21.09.2021

1 (14) сентября 1911 года в киевском оперном театре был смертельно ранен председатель Совета министров Российской империи Петр Аркадьевич Столыпин. Это произошло 110 лет назад и быстро стало легендой.

Обстоятельства покушения просились в миф: привстав, Столыпин перекрестил ложу, где был Николай II, и сказал: «Счастлив умереть за царя!» Была и «черная легенда»: Ленин называл Столыпина «обер-вешателем». Левые его ненавидели, правые не любили, перестроечная поп-история сошлась на том, что смерть Столыпина стала для России роковой. Если бы его реформы были закончены, получи страна те 20 лет внутреннего и внешнего спокойствия, на которые он наделся, все могло бы пойти иначе. Не было бы ни Первой мировой, ни Февральской революции, ни Брестского мира, ни Советского Союза и Второй мировой войны.

Россия стала бы благополучной европейской страной — как Германия, только огромной и куда более мощной. И все мы были бы счастливы и богаты.

Это, конечно же, утопия, но Столыпин и в самом деле оказался счастливым шансом Российской империи. История идет своим чередом, складываясь из случайностей и закономерностей, но она очень зависит от смертного и хрупкого человека, оказавшегося в нужное время в нужном месте. Ее создавали Наполеон и Бисмарк, Ленин и Гитлер, Черчилль и Сталин — без них она бы пошла по-другому. Столыпин не обладал их властью, он не из этого ряда. Но без него историческая Россия, скорее всего, сорвалась бы вразнос гораздо раньше, а с ним могла бы и уцелеть. Он был жёсток, но не жесток, в меру уступчив, но вместе с тем и очень тверд, порядочен и благоразумен — не из ряда вон выдающиеся качества, но в таком сочетании они встречаются достаточно редко.

А еще он точно видел главную проблему своего времени, страшной разрушительной силы мину, заложенную под Российскую империю.

Россия Александра III и Николая II была сословным государством, стремительную карьеру Столыпина, кроме незаурядных способностей, обусловило аристократическое происхождение. Он был богатым землевладельцем, и это помогло ему получить пост гродненского губернатора: министр внутренних дел Плеве делал ставку на крупных помещиков. В Гродно Столыпин прекрасно себя показал, и его назначили в гораздо более богатую и предельно неспокойную, проникнутую революционным духом Саратовскую губернию.

Россия и раньше была страной революционного террора, а новое назначение Столыпина почти совпало с началом Русско-японской войны. Затем была революция 1905–1906 годов, и такая волна политических убийств, что любой губернатор считался потенциальным смертником. Убивали анархисты и эсеры, убивали и грабили рядившиеся под них уголовники, убивали и подхваченные общим безумием обыватели — страна неслась в тартарары.

Здесь совпало много вещей — и переизбыток не находившей применения образованной и полуобразованной молодежи, и квазирелигиозный революционный идеализм, и вполне обоснованное стремление к реформам. На Столыпина несколько раз покушались, эсеры собирались взорвать его детей на катке, угрожали тем, что отравят сына. Но он, занимавшийся своими немалыми хозяйствами помещик, человек, знающий землю, именно в Саратове понял, какова настоящая опасность. Ею было аграрное перенаселение, нарастающее обезземеливание крестьянства. Чтущая традиции, испокон века преданная царю крестьянская община считалась опорой трона и существующего порядка. Но в начале ХХ века крестьянин становился главной внутренней опасностью.

«Великие реформы» Александра II, отмена крепостного права, улучшившееся питание, а также то, что в крестьянский быт вошли многие гигиенические практики, вызвали взрывной рост населения. Людей было больше, земли становилось меньше. Крестьяне заглядывались на помещичью землю и земли богатых соседей. Репетицией гражданской войны стала случившаяся в бытность Столыпина саратовским губернатором и прогремевшая на всю Россию «резня в Малиновке».

Бедные крестьяне, бывшие в незначительном меньшинстве, хотели переделить землю, зажиточные им в этом отказывали. Когда в селе был зачитан царский «Манифест от 17 октября», даровавший подданным политические свободы, неприкосновенность личности и расширение избирательного ценза при выборах в Государственную Думу, бедняки поняли его как сигнал к грабежу.

Они полностью разграбили и сожгли окрестные поместья, ограбили богатых соседей. Войдя в пьяный кураж, разграбили дом священника и церковь, уничтожили иконы и подвергли сексуальным издевательствам жену дьякона. В результате заполыхали три уезда. А зажиточные крестьяне поняли, что если они не начнут действовать, то и вовсе пропадут, вооружились чем Бог послал и устроили контрпогром. Было убито около 50 человек, их дома сожжены. Аграрные волнения затихли. Столыпин понял, что опорой государства является состоятельный крестьянин.

Россия была крестьянской страной. С крестьянской армией, еще не оторвавшимися от деревни заводскими рабочими. Это сказалось в Первую мировую. Выяснилось, что в стране нет общенационального понятия патриотизма («мы пскопские»), подобного тому, что было в Германии и странах Антанты. Кадровая русская армия держалась на дисциплине. Когда она была выбита и окончивших военные училища командиров батальонов и рот заменили офицеры военного времени, вчерашние студенты и делопроизводители, а вымуштрованных солдат — обученная и неспокойная крестьянская толпа, государство быстро кончилось. Революционная пропаганда стала детонатором, а пороховой бочкой было русское крестьянство.

Столыпин в отличие от большинства своих современников отлично это видел.

Он очень хорошо показал себя в Саратовской губернии. Министр внутренних дел Плеве был убит террористами, и царь назначил его на этот пост, — Столыпин отказывался, но не смог ослушаться прямого приказа. После роспуска революционной первой Государственной Думы он стал и председателем Совета министров. В это время на без малого 300 убитых террористами военных и чиновников приходилось 90 казненных революционеров. После того как эсеры взорвали дачу Столыпина, его дочь стала инвалидом, сын был ранен, погибло множество посторонних людей, а сам он  уцелел чудом.

С именем Столыпина связано изменение избирательного ценза, после чего Государственная Дума стала если не управляемой, то лояльной и во всяком случае не антигосударственной. Столыпину страна была обязана ускоренным военным судопроизводством в делах о терроризме и разбое: суд — в течение суток после преступления, разбор дела — в два дня, исполнение приговора — в 24 часа. Вешать стали гораздо чаще, это было страшно. Россия притихла.

Но главным стали аграрные реформы Столыпина: закон об отрубах и переселение крестьян на сибирские земли. Коллективная общинная собственность на землю заменялась частной, аграрная чересполосица хуторами, вводилось льготное кредитование. Эти реформы были успешны — у государства появлялся прочный фундамент. К началу Первой мировой крестьяне владели и арендовали почти 90% сельскохозяйственной земли, и это сопровождалось огромным промышленным подъемом. Ненависть к помещикам тогда была скорее рефлекторной. Но, с другой стороны, владеть землей лучше, чем брать ее в аренду, и в революцию крестьяне накинулись для начала на помещиков, а потом и на хуторян. Произошел общинный земельный передел.

Страна по-прежнему была крестьянской, и советская власть понимала, что это потенциальная пороховая бочка. Она пошла своим путем: было восстановлено ставшее государственным крепостное право, колхозники получили паспорта только в 1974-м.

Вот флешбэк из семейной истории: дед рассказывал моему отцу, что после Гражданской войны, не в таком уж далеком от Москвы селе Старом, в семье было 6 различных револьверов и пистолетов, в том числе «маузер». Местный поп охранял свой сад, опоясавшись ремнем с двумя «наганами» и с ружьем за плечами — для пущей острастки он время от времени стрелял в воздух. Деревня была отлично вооружена и привычна к насилию, но выстоять против государства, армии и ЧК не могла. Столыпин был жёсток, но ему и в голову не могло прийти, что крестьян можно ограбить, а потом, как следует запугав, еще раз закрепостить. Российская империя, при всех своих внутренних проблемах, была правовым государством — в сентябре 1911-го, когда убили Столыпина, никто не предполагал, что она сорвется в антиутопию.

Его убийца был анархистом-коммунистом, полицейским осведомителем, а в придачу и декадентом. Он мог совершить покушение по заданию товарищей или же не переносивших Столыпина ультраконсерваторов, манипулировавших охранкой. А мог сделать это и для собственного удовольствия — чтобы войти в историю. У него получилось, имя Дмитрия Богрова попало в учебники… Но в 2021-м все это уже не важно.

Куда интереснее, удержался ли бы Столыпин на посту председателя Совета министров до 1914-го, сумел ли бы развернуть вспять то, что подталкивало великие державы к мировой войне. Ее никто особенно не хотел, но все шли за событиями, опасаясь умалить достоинство своей страны, опоздать с мобилизацией и быстро проиграть.

Вот он уговаривает Николая II подождать, не бряцать оружием. Вот собирается международный конгресс, разрешающий кризис, возникший после убийства австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда... Нет ни Первой мировой, скорее всего, не будет и Второй. Ленин умрет в эмиграции, и о нем быстро забудут. Гитлер до старости будет рисовать небольшие картинки и продавать их туристам…

Но история совершается только один раз. Дмитрий Богров застрелил Столыпина и все пошло так, как написано в учебниках.