзий, намеков на произведения предшественников и современников. Они дают прекрасный образец литературной игры и хорошо осваивают свой собственный контекст. А в жизни это значило следующее: чем больше и лучше ты читал, тем больше у тебя было шансов стать хорошим литератором, а значит, социально успешным человеком.

Зайдите в любой китайский книжный магазин, и вы увидите не то же самое, что в русском книжном. Люди там читают, сидя в проходе, на полу, и это самое обычное дело.

— Что в построенной на ссылках и аллюзиях к самой себе китайской литературе находят западный и русский читатели?

— Вдохновленная Толстым, Тургеневым, Чеховым, Горьким китайская литература тридцатых–сороковых годов прошлого века находит прямой путь к русскому читателю. К тому же мне кажется, что литература лучший вид дипломатии, потому что она создает минимальное количество препятствий между тем, чтобы один человек понял другого. Есть произведения, посвященные актуальным проблемам китайского общества. Но большая литература обладает нравственно-этической проблематикой, она ставит вечные вопросы, и поэтому интересна мировому читателю.

В нашем языке выражение «китайская грамота» стала устоявшейся формулой чего-то загадочного. Для многих читателей Китай до сих пор ассоциируется с экзотикой, чем-то кардинально иным и, может быть, не вполне «человеческим» в привычном нам понимании. Они пытаются понять, что же за люди эти китайцы, и литература может дать более полные, и гораздо более интересные и жизнеутверждающие ответы на этот вопрос, чем новостные сводки и аналитические материалы.