За девять дней в самом Ярославле и соседних городах состоялась дюжина концертов и спектаклей, проведены мастер-классы и академии для молодых музыкантов, а также журналистов, пишущих о музыке. «Культура» побывала на фестивале и взяла интервью у Юрия Башмета.

Как и программа любого Башметовского форума, будь то Москва, Сочи или другой город, этот фестиваль многообразен по жанрам и стилям. Театральные проекты и строгие академические концерты, хитовая классика и экзотические программы, барочные монографические манифесты (в этом году особо чествовали Вивальди) и эклектичные наборы, сочетающие, казалось бы, несочетаемое, наконец, неевропейская этническая музыка, привносящая краску почти экстрима.

Уже много лет Юрий Башмет проповедует именно такой подход — широкий взгляд на искусство, где все уместно, где «все флаги в гости к нам». По нынешним условиям сделать это непросто, но ярославскому фестивалю удалось: наряду с прославленными российскими коллективами и музыкантами было много гостей из-за рубежа.

Заключительные аккорды форума получились особенно впечатляющими. 8 мая в концертно-зрелищном центре «Миллениум» состоялась мировая премьера оперы-оратории Александра Чайковского «Хроники Александра Невского», объединившая башметовский оркестр «Новая Россия», три хоровых коллектива («Ярославию», Камерный хор Московской консерватории и хор Центрального пограничного ансамбля ФСБ России), солистов московских театров (сопрано Марию Лобанову, баритона Игоря Головатенко и баса Николая Диденко), чтецов Владимира Кошевого и Игоря Золотовицкого — первый озвучивал реплики великого князя, второй читал текст «от автора».

Житийная музыкальная фреска — едва ли опера: присущего жанру драматургического развития здесь почти нет. Скорее оратория-коллаж, прочерчивающая непростой жизненный путь выдающегося русского политика эпохи Средневековья, когда Русь оказалась буквально между молотом и наковальней — Ордой и Западом. Трудный политический и нравственный выбор князя — лейтмотив всего повествования. В патетическом звучании новой партитуры особенно запомнилось альтовое соло, пронзительно исполненное маэстро Башметом, — эта необычная музыка более других показалась оригинальной, по-настоящему свежей и авторской.

В День Победы в Концертном зале имени Леонида Собинова Ярославской филармонии патетики было не меньше, однако она казалась намного более уместной и естественной. Наряду с шедеврами классики — увертюрой к россиниевской «Сороке-воровке», тремя фрагментами из «Лебединого озера» (на скрипке солировал Николай Саченко) и двумя частями из двойного фортепианного концерта Макса Бруха (дуэт роялей представили прославленные пианисты Ксения Башмет и Андрей Гугнин) — прозвучало новое сочинение: Реквием Кузьмы Бодрова на стихи Роберта Рождественского «Вечная слава героям». Опус решен в стилистике мелодекламации: хор «Ярославия» и оркестр «Новая Россия» — важные участники, дарящие яркие музыкальные впечатления, усиливающие акценты и укрупняющие смыслы. Но главное здесь — звучащее слово: гениальные стихи советского классика с огромным чувством, глубоко и значительно прочитал Сергей Гармаш, без преувеличения, превзошедший сам себя в искренности и проникновенности исполнения.

Худрук фестиваля народный артист СССР Юрий Башмет рассказал «Культуре» о музыкальных событиях двух последних, кульминационных дней форума-праздника.

— Как возникла идея оперы-оратории Александра Чайковского?

— Импульс шел от нас, от фестиваля: это был заказ. Ярославская земля — родина Александра Невского, в области создан оргкомитет по празднованию юбилея, для региона это огромное событие. И мы хотели преподнести такой подарок — чтобы именно к фестивалю этого года было создано подобное произведение. Александр Владимирович (Чайковский. — «Культура») очень спешил, торопился, и все же он успел — и это очень хорошо, что мировая премьера состоялась именно сейчас и здесь. То, что Чайковский обращается к историческим темам, закономерно, поскольку у него это здорово получается: ему удаются масштабные синтетические опусы. Например, в опере «Борис и Глеб» был удивительный синтез танца и ораториальности, а также неожиданные инструментальные решения в оркестре — сочетание классического академического оркестра и оркестра народных инструментов. Очень свежо и интересно. Это дает совершенно новое звучание, новые краски, настоящее открытие с точки зрения музыкального новаторства. Тремоло домры или балалайки, и при этом скрипки тянут тот же звук — рождается невероятный акустический аромат! Ничего подобного я раньше не слышал.

Все композиторы находятся в постоянном поиске. Помню, к нам на фестиваль приезжал знаменитый китайский композитор Тан Дун, и для исполнения одного сочинения потребовались в ударную группу автомобильные диски определенного диаметра. Кому-то может показать чудачеством и экстравагантностью, но на самом деле это творческий поиск. Или другое его сочинение — Симфония бумаги. Для него потребовалось много газет, которые оркестранты в определенный момент начинали рвать, рождая необычное звучание, неожиданный акустический эффект. К таким поискам можно по-разному относиться, можно и критиковать, и я знаю, что не все это принимают. Но мне кажется, что это не просто новизна ради новизны, — такие новые, необычные звучания работают на достижение интересных образов. Или у того же Тан Дуна есть еще Симфония воды, где нужно жидкость переливать и разливать, — тоже игра со звуковым контекстом. Оркестранты в него влюбились буквально поголовно — настолько он интересный, колоритный, харизматичный персонаж. А он влюбился у нас в Ярославле в колокольный звон русских церквей, ходил тут и слушал, забирался на колокольни, радовался своему новому звуковому опыту.

— У альтового соло в опере-оратории, которое вы исполнили, есть какое-то особое послание, особый смысл?

— Это вопрос личностного восприятия, точного ответа тут нет. Равно как и нет в самом соло определенной мелодии, темы, хотя есть предельно индивидуальное высказывание такого несколько космического колорита. Сопровождающий хор, поющий закрытым ртом, создает ощущение тревоги. Для солиста композитор предусмотрел максимальную свободу высказывания по темпам и агогике. Звучание альта, промежуточное, между скрипкой, олицетворяющей женское начало, и более низкими струнными, ассоциирующимися обычно с мужским началом, здесь словно говорит об универсальности красоты, не привязанной ни к чему конкретному. Это соло родом из его Четвертой симфонии — по моему совету Чайковский его оттуда заимствовал и включил в ораторию, и тут оно прозвучало по-новому, с новыми акцентами и оттенками.

— Для оперы все же лучше театральное пространство, поскольку сам жанр предполагает театр...

— С Ярославским театром Федора Волкова мы сотрудничаем постоянно, и на этом фестивале у нас с ними был проект — «Гамлет» с Евгением Мироновым. Однако и «Миллениум» мы также будем задействовать, несмотря на то, что там все на микрофонах. На одном из прошлых фестивалей у нас проходила джазовая программа, было еще что-то, будем сотрудничать и дальше, поскольку пространство большое, технологичное, и подзвучка в целом не плохая.

— В Реквиеме «Вечная слава героям» сначала указана фамилия поэта и лишь потом композитора. Почему?

— Наверное, потому, что оригинал — это прежде всего стихи Рождественского, текст здесь первичнее. Кроме того, это не совсем премьера — мы уже исполняли его в феврале этого года. В данном варианте, что мы представляем в Ярославле, немного изменена партитура — Бодров включил хор, что украсило общее звучание, хотя это и так очень красивое произведение. Но я думаю, что хор придает сочинению дополнительную атмосферность. Некоторые говорили, что для Дня Победы это слишком грустная музыка и грустная тема. А на мой взгляд, все настолько красиво, а грусть в Реквиеме настолько светла, что это должно быть услышано людьми.

— Реквием звучит в знаменательный день — День Победы. Каким этот праздник является лично для вас?

— С той войны не вернулись братья моего деда. Но я считаю очень верным, чтобы этот день отмечался светло и торжественно. Обязательно парад, обязательно салют. И обязательно говорить нашу правду — наше видение тех событий, наше понимание. Нельзя допускать переписывания истории — мы ответственны за то, с каким пониманием тех событий будут жить наши потомки.