Елена ФЕДОРЕНКО

08.01.2017

Юрию Григоровичу исполнилось 90 лет. Три десятилетия он возглавлял Большой балет. Затем создал авторский театр в Краснодаре и снова вернулся в ГАБТ. Юрий Николаевич внимательно следит за состоянием своих спектаклей, руководит конкурсами и фестивалями, ставит балеты по всему миру — такой работоспособности вправе позавидовать любой молодой художник.

Весь год в разных странах будут чествовать выдающегося хореографа, чье творчество во многом определило судьбу классического искусства в планетарном масштабе. В Большом театре стартовал грандиозный фестиваль в честь юбиляра: на протяжении двух месяцев труппа покажет все спектакли Мастера. После «Щелкунчика», открывшего торжества, «Культура» побеседовала с легендарным балетмейстером.

культура: Вы аккуратно рассуждаете о современном искусстве, никогда не даете ему оценок и часто напоминаете о времени, которое все ставит на свои места.
Григорович: Во всяком случае, многое. Мелкое и наносное оно стирает, не засоряя вечность.

культура: Судьба распорядилась так, что сегодня Ваши спектакли — основа репертуара Большого. Показать их в формате фестиваля — Ваша идея?
Григорович: Пришла пора, и вопрос о праздновании юбилея возник естественно. Об этом мы говорили с генеральным директором театра Владимиром Уриным. Я сформулировал свои пожелания. Думал, если доберусь до этой даты (ведь афиша формируется заблаговременно), интересно будет увидеть свои спектакли именно в рамках фестиваля. Все-таки сейчас на сцене Большого их одиннадцать, это и версии классического наследия, и оригинальные сочинения. Такая панорама была бы любопытной, и театр откликнулся, поскольку мои постановки делают сборы, до сих пор идут с успехом, хотя многие созданы очень давно.

культура: От «Щелкунчика», начавшего торжество в день Вашего рождения, получили удовлетворение?
Григорович: Я бы не говорил об удовлетворении. Скорее, испытал некое особое чувство, понимание того, что годы в Большом прошли не напрасно.

Отлично танцевали все: от исполнителей главных партий Нины Капцовой, Артема Овчаренко, Дениса Савина до кордебалета. Показали настоящий и высокий уровень Большого балета.

культура: У спектакля, любимого и зрителями, и артистами, судьба счастливая. Ваша сказка не безмятежна и даже немного печальна.
Григорович: «Щелкунчика» я поставил полвека назад. Сюжет выстроил совершенно не такой, как у Петипа. Девочка-подросток начинает свою жизнь в маленьком уютном немецком городке, и в новогоднюю ночь эта жизнь выходит за стены комнаты, на простор, где встречаются не только радости, но и препятствия. Елка растет и становится своеобразной лестницей в небо. По ней вместе с друзьями-куклами, обижаемыми злым Мышиным королем, герои, спасаясь, поднимаются над землей. В какой-то степени тут история о созревании человеческой души. О чем может грезить барышня 15–16 лет? Конечно, о женихе, о прекрасном принце. В волшебном царстве мечта сбывается. Проснувшись, она понимает, что дома, в своей комнате. Все исчезает как сон, но она уже — другая.

культура: Грустно, что счастье может случиться только во сне.
Григорович: Не преувеличивайте, Мари прошла путь, она попрощалась с детством, и впереди — целая жизнь с большими надеждами. Смысл любого спектакля — не в пророчествах, а в том, чтобы рассказать историю, что тронет и увлечет зрителей.

культура: Вы намерены смотреть все спектакли фестиваля?
Григорович: Нет, конечно. Важно, чтобы публика смотрела. На какие-то я буду приходить, но всю программу мне просто не осилить. Знаете, видеть свой балет — дело нелегкое. Не развлечение. Ты внутренне исполняешь все движения с каждым артистом, следишь за декорациями, за светом, за восприятием зрителей. Иначе не получается. Я всегда выхожу после представления с ощущением, что станцевал весь спектакль и в полную силу. Для меня это слишком большая нагрузка.

культура: Вы просили, чтобы со сцены не звучало никаких громких слов. Тем не менее Вас тепло поздравили директор театра и руководитель балетной труппы. Махар Вазиев сказал, что так же, как Мариинский является домом Петипа, Большой можно по праву называть домом Юрия Григоровича. Лучший балетный зал ГАБТа теперь будет носить Ваше имя. Знали об этом заранее?
Григорович: Не знал. Это скрывали и понятно, почему: хотели преподнести сюрприз. В некоторых театрах уже существуют залы моего имени. Что приятно, значит, кто-то вспоминает. Есть разные мемориальные залы: Улановой, Семеновой, теперь появится и Григоровича. Рад, что артисты не будут забывать тех, кто для Большого сделал немало.

культура: Накануне фестиваля в Бахрушинском музее состоялось открытие выставки под названием «Эра Григоровича», она тоже продлится два месяца. Какие впечатления?
Григорович: Замечательные. Получил большое удовольствие. Низко кланяюсь музею, подготовившему столь богатую экспозицию. Сделали для меня огромнейший подарок — спасибо. С любовью собраны афиши, фотографии, эскизы, костюмы. Тщательно просмотрена вся моя жизнь — спектакли, друзья, коллеги. Экспонаты передают моменты созидания, когда мы вместе с артистами готовили роли, большинство из них уже не танцуют, а многих и нет с нами.

культура: Немало снимков, где Вы вместе с легендами мирового балета: Рудольфом Нуреевым, Роланом Пети, Сержем Лифарем. Есть ажурная картинка, созданная руками Наталии Бессмертновой, теплые семейные фото и репортаж из какого-то экзотического южного зоопарка. Раритетов столько, что разглядеть их за один раз просто невозможно.
Григорович: Многие фотографии мне известны, но немало и тех, что для меня удивительны, незнакомы. Каждая — часть жизни, что складывалась из постоянной работы. Огромное счастье вспоминать прожитое, и количество экспонатов позволяет судить о том, что удалось сделать немало. Я, несомненно, приду сюда еще, когда будет поменьше народа, и рассмотрю все более внимательно.

культура: Ваш юбилей отмечает весь балетный мир. Мариинский возобновил «Каменный цветок» в Вашей новой редакции. Успех этого балета в свое время был оглушительным, на премьеру начинающего хореографа отозвались все практики и теоретики танца. Одним из первых оказался Дмитрий Шостакович, отметив, что спектакль представляет все лучшее из области хореографии.
Григорович: Создание «Каменного цветка» запомнилось мне совсем другим. Меня сразу взяла в плен таинственность сказа Павла Бажова. Почти шесть десятилетий назад мне дали попробовать поработать с начинающими артистами, а потом, уже после показа, решить, что делать дальше. Мы этот балет готовили в неурочное время. Заканчивались дневные репетиционные часы в театре, и до начала вечернего спектакля мы занимались. Самостоятельно — с Ирой Колпаковой, Аллой Осипенко, Анатолием Гридиным, Александром Грибовым; тогда все были молоды. Опекала нас Татьяна Михайловна Вечеслова, она стала репетитором «Каменного цветка». Симон Вирсаладзе придумал малахитовую шкатулку, ее отворенные грани обозначали разные места действия. Поначалу его увлекли образы цыган, которых он помнил по пению в популярных ресторанах 1920–30-х годов.

культура: Вам важно возвращение Ваших спектаклей в репертуар?
Григорович: Конечно. «Каменный цветок» шел в Мариинском, тогда Кировском, театре очень долго, потом случилась пауза, и сейчас он вернулся. Я этот балет ставил много — и за границей, и в российских городах. Он, как ни странно, всегда имел успех. Каждый раз я не механически переносил хореографию, а что-то модернизировал, улучшал, как мне кажется. Вот и в Мариинском получился не совсем тот спектакль, что впервые поставлен 60 лет назад. Многое сделано заново, что-то изменено. Исполнители — новая поросль труппы, и мне было с ними интересно. Я всегда любил работать с молодыми. Очень хорошо репетировал кордебалет.

Вообще с нынешним поколением танцовщиков у меня складываются добрые связи, возникает атмосфера взаимного создания спектакля. Я словно вновь сочиняю хореографию. Иногда забываюсь и говорю: «Вспомните, как это было…» И понимаю, что они появились на свет гораздо позже и в другом мире. Изменилось все: жизнь, искусство, отношения.

культура: Новые исполнители попадают в непростую ситуацию сравнения с великой плеядой, воспитанной Вами: Наталия Бессмертнова, Екатерина Максимова, Марина Кондратьева, Светлана Адырхаева, Владимир Васильев, Михаил Лавровский, Юрий Владимиров, Марис Лиепа — всех и не перечислить.
Григорович: Я никогда специально не выращивал звезд, даже не задумывался об этом. Делал свое дело, танцовщики мне помогали, и вместе мы создавали спектакль. Великой ценностью всегда считал труппу Большого театра в целом и потому приглашал тех, в ком видел индивидуальный талант. Имен называть не буду — их очень много.

культура: Нынешняя молодежь мечтает работать с Вами. Не слышала ни от кого ни одного скептического замечания по поводу хореографии Григоровича.
Григорович: Приятно узнать. Мне кажется, я всегда был заодно с актерами. Да и сам я — актер, немало протанцевал на сцене Мариинского театра. Понимаю, насколько это трудно, как огорчительно воспринимается замечание, полученное исполнителем. Хотя, наверное, на репетициях бывал всяким, в этом нет ничего удивительного. Такая профессия, не позволяющая быть дамой, приятной во всех отношениях.

Что касается звезд, то в их появлении нет никакого регламента: порой рождается много талантливых артистов, а иногда — нет. Все — природа, с ней не поспоришь. Сейчас немало самобытных танцовщиков с крепкой техникой и яркой индивидуальностью.

культура: От количества того, что Вы успели за последние месяцы, кружится голова: «Каменный цветок» в Мариинке, восстановление «Золотого века», перенос «Раймонды» с Новой сцены на Историческую — в Большом, без паузы вылетели в Мюнхен для постановки «Спартака». А до этого — работа в Уфе, Сочи, Сеуле. Что Вас подталкивает к такому напряженному ритму?
Григорович: Желание работать. Возраст есть возраст. Не буду же я Вам говорить, что бодр, как раньше. Но интерес к творчеству не ослабевает. Мой дед шутил: «Все умрут, и я, быть может».

культура: Секрет долголетия не раскроете?
Григорович: Папа и мама. Гены.

культура: Нынешний год объявлен годом Стравинского. Вы ведь знали его?
Григорович: Со Стравинским встречался в Лос-Анджелесе, где он отдыхал, а мы были на гастролях. Мне посчастливилось: наш импресарио Сол Юрок познакомил меня с Игорем Федоровичем, и я провел несколько дней с ним, буквально с утра до ночи. Приезжал рано, сидели и разговаривали. Он очень интересовался тем, что происходит в России, как «смотрят» на родине на его музыку. А тогда смотрели не очень хорошо, но все-таки уже начинали к ней прислушиваться. Стравинский спросил, сможет ли его музыка зазвучать в Большом театре. Я сказал, что мы только-только возобновили его шедевры «Петрушку» и «Жар-птицу», поставленные в Дягилевской антрепризе, и привезли на гастроли «Весну священную» в хореографии наших молодых балетмейстеров. Мне очень хотелось, чтобы он увидел этот спектакль. Но, к сожалению, не случилось. О балете мы много говорили. Я, кстати, узнал у Стравинского, какая из мировых постановок «Весны священной» ему кажется наиболее соответствующей его музыке и идее. Ответил он не сразу, а подумав, сказал: «Все-таки лучшая версия была у Нижинского». Я не скрыл своего удивления: «Как? Вы, по-моему, и сами заявляли, и все Вас цитировали, что этот спектакль «Русских сезонов» оказался неудачным или не очень удачным, во всяком случае». Стравинский вновь помолчал и произнес: «Мало ли что я говорил тогда. С возрастом, молодой человек, я меняю свое мнение, как-то иначе многое воспринимается по прошествии лет. Сейчас думаю, что версия Нижинского была самой верной и интересной из всех, что я видел». И очень мне близко определение классики по Стравинскому — как торжества порядка над произволом.

культура: В афише Вашего Краснодарского балета два спектакля на музыку Стравинского — «Жар-птица» и «Петрушка». Пополнить репертуар театра кубанской столицы «Весной священной» Вацлава Нижинского не планируете?
Григорович: В Краснодаре я делал вечер к столетию «Русских сезонов» из балетов выдающегося хореографа Михаила Фокина. «Весну священную» Нижинского почти никто не помнит, она — ушла, и люди, утверждающие, что они по каким-то сохранившимся спискам и записям на полях нотных тетрадей ее восстановили, лукавят. Лично я этому не верю. С моей точки зрения, «Весна священная» Владимира Василева и Наталии Касаткиной — самая интересная из всех, что я видел за границей и у нас. О ней я и рассказывал Игорю Федоровичу.