19.03.2021

Российскую общественность сотрясают сразу два скандала, вызванных обвинением в плагиате известных писательниц. Почему обычная для литературы история «заимствований» вызвала буквально «потрясение основ»?

В либерально-литературной общественности случился немалый соблазн. Н. Я. Раппопорт, профессор биоинженерии университета Юты, поддерживающая, однако, живую связь с российской общественностью, рассказала, что писатель Л. Е. Улицкая поступила с ней не очень хорошо.

Начало истории довольно давнее. В перестроечном 1987 г., когда «об этом можно было рассказать», Раппопорт решила поделиться семейным преданием о московской чуме 1939 г. Ее отец, видный патологоанатом, оказался свидетелем того, как в декабре 1939 г. в столицу была завезена легочная чума и карантинные мероприятия проводились силами НКВД. Социальная изоляция зачумленных и контактировавших с ними осуществлялась силами органов — под видом ареста, чтобы не посеять паники. Ибо в те годы арест был бытовым явлением, и что же тут паниковать.

Было решено написать о чуме пьесу или сценарий, а «мемориальские» посоветовали взять ей в литсотрудники начинавшую тогда писательницу Улицкую. Вещь вполне привычная. Генералы, маршалы, включая самого Л. И. Брежнева, тоже не сами писали свои мемуары — их рассказы переносили на бумагу специально нанятые бойкие и живые перья.

Сперва все пошло хорошо, Раппопорт рассказывала, Улицкая обрабатывала, однако стоило рассказчице на время отлучиться, как она узнала, что чумной сценарий, в авторах которого числилась одна только Улицкая, уже принят к постановке. Н. Я. Раппопорт осталась не у дел, хотя, впрочем, Л. Е. Улицкая предлагала ей 2 тыс. руб. (в 1987 г. это еще были деньги) в качестве отступного. Однако Раппопорт денег не взяла, а вместо того, мобилизовав связи в СК, добилась того, что производство фильма было остановлено.

Можно было бы и забыть, с 1987 г. много воды утекло, однако Л. Е. Улицкая, которой мысль о большом количестве воды — кто же вспомнит? — возможно, тоже пришла в голову, издала чумовой сценарий. И тоже только под своим именем.

Попутно выяснилось, что и роман писательницы «Даниэль Штайн, переводчик» был в своей фактологической части скопирован с двух зарубежных книг Нехамы Тэк и Дитера Корбаха. И тоже без ссылки.

Тут поднялся галдеж и лай. Одни, имея в виду Л. Е. Улицкую, отмечали, что так дела все-таки не делаются. Другие, как В. А. Шендерович, указывали: «Репутации складываются десятилетиями и не бывают случайными — такую, как у Улицкой, не купишь, и замарать ее не удастся». То есть эту песню не задушишь, не убьешь, тем более когда Л. Е. Улицкая нравственный камертон и совесть нации. Проблема усугубляется тем, что Н. Я. Раппопорт старушка твердолиберальная, и в пригожинские тролли ее просто так не запишешь.

Впрочем, прежде чем говорить о камертонах, стоило бы порассуждать чуть более охлажденно.

Заимствование сюжетов в литературе — дело обычное. И от Ромула до наших дней. Ведь дело не только в сюжете «А. полюбила Б., но он не любит ее, затем Б. полюбил А., но она отвергает его», а в том, получится из этого «Евгений Онегин» или не получится. А тут надобно не только сюжетосложение, но и общий талант словесный.

Шекспира вообще можно сравнить с псом-пылесосом — столь усердно он заимствовал сюжеты. Из 37 его пьес лишь у 5 нет ясности с прототипом. То ли — о чудо! — сюжет «Бури» Шекспир сам придумал, то ли — тоже возможно — через четыре века не все источники можно определить и изыскать. Что никак не мешает считать Шекспира гением etc. И почему же нельзя считать Улицкую Шекспиром наших дней?

Конечно, тут могут быть возражения. И тянул Шекспир не столько у непосредственных знакомых и соседей, сколько из весьма давних источников вроде Плутарха, уже сделавшихся всеобщим достоянием. К тому же и отношение к авторскому праву в старые времена было немного другим. Дедушка Крылов тянул у Лафонтена, тот — у Эзопа, и никто того в вину не ставил.

С другой стороны, можно сказать, что по силе гения Л. Е. Улицкая — это как автор «Гамлета», а Н. Я. Раппопорт — всего лишь забытый хронист Саксон Грамматик.

Есть и другой способ защиты. В 1938 г., прочтя в Париже первую часть «Петра Первого», И. А. Бунин послал открытку (т. е. вид почтового отправления, который многие могли прочитать) следующего содержания: «Москва, редакция «Известий», Ал. Толстому. Алеша, хоть ты и б…, но талантливый писатель. Твой Ив. Бунин».

Так Иван Алексеевич выразил мысль насчет того, что «Пока не требует поэта к священной жертве Аполлон». Никто не мешает и нынешнему апологету заметить, что, на его вкус, Л. Е. Улицкая пишет талантливо, а кто чего у кого стянул, это пусть разбираются литературоведы. Или судейские. Ибо талант отдельно, «облико морале» отдельно, сами не святые. И вопрос вроде бы закрыт.

Но беда в том, что у нас очень любят раздавать (а также самолично присваивать) венки и венчики. Мы не может смириться с тем, что «Поднимает над миром такие сердца неразумная сила искусства» (как оно чаще всего и бывает), но надо обязательно объявить Л. Е. Улицкую не только способной беллетристкой, но и священной старицей.

С таким же требованием простая проблема не вполне этического заимствования поднимается до космических масштабов, когда «друг друга с криком вящим язвят в колене восходящем».