Станислав СМАГИН

28.04.2019

Критических отзывов о сериале «Ростов» более чем достаточно. Общая ходульность сюжета, натянутые диалоги, неумелая имитации южнорусского говора, исторические анахронизмы, а главное — ​донская столица совершенно не похожа на саму себя. Все эти недостатки вполне логично зацепили моих земляков-ростовчан, или, говоря языком эпохи, о закате которой повествует лента, ростовцев. Да и производство картины шло в Ярославле. Впрочем, как посетовал автор сценарной идеи Сергей Кисин, может, и снимали бы в реальных ростовских местах, вот только нет там условий для воссоздания картинок былой России.

Жаль, конечно, что не удалось полноценно визуализировать старый Ростов, хотя и получившийся на экране, признаться, не вызвал у меня такого уж отторжения. Нет особых претензий и к уровню криминально-детективной части сюжета — ​не заоблачный, но крепкий. Но и то и другое второстепенно на фоне основного: авторам сериала удалось изваять солидного уровня полотно о трагедии Гражданской войны. Особенно последние минут десять.

Начало, впрочем, не предвещало эмоциональной концовки. В Ростове вместе с занявшей его Красной армией оказывается уроженец города Алексей Козырев по кличке Козырь, бравый буденовец, а до революции — ​матерый вентерюшник, то есть уличный грабитель. Ему, учитывая и боевой, и иной опыт, предлагают возглавить угрозыск. Он сначала отказывается, ибо хочет ехать в Крым добивать Врангеля. Но накануне отправления жестокий бандит Котелок и его подручные убивают названого отца Козыря вместе с семьей, и бывший бандит остается, чтобы отомстить.

Тут поневоле вспоминаешь другой недавний сериал — ​«Подкидыш». Однако в «Ростове» превращение Савла в Павла и грабителя Козыря в начальника угрозыска Козырева тайной и недосказанностью не покрыто — ​про его прежние художества все известно; они-то парадоксальным образом ему дорогу к новой должности и вымостили. Опять же у Козыря в отличие от «Подкидыша» есть вполне достоверный прототип — ​Станислав Невойт, до 1917 года в Ростове бандитствовавший, а на закате Гражданской войны оказавшийся у истоков местного угро и проявивший себя там весьма талантливо.

Вскоре в ленте намечается параллель с еще одним сериалом о становлении советской милиции, правда, куда более старым — ​речь о «Рожденной революцией». Козырев влюбляется в учительницу Эльзу, которой он помог найти украденную шубу. Однако ее отец, Сергей Сергеевич, оказывается бывшим сотрудником царской полиции, прекрасно знает Алексея по временам, когда они стояли по разные стороны баррикад, и испытывает к нему и советской власти, призывающей в милицию бывших бандитов, глубокое отвращение. Он вконец изумляется, когда без пяти минут зять предлагает ему пойти на службу в угро — ​там нужен его опыт. Решающим аргументом становится фраза дочери о том, что зло в любые времена одинаково, и бороться с ним тоже надо всегда. Помощь кадров старой полиции в создании новой милиции — ​это как раз из «Рожденной революции», пусть общий сюжет и отличается. Сергей Сергеевич постепенно проникается симпатией к искреннему и всерьез борющемуся с былыми соратниками Козыреву, а окончательно их сближает смерть Эльзы…

Гибнет девушка, невольно узнавшая лишнее, от рук Глеба Ртищева — ​начальника ростовского ЧК и одновременно лидера местного белого подполья. Поистине жуткий персонаж, без каких-либо человеческих чувств идущий по трупам. Он планирует использовать в качестве пушечного мяса проблемных подростков из подшефной ЧК трудовой колонии, ставит себе на службу банду отвратительного изувера Медника — ​после чего криминальная линия фильма сплетается с политической. Ртищев лично убивает не только Эльзу, но и молодую сотрудницу угро Искру — ​от его рук гибнут практически все близкие и коллеги Козырева.

Вообще «Ростов» — ​один из очень немногих послесоветских фильмов о Гражданской войне, где злом показаны не красные. Они тоже не есть однозначное добро, свидетельством чему яркие эпизоды расказачивания, но их противники настолько кошмарны и бесчеловечны, что выбор зрительских симпатий практически очевиден.

Впервые устоявшаяся ясность в картине мира слегка пошатывается в конце, когда разоблаченный Ртищев предрекает арестовывающему его Сергею Сергеевичу неминуемую гибель от власти, которой тот пошел служить, и старый сыскарь с философской печалью признается, что и сам все понимает, ведь у любой революции одинаковые правила. Позднее капитулировавший Глеб показан в камере вспоминающим недавнее прошлое: вся его семья погибла во время перестрелки с красными. Тут и мотивы становятся понятны, и людоедское поведение кажется заслуживающим некоторого снисхождения, а правды обеих сторон как бы уравновешиваются. Но вот в камеру врывается Козырев, желающий без суда поквитаться с убийцей жены и друзей, — ​и Ртищев, стремясь побыстрее отмучиться, начинает провоцировать: не забывай, Леша, я ведь прикончил Эльзу, а она же была беременная… Но — ​не помогло: Козырь палит в стену, хлопает дверью, уходит. Одна чаша весов все-таки склонилась, хотя сладости моральной определенности в этом выборе значительно меньше, чем горечи от всего остального…

Но красивый — ​уровня, не побоюсь сказать, вайдовского «Пепла и алмаза» — ​экранный надрыв мало что сделал бы при полностью противоречащих ему фактах.

Они же гласят, что в 1920-м преступность в Ростове, благодаря умным и жестким мерам нового сыска, уменьшилась в несколько раз по сравнению с царскими временами. К началу тридцатых ее и вовсе минимизировали, что простым жителям города, вряд ли радовавшимся его сомнительному статусу «папы», принесло изрядное облегчение. И дальше культ блатной романтики вытеснялся культом героики борцов с нею. Так, донская столица долго хранила память о милиционерах Лянде и Шитикове, в новогоднюю ночь 1949 года погибших при задержании опасного преступника. Сейчас и память о героях поистерлась, и могила их начала приходить в запустение, но, возможно, сериал «Ростов» заставит вспомнить и о них, и о многих других стражах порядка, в разные эпохи по всей стране не жалевших себя, будто следуя завету Эльзы: «Зло всегда одинаково, и бороться с ним надо всегда».