Русские не торгуются
27.06.2019
В ГМИИ им. А.С. Пушкина и Государственном Эрмитаже почти одновременно стартовали проекты, посвященные выдающимся русским коллекционерам XX столетия: Щукиным и Морозовым. После 1917-го их имена оказались забыты на десятилетия и лишь в последние годы стали известны широкой публике. Масштабные экспозиции — попытка воздать должное тем, кто открыл для России импрессионистов, постимпрессионистов, фовистов, кубистов и собрал уникальную по мировым меркам коллекцию западной живописи рубежа XIX–XX веков.
Деятельность Щукиных и Морозовых — пример величайшей художественной интуиции, когда коллекционеры, не жалея средств, собирали острые, современные и порой непонятные картины: искусство завтрашнего дня. После революции накопленные сокровища оказались национализированы. В 1918 году общественным достоянием было объявлено собрание Сергея Щукина, через год ставшее Первым музеем новой западной живописи. В 1919-м национализировали коллекцию Ивана Морозова, превратив ее во Второй музей новой западной живописи. В 1923 году оба учреждения объединили в Государственный музей нового западного искусства, который разместился в Москве в бывшем особняке Морозова на Пречистенке. В 1948-м ГМНЗИ закрыли, фонды поделили между Пушкинским и Эрмитажем. Это распределение до сих пор является яблоком раздора. Президент ГМИИ Ирина Антонова много лет выступает за возрождение ГМНЗИ и возвращение произведений в Белокаменную. Нынешний проект, как и выставка «Иконы современного искусства — коллекция Щукина», показанная в Париже в 2016–2017-м, — плод сотрудничества Пушкинского и Эрмитажа. В столичной экспозиции «Щукин. Биография коллекции» участвует почти 60 работ из города на Неве, в том числе «Танец» (1910) Анри Матисса. Для знаменитого полотна эти гастроли стали последними — из-за состояния шедевра. В Северную Венецию из ГМИИ прибыла 31 картина. В целом коллекции великих меценатов удалось воссоздать достаточно полно — пусть всего на три месяца.
Государственный Эрмитаж развернул выставку «Братья Морозовы. Великие русские коллекционеры» в залах Главного штаба. Старший, Михаил Абрамович Морозов (1870–1903), прожил всего 33 года. За короткую жизнь успел создать внушительную коллекцию современного русского и западного искусства. Жемчужинами русской части стали работы Коровина, Врубеля и Серова. Именно Михаил Абрамович первым оценил Пьера Боннара и привез в Россию его картину («За забором», 1895). Он познакомил отечественных зрителей с творениями Гогена и Ван Гога. Хотя, как свидетельствует куратор выставки Альберт Костеневич: «До сих пор это загадка: кто открыл Ван Гога — Щукин или Морозов. Формирование коллекции происходило на рубеже двух веков, но документов нет, и, вероятно, никто их никогда не найдет. Дело в том, что они были купцы, все сделки происходили втайне». В 1901–1902 годах Морозов приобрел один из главных шедевров Ренуара — «Портрет актрисы Жанны Самари» (1878). В собрание вошли и западноевропейские символисты, импрессионисты и постимпрессионисты, в том числе группы «Наби». После смерти Михаила Абрамовича коллекция перешла к его вдове Маргарите Кирилловне, которая в 1910-м передала 60 из 83 картин в дар Третьяковской галерее.
После внезапной кончины старшего брата живопись начал собирать Иван Абрамович Морозов (1871–1921). Он купил еще один портрет Жанны Самари кисти Ренуара (1877). В 1908 году приобрел «Арлекина и его подружку» (1901) Пикассо, впервые показав неистового андалузца в России. В 1907-м Морозов стал обладателем четырех вещей Поля Сезанна. С этого времени он сосредоточился на поиске шедевров мастера, коллекцию произведений которого считал лучшей частью собрания.
Иван Абрамович мог долго примериваться и выбирать сокровища, оставляя пустые места на стене для будущих шедевров. Торговец искусством Амбруаз Воллар характеризовал его как «русского, который не торгуется».
С началом Первой мировой войны контакты с Францией прервались, и Морозов обратился к картинам отечественных художников. В 1919 году особняк коллекционера стал музеем, бывший владелец исполнял обязанности помощника директора. Вскоре меценат эмигрировал и в 1921-м скончался в Карлсбаде.
Еще в 1905 году Иван Абрамович под руководством архитектора Льва Кекушева провел реконструкцию дома на Пречистенке, чтобы разместить коллекцию. Была создана Музыкальная гостиная, ее высота составляла 7 метров. В крышу встроили высокий стеклянный фонарь. Для этого зала Морозов заказал Морису Дени серию декоративных панно (1908) на сюжет «Истории Психеи», описанной Апулеем. Демонстрация воссозданной обстановки «Музыкального салона» в эрмитажных стенах стала одним из самых эффектных событий нынешней выставки. Кстати, в 2011–2012 годах при реконструкции здания Главного штаба были разобраны перекрытия восточного крыла и устроен световой фонарь. Сохранившиеся фотографии позволили досконально реконструировать среду салона. Не меньше впечатляет и воссозданный в экспозиции фрагмент убранства особняка Морозова — средиземноморский триптих Боннара, обрамленный порталом ионического ордера. В целом выставка в Эрмитаже позволяет увидеть 140 произведений из собрания мецената. От «Девочки на шаре» (1905) Пабло Пикассо и «Кафе в Арле» (1888) Поля Гогена до портрета самого Ивана Морозова (1910), которого Валентин Серов запечатлел на фоне натюрморта Анри Матисса.
Экспозицию «Щукин. Биография коллекции», состоящую из более 450 произведений, оформили огромными полотнищами в духе «веселого ситчика»: Сергей Иванович Щукин был текстильным магнатом. Правда, фотографии на выставке свидетельствуют: залы особняка были куда пышнее, а развеска картин — плотнее. В наши дни экспонатам принято давать больше «воздуха». Впрочем, творения Гогена в Пушкинском все же расположили в старомодной «тесной» манере, воссоздав так называемый «гогеновский иконостас».
Коллекционированием увлекался не только Сергей Иванович, но и его братья: Петр, Дмитрий и Иван. Петр Иванович Щукин (1853–1912) отдавал предпочтение предметам декоративно-прикладного искусства и быта, ювелирным украшениям, историческим реликвиям, построил музей «Российских древностей», где хранил собрание, а в 1905 году передал коллекцию Российскому историческому музею (нынешнему ГИМу). На выставке в ГМИИ предметы, приобретенные Петром Щукиным, размещены в отдельном зале: шали, прялки, щупы для муки, парадные шпаги.
Дмитрий Иванович Щукин (1855–1932) ценил старых мастеров. В 1897 году пожертвовал 32 работы Румянцевскому музею. После революции был назначен младшим помощником хранителя Первого Музея старой западной живописи, открывшегося в его доме. Произведения из коллекции Дмитрия Ивановича впоследствии пополнили залы искусства Голландии в ГМИИ. На нынешней выставке показаны принадлежавшие ему работы Лукаса Кранаха Старшего, Хендрика Аверкампа, Антониса ван Дейка, Франческо Гварди.
Трагично сложилась судьба Ивана Щукина (1869–1908). Именно он, прекрасно знавший художественную жизнь Парижа, привил Сергею Ивановичу любовь к новейшему французскому искусству. Сам Иван Иванович, страстный коллекционер, жил не по средствам и влез в долги. В 1907 году он выставил коллекцию на аукцион, однако случился скандал: в собрании обнаружилось много поддельных работ. Год спустя Иван Щукин покончил с собой. На московской выставке представлено лишь несколько работ: в частности, картины Клода Моне, Эдуарда Мане, а также «Кающаяся Мария Магдалина» (1576–1577) Эль Греко, приехавшая из будапештского Музея изобразительных искусств.
Сергей Щукин (1854–1936) увлекся коллекционированием достаточно поздно. И менее чем за два десятилетия приобрел 256 произведений современных французских авторов. Порой шел наперекор не только общественному вкусу, но и собственным представлениям. Говорил: «Прежде чем я сужу о картине — она должна повисеть у меня с год, я должен привыкнуть к ней и понять ее». А его дочь уверяла: отец, увидев «ту самую» работу, испытывал безотчетное возбуждение и покупал не раздумывая. Сергей Иванович начал с импрессионистов и за шесть лет стал обладателем более 50 произведений Дега, Ренуара и Моне. Потом увлекся Гогеном, а позже — Матиссом, который до появления Пикассо считался самым радикальным художником Европы. Специально для русского мецената лидер фовизма написал декоративные панно «Танец» и «Музыка» (1910). В целом Щукин приобрел 37 картин живописца, они украшали любимую Розовую гостиную коллекционера.
Наконец, Пабло Пикассо: Сергей Иванович был крупнейшим собирателем творений мастера кубизма — 51 работа занимала отдельную комнату. Последними увлечениями Щукина стали Андре Дерен и Анри Руссо. В 1918-м, после национализации коллекции, Сергей Иванович выполнял обязанности хранителя и экскурсовода в собственном особняке. Однако уже осенью того года навсегда покинул Россию. Его внук Андре-Марк Делок-Фурко вместе с женой Кристиной прилетели в Москву на вернисаж нынешнего проекта и получили российские паспорта из рук спикера Совета Федерации Валентины Матвиенко. Тогда, за три дня до «Прямой линии», Андре-Марк признался «Культуре» — готов выйти на одиночный пикет к бывшему фамильному особняку :
— Мне этот дом не нужен — я не смогу его содержать. Но он является частью культурной истории России, и было бы правильно, на мой взгляд, передать его какой-нибудь культурной организации.
И вот шаг в этом направлении сделан. Возможно, больше внимания уделят и памяти Морозовых. Ведь выдающиеся коллекционеры, работавшие с современностью, немало сделали для вечности.
Чисто реалистичная история?
В России в последние десятилетия стали популярны частные музеи. Их владельцы обеспечивают щедрое финансирование, что позволяет институциям перенимать передовой опыт. Достоинств у подобных учреждений немало: от вежливых смотрителей до новаторских экспозиций, куда вложены серьезные средства. Многие экспонаты, представленные у «частников», когда-то покинули Россию и были возвращены стараниями меценатов. Например, произведения Фаберже, купленные Виктором Вексельбергом у потомков американского миллиардера Малкольма Форбса.
Однако события последних месяцев показали: частные музеи слишком зависимы от судеб основателей. Проблемы коллекционеров способны парализовать работу их «детищ». Показателен пример Института русского реалистического искусства. В конце мая Арбитражный суд Москвы наложил арест на имущество Алексея и Дмитрия Ананьевых по иску Промсвязьбанка. Под арест попали здание ИРРИ, основанного Алексеем Ананьевым, а также ряд картин, находящихся в оперативном управлении музея. В итоге Институт объявил о закрытии на неопределенный срок — это решение приняли сотрудники. 19 июня пресс-служба Промсвязьбанка распространила заявление, в котором утверждалось, что приставы, пришедшие в музей с проверкой, не обнаружили арестованные произведения: «Согласно показаниям сотрудников, картины были переданы музеем в пользу кипрской компании Diolelta Investments Limited, связанной с супругой Алексея Ананьева». ИРРИ отказался комментировать слова банка, однако выпустил свой пресс-релиз: «Несколько лет назад для обеспечения деятельности музея и целостности коллекции, в соответствии лучшим мировым практикам, Алексей Ананьев принял решение, что произведения искусства и здание не должны находиться в его собственности, а управлением ИРРИ должен заниматься коллектив менеджеров. Уже длительное время коллекция и здание музея не находятся в собственности Алексея Ананьева, что не отменяет того факта, что он основал ИРРИ, как музейную институцию в 2011 году, и ему небезразлична его судьба. <...> ИРРИ считает, что в отношении коллекции Арбитражным судом наложены необоснованные обеспечительные меры. Это не может не сказаться на финансовой устойчивости институции, а также влечет за собой и репутационные риски». «Культуре» удалось узнать о настроениях в ИРРИ у арт-директора Надежды Степановой: «Нам бы хотелось сохранить Институт русского реалистического искусства в нынешнем виде: в качестве независимой частной культурной институции. Пока пришлось закрыть музей для посещения: для наших зрителей дискомфортна ситуация, в которой мы сейчас находимся. Сотрудники поддерживают работу здания, климат в залах — температуру, влажность. Занимаются текущими делами, в том числе электронным архивом и образовательными проектами на внешних площадках. Мы внимательно следим за ситуацией и надеемся на скорейший положительный исход дела».
ИРРИ — не единственный частный музей, пострадавший от проблем владельцев. 18 июня в Музее «Собрание», принадлежащем бизнесмену Давиду Якобашвили, прошли обыски. По одной из версий, следственные действия связаны с уголовным делом, возбужденным ФСБ по жалобе бывшего бизнес-партнера Якобашвили Бориса Минахи. Получить комментарий представителей «Собрания» «Культуре» не удалось.
До сих пор неясна судьба Музея русского импрессионизма, основанного предпринимателем Борисом Минцем, уехавшим в Лондон в 2018 году. Бизнесмену принадлежала компания О1 Properties, владевшая фабрикой «Большевик», где расположен музей. Впоследствии О1 Properties перешла под контроль кипрской Riverstretch Trading & Investments в счет уплаты долгов. Музей продолжает работать, однако его представители отказываются комментировать ситуацию. В целом проблема нестабильности частных музеев остается нерешенной. Ее обсуждение, вероятно, нужно вести силами бизнеса, чиновников и музейного сообщества. Возможно, институциям стоит позаботиться об эндаументах и активнее привлекать средства, чтобы обрести финансовую независимость. А государству — задуматься о мерах по спасению значимых учреждений по примеру поддержки отечественной банковской системы.
Ксения ВОРОТЫНЦЕВА
Фото на анонсе: Сергей Карпухин/ТАСС