Ярославль отметил 75-летие своей землячки Валентины Терешковой. Основные торжества прошли на сцене старейшего в России драматического — Волковского — театра.

«Спасибо вам за этот праздник...» — сказала женщина-генерал и, погасив дрогнувший голос, стала спускаться со сцены. Финальная речь наверняка была задумана длиннее и пространнее, однако воли не хватило.

Всякий, кто нарочно или случайно посетил Ярославль в день чествования Терешковой, имел возможность вкусить настоящей провинциальной — широкой и наивной — гульбы. С детской самодеятельностью, гирляндами разноцветных шариков и залом, подпевающим Иосифу Кобзону. Однако только безнадежные циники нашли бы здесь повод высокомерничать.

Мало того, что для не самого здорового Кобзона или не самых юных Александры Пахмутовой и Николая Добронравова 280 километров — не крюк, если приглашает давняя подруга, и это очень трогательно.

Мало того, что уроженка деревни Большое Масленниково, работница сначала шинного завода, а затем текстильного комбината «Красный перекоп», первая дама-космонавт долго живет и прекрасно выглядит именно молитвами ярославцев. Новые дороги, больницы, квартиры для ткачих, три детских дома под личным патронатом... — список благодеяний Терешковой родному городу с трудом укладывался в поздравительный формат.

Вообще не в самой Терешковой дело. Дело в городе, которому нужны герои. Который ищет повод для объединения. В России такое наблюдается повсеместно. Только Москва любую личность, любое явление превращает в предмет распрей, скандалов, вражды и склок.

Нет, не будет в Москве покоя.

Говорили мы друг другу: «Подожди, скоро эта агония прекратится». Не прекращается.

Бьется в конвульсиях, хрипит, закатывает зрачки — не умирает и не дает надежды на исцеление — столичная жизнь.

В прошлом номере нашей газеты была опубликована авторская колонка Николая Васильевича Гоголя, где классик советовал людям разумным и деятельным «проездиться по России».

Советовать легко. А вот ездить по России сегодня трудно. Потому что стыдно.

Включаешь где-нибудь в провинциальной гостинице телевизор — федеральные каналы, и пытаешься представить: что думают жители Ярославля, Смоленска, Красноярска, Иркутска про Москву, данную им в теленовостях? Полагаю, примерно следующее:

— Когда уже треснет, наконец, этот зажравшийся город с его митингами, лозунгами, панк-молебнами? Кто эти люди — инопланетяне?..

Впрочем, кого из москвичей сегодня волнует собственная репутация в глазах страны? Здесь даже большинство коренных обитателей в расчет не принимается.

«Знаете, — сказали мне в белокаменном и белоснежном Ярославле, — у нас по выходным автомобили в центре города — сплошь с 99-ми номерами. Люди просто гуляют».

Ну, правильно. А где ж ему, москвичу, гулять? Столица для этого непригодна. Хочется тебе, скажем, в субботу поорать на Пушкинской площади — приноси заявку в соответствующие инстанции и ори. Зато посидеть у Пушкина на скамеечке, с подружкой поболтать, с любимым поцеловаться — для этого заявок не предусмотрено. Подгадал между митингами — твое счастье.

Планируешь в уикенд обновить гардеробчик на Новом Арбате — проверь, что думает об этом Лига избирателей. Заглянул в храм — будь готов лицезреть шабаш вертлявых задниц перед алтарем.

Не удивляйся, когда этот шабаш будут прокручивать по ТВ снова и снова. Не возмущайся, когда продвинутое общество возьмет вертлявые задницы под опеку. И начнутся на голубом глазу провокации в адрес патриарха: «Ах, заступитесь! Ах, христианское милосердие!..» Слава Богу, патриарх у нас умный. Был бы другим, дал бы слабину, какой победительной жестикуляцией «Йес! Мы сделали это!» отреагировали бы интернет-гуманисты.

Не спрашивай, сколько народа соблазнится, пока мы самонадеянно, слабыми человеческими силами, с непредсказуемым результатом будем спасать двух «заблудших». Не размышляй, что в каком-то смысле предпочтительнее рушить храмы, нежели их осквернять, и богоборчество не так опасно, как богоиздевательство. Борются — значит, воспринимают всерьез. Хохмят — значит, Бога не боятся. Вообще Им не интересуются.

Не изумляйся, почему среди подписантов воззвания к патриарху такое количество католиков. Тактично ли это? Все равно, что умолять обесчещенную соседку простить насильника — ибо им руководил не злой умысел, но секундный порыв... Не говори: зачем вы разводите руками чужую беду? Береги нервы. Москвич — не свинья, ко всему привыкнуть может. Только страна удивленно морщит лоб: «Что у них там происходит? Кто эти люди?»

...Торжества по случаю юбилея Валентины Терешковой почтил своим присутствием митрополит Ярославский и Ростовский Пантелеймон. Вместе с публикой Волковского театра подтягивал «Надежда — мой компас земной», а потом занял почетное место за столом именинницы в ресторанчике «Ванильное небо». Чего стоят такие жесты Великим постом, почему-то лучше всех понял и оценил Иосиф Кобзон. «Православные! — обратился он к банкетному залу. — Сам я не православный, но предлагаю поднять тост за здоровье владыки Пантелеймона, который из уважения к Валентине присутствует здесь, среди нас. Хотя ему это, наверное, нелегко».

Когда после торта вокруг главного стола образовался стихийный хор — из народных артистов, космонавтов, местного чиновничества — и под предводительством губернатора Сергея Вахрукова а капелла грянул «Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым!», владыка деликатно исчез...

Провинция, будто человек со здоровой психикой, всегда предпочитает мир войне. Здесь легко уживаются герои российские и советские. Словно две золотые звезды на груди у красавца Сергея Крикалева, чей щегольской серый костюм и без того приковал взгляды ярославских барышень... А вот за соседним столом офицеры стоя пьют здоровье Алексея Леонова: у него обе геройские звезды — эпохи СССР.

Никаких демаркационных линий: свой — чужой, старое — новое, круто — отстой. Сплошная, ровная, с хорошим нажимом линия. Прерывистый пьяный московский пунктир при взгляде из провинции выглядит уродливым вдвойне.

У здоровой страны оказалось больное сердце. Как ей жить дальше?