12.04.2013

До окончания фестиваля «Золотая маска» осталось чуть меньше недели. Впереди — в основном показы столичных хитов, еще не завершилась борьба за главные призы. Подводить итоги рановато, зато на финишной прямой можно рассказать о некоторых постановках, гостивших на московских сценах.

Платон-Жуан

В трех номинациях за «Золотую маску» соревнуется спектакль «Без названия» ярославского Театра им. Волкова, поставленный по первой пьесе Чехова. «Платонов» был написан, когда классику не исполнилось и девятнадцати, а обнаружен спустя девятнадцать лет после смерти писателя. О том, как должно выглядеть на сцене неоконченное произведение, спорили много. В спектакле Евгения Марчелли нашлось место разным видениям: в каждом из трех актов — свои настроения, темп, декорации.

«В ожидании Него» — так можно озаглавить сцену приезда гостей в дом генеральши Войницевой (Анастасия Светлова). Бесконечные бессмысленные приветствия. «Герой или не герой?» — пафосно рассуждают о Платонове гости. Но является он сам (Виталий Кищенко) — и за суетой и пустопорожними разговорами о погоде начинает просвечивать закипающий конфликт, который чуть позже разорвется, как фейерверк. Разыграется суматошная праздничная предсмертная агония. Одинокий, жалкий чеховский персонаж у Марчелли превращается в плейбоя. Платонова атакуют надоедливые поклонницы. Его энергии и страсти можно только позавидовать: ловко прыгает из окна на зов генеральши, носит на руках жену (Александра Чилин-Гири), ураганом сметает все на своем пути. И вот уже от чувственной невоздержанности, ревности начинает лихорадить всех. Действие срывается в оглушительную массовую истерику, столь же страшную, сколь и потешную. Вместо плаксивой «мерехлюндии» — скандалы. Пьяные полураздетые гости в саду палят из пистолетов, читая Шекспира. Всему этому безумию подыгрывает ансамбль духовых. Праздничная кутерьма не закончится, пока виновник не грохнется замертво на пол, усыпанный конфетти. Может быть, Платонов не герой, зато в исполнении Виталия Кищенко — реальный претендент на «Золотую маску».

А режиссура, превратившая чеховскую драматургию в действительно веселый водевиль, хоть и не лишена прелести, но очень уж неровна. По крайней мере, в борьбе за эту номинацию ярославцам придется поспорить с соперниками более сильными.

Следствие ведет театр

Экспертное жюри не обошло вниманием пионеров петербургской документальной сцены «Балтийский дом» с постановкой «Антитела». Номинация на лучший спектакль малой формы выглядит как комплимент — признание удачного дебюта. К тому же в нынешней «Маске» этот жанр впервые вырвался за рамки конкурса «Эксперимент». Возможно, еще и потому, что питерская премьера художественных открытий не совершает: острая тема, использование видео и простота композиции.

Свет бьет в глаза, по работающим на полную громкость телевизорам идет криминальная хроника, гремит тяжелый рок. Режиссер Михаил Патласов сразу настраивает зрителя на некомфортное зрелище. Темой документального спектакля стало происшествие шестилетней давности — убийство студента Тимура Качаравы на Лиговском проспекте.

После того как нападавшие найдены и преступление раскрыто, актеры пытаются расследовать самое главное — как все случившееся стало возможным. Показания дают девушка Тимура (Елена Карпова), его мать (Алла Еминцева), друг (Владимир Бойков). Монологи основаны на интервью. Оказывается, студент был анархистом и активистом антифа. Мы узнаем о его увлечениях, трогательных привычках. Спектакль рисковал стать панихидой, но документальная точность требует объема. Поэтому со своей правдой на сцену выходит отсидевший за нападение на Тимура нацист (Александр Муравицкий), и рассказывает, почему подростки берут в руки «Майн Кампф». Часто для них не имеет значения, к кому примкнуть — фашистам или антифа. Когда организм болен, в нем вырабатываются антитела, когда нездорово общество — появляются молодежные группировки. В этом уверен следователь по делу Тимура (Александр Передков).

Питерская постановка впечатляет в первую очередь как агитка, спектакль на очень нужную тему, полезный, но не красивый. Перед оглушающими фактами поневоле снимаешь шляпу, но публицистическая фактура рядом с традиционной драматургией очевидно проигрывает, особенно если речь идет о создании объемных характеров.

Прошлым летом в Оклахоме

«Антитела» оказались в одном ряду с пьесой-обладательницей Пулитцеровской премии. «Август: Графство Осейдж» на «Маску» привез уже отмеченный вниманием национальной премии Марат Гацалов. В этом году его спектакль выдвинут сразу по четырем номинациям.

Пьеса американца Трейси Леттса об ужасном климате: в Оклахоме и в семье Уэстонов, живущих в графстве Осейдж. Они не виделись много лет и предпочли бы не встречаться вовсе. Вот только повод слишком серьезный — пропал глава семейства (Александр Кузнецов). Писатель и алкоголик со стажем ушел из дома, оставив после себя груды книг и бумаг, а также прислугу (Ирина Камынина), нанятую, чтобы заботиться о его покинутой жене Вайолет (Людмила Трошина). И если в начале спектакля эксцентричный поступок вызывает удивление, по мере развития событий кажется все более логичным. Оставаться в доме с такой атмосферой невозможно. Под южным солнцем разогрелась крыша злополучного особняка и накалились отношения. Родню тиранит умирающая от рака наркоманка-мать. У каждой из трех дочерей — скелет в шкафу, свои грешки и у властной тетки. Вместе они лицемерны, а поодиночке несчастливы. И у каждого в густо населенной пьесе — своя тоска.

Этот чернушный, к тому же достаточно скучный спектакль делают именно актерские работы, самая заметная из которых — мать. Вайолет балансирует на грани раскаяния, нежности к дочерям и всепроклинающей злобы. От властного жеста до умоляющего взгляда — одно мгновение.

Дом Уэстонов художник Алексей Лобанов наполняет бесчисленной рухлядью. Из этого хлама домработница индианка Джоанна, как хлопотливая сорока, вьет гнездо. Но на семейное оно совсем не похоже. В темном, пыльном логове больше не родится жизнь. Слава Богу, Оклахома далеко!

Анна ЧУЖКОВА

Балетную программу «Золотой маски» завершает Диана Вишнёва, остальные спектакли уже представлены. В конкурсе не оказалось Большого театра — тут оконфузились эксперты. О четырех же спектаклях разных театров Санкт-Петербурга и о «Сильфиде» Музыкального театра, в одиночестве представлявшей балетную Москву, наша газета уже рассказывала. Среди претендентов — три нестоличные труппы, чьи балеты обязаны своим рождением молодым хореографам и заняли в репертуарах своих театров заметное место.

Пьяный амур

Давайте отнесемся к балету «Amore Buffo» как к тотальному дебюту. Екатеринбургский театр оперы и балета — впервые на «Маске», его нынешний балетный худрук Вячеслав Самодуров впервые поставил двухактный спектакль и впервые же — во вверенном ему театре. Но и вне этих реверансов веселый балет обречен на успех в уральской столице. На сцене же Большого театра впечатления возникают иные. Музыка, как, впрочем, и сюжет (небольшие трансформации не в счет) заимствованы из оперного наследия — «Любовного напитка» Доницетти. Действие, правда, перенесено из итальянской деревушки в современный мегаполис, сверкающий неоновыми красками небоскребов и пестрящего граффити. Вместо пейзан — современная молодежь в полосатых костюмах, алых шапочках и бюстгальтерах поверх платьиц.

Упитанный амур, которого давно можно отправить на заслуженный отдых, неточной рукой алкоголика выпускает стрелу в портрет своей загулявшей супруги, но попадает в застенчивого Неморино, и тот по уши влюбляется в юркую непоседливую Адину. Андрей Сорокин и Елена Воробьева — «масочные» номинанты — стараются изо всех сил, и временами их старания позволяют преодолеть уровень ученического прилежания. Благодаря «любовному напитку» действие через комические ситуации благополучно дрейфует в сторону happy end’а. Все могло выйти забавно, когда бы плотная хореография прислушивалась к фейерверку музыкальных острот, а пластика не шла вразрез с законами классического танца. Пластике, как выброшенной на берег рыбе, не достает свободного дыхания, столь востребованного комедией — редкой гостьей на балетной сцене. И еще. Вылезая из дебютных штанишек, автору стоит обратить внимание на режиссуру, единственно способную дисциплинировать кавардак на сцене. Пять номинаций, отданных «Amore Buffo», можно посчитать за бонусные баллы, преподнесенные театру к вековому юбилею.

В сторону Дягилева

Пермский театр оперы и балета имени Чайковского показал пять одноактовок, четыре из которых — «масочные» номинанты. Тот, что в остатке (он появился уже в нынешнем сезоне), — «Геревень» Раду Поклитару на музыку Владимира Николаева. История о первой любви среди хаоса зарождающегося мира. Как всегда у этого хореографа — масса пластических фантазий и ассоциаций. Финал спектакля, где гибнет любовь, напрямую сопрягается с темой следующей одноактовки — «Свадебкой» Иржи Килиана, где — нежность влюбленных после ритуального шабаша, первая брачная ночь. «Маленькую сумасшедшую свадьбу» пермяки станцевали чинно и чисто, эмоции захлестнули лишь маэстро Теодора Курентзиса. Теперь Пермь стала единственной точкой на земном шаре, где можно посмотреть этот гениальный опус Килиана.

Вторая программа — «В сторону Дягилева». Камерные опусы открытого миру Дягилевым Баланчина — строгий и немногословный «Monumentum pro Gesualdo» на музыку Стравинского и виртуозно-ироничный «Kammermuzik N2» на музыку Хиндемита — труппа танцует истово. Особенно же хороши Наталья Домрачева и Ксения Барбашева.

«Шут», поставленный худруком труппы Алексеем Мирошниченко, — открытие сочинения, потерпевшего крах почти век назад. В 1921 году труппа Дягилева показала этот слабый спектакль по партитуре Сергея Прокофьева с поразительными декорациями Михаила Ларионова. Интеллигент и эрудит Мирошниченко выдает балетные кунштюки, пародируя фрагменты классических балетных шлягеров, вплетая их в широкое и вольное скоморошье действо.

Золушка и Сталин

Музыкальный театр Республики Карелия представил «Золушку» Сергея Прокофьева в постановке Кирилла Симонова — хореографа, чей спектакль, и тоже — «Золушка», наивная и сумбурная, уже побеждал на «Золотой маске». Нынешняя героиня живет в предвоенной сталинской Москве, служит, как и ее Мачеха, в интуристовской гостинице, куда приезжает Принц — иностранный дипломат. Замарашка входит в его номер в тот момент, когда Принц вываливается из душа в одних белоснежных плавках. Оба поражены совершенством друг друга… Во время бала, куда героиню доставляют бравые советские летчики, начинается война. Спустя годы Принц вернется, и замужняя Золушка вновь потянется к первой любви.

Дело, конечно, не только в сюжетных нелепостях — ну нельзя же, в самом деле, переиначивая сюжет, руководствоваться только тем, что музыка была написана в годы войны... Упрекнуть автора можно и в том, что его опус выглядит парафразом к спектаклю всемирно известного Мэтью Боурна. В его «Золушке» тоже полыхала бесчеловечная война, и документальная жесткость вкупе с породистым английским юмором составляли абрис измененного сюжета. У Симонова действие скачет галопом, а однообразная по приемам хореография вгоняет в скуку. Что, собственно, не помешало петрозаводской «Золушке» отхватить рекордное число номинаций. И тут снова вопросы к экспертному совету.

Елена ФЕДОРЕНКО