Арсений ЗАМОСТЬЯНОВ

13.12.2022

Материал опубликован в ноябрьском номере журнала Никиты Михалкова «Свой».

В каждом советском доме он был желанным гостем. Сын выдающегося певца, премьера Большого театра, брат не менее известного кинорежиссера, создавшего главные батальные эпопеи ХХ века, Николай Озеров в послевоенном Советском Союзе снискал поистине всенародную любовь. Звонкий, теплый голос, мощный темперамент Николая Николаевича были непременными атрибутами главных спортивных трансляций радио и телевидения в течение десятков лет — от хельсинкской Олимпиады 1952 года до Игр в Сеуле, которые состоялись в 1988-м.

ВОЛШЕБНАЯ ТЮБЕТЕЙКА

С его репортажами ассоциировались ярчайшие победы советских спортсменов. Да и сам он был настоящим чемпионом. Рекорд Николая Озерова по количеству побед на чемпионатах СССР по теннису остался непревзойденным: 24 золотые медали. Сильнейший теннисист страны очень неплохо играл в футбол, а еще лучше — на сцене главного театра страны, МХАТа имени Горького.

Но начиналось все именно с тенниса. Эту игру Николай полюбил еще мальчишкой, когда жил в подмосковном дачном поселке Загорянке. В 1935 году лучший друг Володя Зайцев привел двенадцатилетнего Колю в «Локомотив». Новичок хорошо показал себя на первых тренировках, после чего с гордостью надел форму спортклуба железнодорожников. Вскоре там же стал заниматься брат Юрий, будущий режиссер, создатель замечательных военных киноэпопей («Освобождение», «Битва за Москву»). Тот поначалу считался даже более перспективным теннисистом, чем Николай, который появился на свет двумя годами позже, однако довольно скоро спортивный талант Озерова-младшего затмил успехи его товарищей не только в Загорянке, но и во всем Советском Союзе.

На корте он всегда оставался артистом. На его игры ценители спортивных зрелищ ходили, как на выступления театрального премьера. В 1937 году в СССР приехал один из сильнейших теннисистов мира Анри Коше. Француз провел с советскими игроками несколько мастер-классов, а об Озерове сказал: «Из этого толстячка выйдет толк!» — и не ошибся.

Бесшабашный, жизнелюбивый Николай обожал оперетту: жанровую легкость, шутки, танцевальные мелодии, присутствие очаровательных дам. Перед каждым ответственным матчем, когда спортсмены стараются как следует выспаться или просто нервничают, покусывая кулаки, он направлялся в музыкальный театр. Смеялся, аплодировал и получал нужный настрой, чтобы на следующее утро играть столь же весело и непринужденно. А еще любил, чтобы на видном месте сидела девушка, которой симпатизировал. Он подмигивал ей перед подачей, посылал воздушные поцелуи, и его игра преисполнялась вдохновения. Имелось и секретное оружие — старенькая тюбетейка, талисман. Когда чемпион проигрывал и казалось, что вот-вот падет духом, — доставал ее, натягивал и вмиг становился решительнее, сражался на корте с удвоенной силой.

Для барышень из мира тенниса не было более галантного партнера, чем он, в противостоянии смешанных пар. Озеров боготворил слабый пол, умел вовремя шепнуть комплимент, помочь и советом, и делом. Этот джентльмен никогда не повышал голос на прекрасных дам.

В 1941 году брат Юрий ушел воевать. Служил связистом. Николай тоже хотел защищать Родину, рвался на фронт, но его вызвали в Моссовет и объяснили: нужно показать всем, в том числе немецким стервятникам, что спортивная жизнь у нас продолжается, что москвичи по-прежнему, несмотря ни на что, самозабвенно играют в большой теннис. Николая Озерова и его соперника перевозили на «эмке» от корта к корту по разным районам Москвы, чтобы враг видел: русские вовсе не паникуют, а ведут себя так же, как в мирное время. Спортсменов такого уровня, как и видных деятелей культуры, берегли: страна не только сражалась, но по мере возможностей жила полнокровной жизнью, устраивала выставки, соревнования, выпускала книги и кинофильмы, сочиняла прекрасные песни.

ХЛЕБ ИЗ СКАЗКИ

Отличный теннисист, заслуженный мастер спорта, он сумел окончить ГИТИС и поступить в легендарный, любимый с детских лет Художественный театр. Играл на одной сцене с Борисом Ливановым и Михаилом Яншиным — с теми, на кого смотрел когда-то с мальчишеским восхищением. Во МХАТе имелась и футбольная команда, в которой Николай стал несомненным лидером, ведь прежде он не без успеха играл в дубле «Спартака». Теперь, на «театральном» уровне, исходы матчей решала замечательная связка Озерова с другим мхатовцем Анатолием Кторовым, ставившая соперников в тупик неожиданными пасами и хлесткими ударами.

На подмостках у Николая Николаевича появилось другое коронное амплуа — роль Хлеба в «Синей птице». Сначала актер играл ее с использованием утолщающего реквизита, а потом и сам достиг нужных размеров. Дети его несказанно любили, после спектакля висели на нем, как виноградины, а Озеров, еще не вышедший из образа, о чем-то им добродушно рассказывал. И все-таки всецело посвятить себя театру не пожелал: спортивная страсть не покинула его даже тогда, когда пришло время повесить ракетку на гвоздь. Решил попробовать себя в журналистике.

УРОКИ СИНЯВСКОГО

Среди спортивных комментаторов тогда царил Вадим Синявский, Журналист с большой буквы. Он вел первые репортажи и из Сталинграда (после капитуляции войск фельдмаршала Паулюса), и из покоренного Берлина... Для советских болельщиков Вадим Святославович являлся фигурой культовой. Телевидение еще только начинало свое победное шествие, а радиорепортажи неизменно сопровождались традиционной фразой Синявского: «Наш микрофон установлен на стадионе...» (чаще всего звучало название «Динамо»). Комментатор стремился влюбить в спорт всю страну, и многое у него получилось. Даже если футбольный матч не радовал обилием острых моментов, мастер репортажа взволнованно кричал: «Опасное положение! Бобров обводит одного, другого, третьего, какой рывок! Удар! Еще удар! Эх, мимо, мимо ворот...»

Таков был главный урок от старшего товарища: человек у микрофона не имеет права на скуку и хандру; соревнования — праздник, и об этом надо помнить всегда. Николай Николаевич хорошо усвоил эти премудрости профессии, тем более что они соответствовали его натуре. Озеров не любил ворчать и брюзжать, отличался искренним добродушием, как и многие джентльмены с отличным аппетитом.

ПАТЕТИЧЕСКИЙ СТИЛЬ

29 августа 1950 года ему, 28-летнему, впервые доверили самостоятельный радиорепортаж, причем — одного из главных матчей сезона: «Динамо» — ЦДКА. Новичок комментировал первый тайм, игра завершилась победой динамовцев со счетом 2:0, и оба гола Василий Трофимов и Константин Бесков забили как раз в первые 45 минут. (По легенде, чтобы лучше видеть футболистов, Николай Озеров залез на росшее рядом с трибунами дерево.) Дальнейшую судьбу комментатора должны были решить слушатели. На следующий день в редакцию спортивных программ пришло 40 писем, и в 37 из них поддержали дебютанта. Так он стал штатным сотрудником всесоюзного радио.

К манере Синявского Озеров добавил понимание психологии спортсмена, искреннее восхищение красотой состязаний, а главное — победами советских чемпионов. Николай Николаевич не стеснялся патетики. По традиции того времени, анализируя победы, порой рассуждал о преимуществах социалистического спорта над капиталистическим. Однако с неизменным уважением рассказывал и о талантливых представителях «буржуазного мира». В отличие от нынешних российских журналистов, крайне редко сетовал на несправедливое судейство — даже если для этого имелись основания. Считал, что подобные оправдания неудач — ниже его чемпионского достоинства, не к лицу представителю великой державы. Как выступал в свое время, так и болел впоследствии он за «Спартак», хотя многие даже не догадывались об этом предпочтении — футбольные и хоккейные репортажи Озеров вел беспристрастно, не выдавая своих симпатий. Разве что иногда с особой теплотой восхищался мастерством тройки, в которой выступали братья Майоровы и Старшинов. Но, спрашивается, кто их игрой не восторгался?

ГОЛОС ДЕРЖАВЫ

Очень важный случай в его судьбе произошел в 1952 году, когда дискоболка красавица Нина Ромашкова стала на его глазах первой в истории СССР олимпийской чемпионкой (советские спортсменки заняли тогда весь пьедестал). Николаю Озерову было нужно, чтобы она в прямом эфире рассказала соотечественникам об исторической победе, но пребывавшая в победной эйфории героиня куда-то пропала. Комментатор, недолго думая, перемахнул через забор, в чудовищной сутолоке пробрался к чемпионке (представившись охранникам чуть ли не ее мужем), и желанный репортаж состоялся. С тех пор в среде наших олимпийцев озеровский комментарий считался доброй приметой, казалось, он помогает побеждать, причем — красиво, впечатляюще.

Николай Николаевич на долгие годы стал голосом советского спорта, работал на пятнадцати Олимпийских играх, тридцати чемпионатах мира по хоккею и восьми — по футболу, вел репортажи из 49 стран. Как настоящий спортсмен, он был мужественным человеком. Однажды во время хоккейного матча в него попала шайба. Комментатор получил травму, но, превозмогая боль, быстро возобновил вещание со своей «фирменной» оптимистической интонацией и привычной для всех фразой: «Мы продолжаем наш репортаж!» Азарт и заразительная вера в талант наших соотечественников его никогда не оставляли, а восторженный клич «Го-ол!» много лет сопровождал громкие победы советских сборных. Всенародного любимца «дядю Колю» мгновенно узнавали — по голосу, улыбке, фигуре, считали его добрым другом, можно сказать, родственником. Вся страна пересказывала его крылатые выражения: «Такой хоккей нам не нужен»; «6:0 — как говорят у нас в теннисе, это баранка»; «Можно забить гол, можно забить два, но изменить судьбу матча уже невозможно»; «Заверяю вас, что технические неполадки произошли за пределами Советского Союза». А как любили его голос пародисты!

Когда международный матч комментировал Николай Николаевич, равнодушных среди радиослушателей и телезрителей не было. Ему доставало пары фраз, чтобы понимали все: здесь и сейчас нет ничего важнее этого спортивного ристалища. Современным телевизионщикам не мешало бы поучиться у Озерова тому, как использовать интонационно богатую русскую речь, без вульгарных словечек и жаргонизмов.

О его узнаваемости и всеобщей востребованности — от детских садов до Политбюро ЦК КПСС — говорит интересный факт: в фильмах в роли самого себя никто не появлялся так часто, как он. Этот мастер спортивного репортажа был абсолютным чемпионом по кинематографическим камео. Его популярность сопровождалась самыми невероятными слухами. Говорили, например, что однажды заядлый болельщик Леонид Брежнев взял у него автограф, а строгий, невозмутимый Алексей Косыгин, встретившись с комментатором, сказал: «Внук не поверит, что я знаком с самим Озеровым!» Возможно, это легенды, однако, когда диктор по стадиону объявлял: «Николай Николаевич...» — фамилия «Озеров» тонула в оглушительных овациях. Для миллионов людей он был голосом общенародного праздника, голосом Родины.

ЧЕЛОВЕК ИЗ ПРОШЛОГО

В конце 1980-х всенародный любимец неожиданно угодил в опалу. Руководители телевидения, видимо, посчитали, что его присутствие напоминает об «эпохе застоя», брежневском времени, которое стали проклинать на все лады. Перестройке понадобились новые комментаторы. Кстати, почти все они учились у Озерова, но, когда его «выживали из профессии», никто не заступился за мэтра.

Лишившись любимой работы, Николай Николаевич почти сразу же тяжело заболел, обострились старые хвори. В последние годы он передвигался с помощью костылей и кресла-каталки. Но и в таком состоянии ему удавалось поучаствовать в деле сохранения родного спортивного общества, побороться за «Спартак». И все-таки это уже была иная эпоха. Озеров, как ярчайший символ своего времени, остался там, где великие спортсмены побеждали под красным флагом, с четырьмя буквами на груди — СССР. С тех пор в стране удесятерилось количество телеканалов, как минимум на порядок выросло число комментаторов, однако заменить «дядю Колю Озерова» не может никто.

ФОТО: Валенитин Мастюков/ТАСС и Валерий Шустов/РИА-НОВОСТИ