Александр АНДРЮХИН

25.11.2015

На московских улицах и станциях метро значительно увеличилось число полицейских. Грозит ли нам атака экстремистов — в качестве мести за военно-воздушную операцию в Сирии? «Культура» обратилась с тревожащими всех вопросами к сотрудникам спецслужб.

Бдительность терять нельзя, но эксперты считают, что вероятность теракта в России значительно ниже, чем в других странах. Ведь Париж, обращают внимание специалисты, пострадал вовсе не потому, что Франция активно боролась с ИГИЛ. Она практически не боролась. А чем провинилась перед исламистами Мали, стоящая в стороне от мировых споров?

— Для террористов главное не отомстить, а совершить громкую акцию, о которой будет говорить весь мир, — говорит сотрудник одной из спецслужб. — Поэтому они действуют рационально: где слабое звено — там и нападают. Сегодня Россия — страна не слабая. У нас самая эффективная в мире система по выявлению и предотвращению терактов.

Какие же меры предпринимаются, чтобы обезопасить граждан от террористических атак?

— Собственно, ничего дополнительного в связи с последними событиями в наших структурах не разрабатывалось, — рассказывает оперативный сотрудник антитеррористического подразделения. — Достаточно просто добросовестно делать то, что мы делаем последнее десятилетие. Всех, кто выехал из России воевать на стороне ИГИЛ, мы знаем поименно, они у нас в базах. У них не получится, как в Европе, выехать куда-то, повоевать и безнаказанно вернуться. Все по возвращении попадают под уголовную ответственность.

В начале 2000-х ситуация была не менее тревожной, чем сейчас. Причем не только в России. После успехов «Аль-Каиды» весь мир ждал масштабных терактов. У нас ситуация усугублялась тем, что радикально настроенная молодежь из Башкирии и Татарстана уезжала в Афганистан воевать с американцами. Если бы правоохранители сидели и ждали возвращения этих парней, Россию бы захлестнули теракты. Но почти все, кто возвратился (большинство погибли), сразу попадали в руки спецслужб.

— Среди методов выявления террористов наиболее эффективным по-прежнему является внедрение агентов, — продолжает оперативник. — В России такие операции проводятся гораздо успешнее, чем в других странах, поскольку у нас и среди сотрудников, и среди тех, кто, скажем так, нештатно помогает нам в выявлении террористов, много мусульман, знающих все тонкости ислама. Пользуемся и прослушкой, и электронным наблюдением за гражданами, которые находятся на подозрении. Отслеживаем их перемещения по мобильным телефонам, внедряем микрочипы-маячки в одежду, автомобили. К относительно новым методам можно отнести электронную разведку, известную как СОРМ-2 (Система оперативно-розыскных мероприятий). Кроме того, в ФСБ недавно создан центр по отслеживанию сетевого экстремизма. В июле этого года сформирован новый IT-отдел, призванный бороться с вербовкой россиян в ряды «Исламского государства» — специальные программы отслеживают общение в Сети на эту тему. С середины прошлого года заработал аналитический центр, специалисты которого просчитывают, где может произойти теракт и кто способен его совершить. Благодаря этому центру в России в нынешнем году было предотвращено более двадцати терактов.

В результате число преступлений террористической направленности в Российской Федерации на 1 ноября 2015 года по сравнению с аналогичным периодом прошлого года снизилось до 30 — против 74. При этом на территории страны не было допущено ни одного теракта.

С середины ноября в московском метро заработали два новых вида детекторов для обнаружения паров и следов взрывчатых веществ.

— Используются они в тех случаях, когда к человеку появились какие-то вопросы, — уточнил «Культуре» начальник Службы безопасности столичного метрополитена Владимир Муратов, — после прохождения рамок металлодетектора и повторного досмотра вещей — если возникнут подозрения, что у человека на руках или одежде имеются следы взрывчатых веществ. Детектор уникален, он определяет и взрывчатые, и наркотические вещества.

За первую неделю работы этих приборов службой охраны метрополитена были задержаны четверо пассажиров со следами взрывчатых веществ на одежде. Все переданы в руки правоохранительных органов.

Россия обезопасила себя, что называется, на дальних подступах. Дают результаты давние усилия. Например, еще в мае 1992 года наша страна подписала договор о коллективной безопасности с Арменией, Казахстаном, Киргизией, Таджикистаном и Узбекистаном. Впоследствии состав ОДКБ менялся: одни государства присоединялись, другие выходили, но сейчас в странах, скрепленных этим договором, практически нет терроризма.

— Это свидетельствует об эффективности работы наших спецслужб, — говорит «Культуре» пресс-секретарь секретариата ОДКБ Владимир Зайнетдинов. — Сегодня у нас более спокойно, чем в Европе. Там оказались не готовыми ни к нашествию беженцев, ни к атаке террористов. Россия тоже принимает беженцев — с той же Украины. Среди них есть и те (особенно это касается выходцев из западных областей), кто въехал с враждебными намерениями. Все они были быстро нейтрализованы. Так же эффективно радикалов выявляли и в других странах СНГ. К примеру, президент Белоруссии Александр Лукашенко недавно заявил, что «органы» уже устали ловить вооруженных боевиков, пытающихся проникнуть на территорию Белоруссии.

С терроризмом в России борются не только обороной, но и нападением. Как известно, президент страны поставил перед спецслужбами задачу — найти и покарать всех, кто причастен к гибели 224 человек, находившихся на борту российского А-321, взорванного над Синайским полуостровом.

Наши собеседники из спецслужб убеждены: рано или поздно это будет выполнено. Опыт есть: например, ни один террорист с Кавказа, бывший в свое время на слуху, не смог уйти от расплаты.

Работы по розыску причастных к гибели российского авиалайнера уже идут. Российским спецслужбам известно местонахождение организатора теракта, сообщили нам в одном из спецподразделений. Однако имя бандита наши собеседники называть не стали, не указали и точку на карте, где собираются его искать. Возможно, речь идет о некоем Абу Усаме аль-Масри. Это египетский священнослужитель, проповедник радикального ислама. Устроился на работу в аэропорт Шарм-эш-Шейха, предполагается, что имел возможность пронести взрывчатку на борт российского судна. Сейчас он на Синае — глава одной из террористических группировок. 

Вычислила его британская разведка и, как утверждает The Sunday Times, готова поделиться информацией с Россией. Вопрос сотрудничества со «смежниками» наши собеседники обсуждать не стали, но отметили, что с чьей-либо помощью или без нее преступники в любом случае будут обнаружены. Особенно после того, как было объявлено о вознаграждении оказавшим содействие в их поиске и поимке — на эти цели выделено 50 млн долларов, сумма немаленькая. 

— Практика показывает: среди боевиков обязательно найдется осведомленный человек, который польстится на вознаграждение, — заверил наш собеседник. — У нас уже был опыт перевербовки людей, считавшихся до последнего вздоха преданными исламизму. Например, личный повар аль-Хаттаба положил ему яд в еду. А телохранитель Доку Умарова за деньги передал ему отравленный конверт, это было в 2012 году, правда, погиб он позже, в январе 2014-го, от наведенного снаряда.

По словам собеседника, задача-максимум — взять террористов живыми. Если не удается — уничтожить на месте. 

— Фактическое разрешение на ликвидацию дает 51-я статья Устава ООН, предполагающая право любого государства на индивидуальную или коллективную самооборону в случае нападения на него, — поясняет офицер. — Что касается возможности таких действий за пределами РФ, то на это есть постановление Совета Федерации от 7 июля 2006 года «Об использовании формирований Вооруженных сил РФ и подразделений специального назначения за пределами территории РФ в целях пресечения международной террористической деятельности».

Россиянам активно помогают египетские правоохранители — чувствуют свою вину за то, что проворонили террористов. Именно несовершенство контроля и халатность работников аэропорта спровоцировали террористов на совершение диверсии, считают российские эксперты. Нападают на слабых и неподготовленных — Россия к таковым не относится.

По информации египетского следствия, якобы существует запись, на которой видно, как служащий аэропорта несет чемодан к самолету и передает его грузчику — в обход процедуры контроля. Тот ли это чемодан, где была взрывчатка? Передавший и есть тот самый аль-Масри или кто-то из его сообщников? Вопросы пока остаются без ответа.

— Не факт, что взрывное устройство находилось в чемодане, — сомневается наш собеседник. — Это вполне мог быть предмет, который попросили передать встречающему в России — какую-нибудь упаковку, скажем, блок сигарет. Ведь личного досмотра пассажиров в Шарм-эш-Шейхе не было. Там только примитивный металлоискатель, который не реагирует на безоболочное взрывное устройство. А ручными сканерами, в отличие от российских аэропортов, в Египте не проверяют...

Бытует мнение, будто победить религиозных фанатиков ИГИЛ невозможно: дескать, идейные борцы. Наши собеседники с этим не согласны:

— Как правило, идейные вдохновители исламизма, требующие от подчиненных абсолютной преданности и самопожертвования, первыми бегут с поля боя. Большинство лидеров ИГИЛ — авантюристы, которые просто делают деньги. Нужно понимать, что ИГИЛ — не государство, а бизнес-проект, куда многие западные страны, не имеющие природных ресурсов, вложили деньги. Больше всех — США и Великобритания. В свое время Британия очень хорошо вложилась и в Чечню, всерьез рассчитывая сделать этот нефтеносный район своей колонией, после того, как она отколется от России. Потерпев неудачу на Кавказе, Лондон решил взять реванш в Сирии. Конечно, в ИГИЛ много религиозных фанатиков, готовых умирать во имя идеалов, но в руководстве весьма прагматичные люди, делающие деньги на всем — от торговли людьми до продажи культурных ценностей. Основная статья доходов — контрабандная нефть, которую они гонят через Турцию по цене от 25 долларов за баррель. Они также планируют «оседлать» и наркотрафик из Афганистана, который сейчас контролируют талибы. Мы не питаем иллюзий, что борьба с террористами на Ближнем Востоке будет быстрой. Запад вложил туда большие деньги и сделает все возможное, чтобы их не потерять. Но что касается терактов, которые прокатились по Европе, это сигнал, что положение боевиков в Сирии близко к критическому. Можно сказать, акт отчаяния.

В рамках совместного заседания Совета Федерации и Государственной думы прозвучало предложение отменить мораторий на смертную казнь. По мнению ряда сенаторов и депутатов, исключительную меру наказания необходимо ввести для террористов и их пособников. На войне, как на войне, разводят руками законодатели, и с этим сложно спорить. Хотя, как и у всякой радикальной идеи, здесь сразу возникает ряд нюансов. Мы попросили прокомментировать инициативу ее противника — протоиерея Димитрия Смирнова и сторонника — телеведущего Владимира Соловьева. 

Владимир СОЛОВЬЕВ: «Казнить надо, но по закону»

Разумеется я за возвращение смертной казни и отмену моратория. Многократно на эту тему высказывался и не хочу повторять доводы, которые известны. Спор этот, можно сказать, вечный. В библейской Книге «Левит» подробно расписано, кого за что и как казнить. Да, это Ветхий, а не Новый Завет. Но православное учение, как я понимаю, его не отменяет. Я считаю, что террористов, серийных убийц, наркобаронов, особо зарвавшихся коррупционеров следует казнить. Со всеми системами защиты, судом присяжных, отсрочкой исполнения для доследования. Изначально не понимал, что хорошего нам принесло пребывание в Совете Европы, ради которого был в свое время принят нынешний мораторий. Почему мы в этом случае не смотрели на США, Японию?  

Однако законодательно вернуть данную высшую меру социальной защиты сейчас просто не получится: Конституционный суд РФ своим вердиктом однозначно запретил выносить и приводить в исполнение смертные приговоры в России после 1 января 2010 года. То есть мораторий на смертную казнь был продлен бессрочно, а фактически эта мера была у нас упразднена де-юре. КС — высший судебный орган в стране по Конституции, его решение не имеет обратной силы. Чтобы его отменить, придется менять Основной закон. «Ура» для одних, и «увы» для других... 

Конечно, я слышал об эмоциональном предложении главы Ингушетии Юнус-Бека Евкурова: что, мол, если ликвидировать террористов на месте, то законодательно вводить казнь не придется. Но это даже всерьез обсуждать сложно. Кто будет определять, террорист перед тобой или нет? Во время спецоперации, когда ведется двусторонний огонь, это понятно. Ну, а если вы мирным днем идете по улице и вам вдруг показалось, что рядом вышагивает шахид? Его что, надо застрелить на всякий случай? Если вы дадите право кому-то действовать, как агент 007, то люди друг друга просто перебьют. Лучше бы сотрудникам правоохранительных органов реально облегчили использование табельного оружия и перестали бы сокращать их ряды...

Можно сказать, что сегодня уже идет глобальная гибридная война. Наш военный самолет, сбитый турками, — возможно, начало нового ее витка. Пока прямого нападения на Россию нет, наши города, слава Богу, не бомбят. Однако нам не сегодня, так завтра все равно явно придется подстраивать внутреннее законодательство под реалии войны с терроризмом и возвращаться к прежней высшей мере социальной защиты. Но надо точно знать, что на пути к этому ныне стоит решение КС, а значит — Конституция.

Когда группа политиков во главе с Сергеем Мироновым выдвигает в качестве законодательной инициативы отмену моратория на смертную казнь для террористов и их пособников, они руководствуются, конечно, очень правильными мыслями. Однако их юридическая грамотность оказывается избирательной. То ли в прямом, то ли в переносном смысле.

Протоиерей Димитрий СМИРНОВ: «Мстить убийце — не по-христиански»

Я был и остаюсь противником смертной казни, если речь идет не о военном времени, даже несмотря на террористическую угрозу. Серийный маньяк или шахид, с точки зрения «высшей меры наказания», равны. Любому преступнику, в том числе плененному в рамках антитеррористической операции, нужно оставить шанс для покаяния. Люди читают в тюрьме определенные книги, размышляют, отчего нередко взрослеют духовно, меняются, порой кардинально. Лишать их этой возможности мы не вправе. Это не значит, что покаявшегося террориста, маньяка, серийного убийцу можно выпускать. За особо тяжкое преступление человек должен сидеть пожизненно, без вариантов УДО или помилования.

Лучшее наказание для таких осужденных, по-моему, тяжелые каторжные работы, постоянный труд, оставляющий, конечно, немного сил и времени на размышления. Потом, в любой (тем более в нашей сегодняшней) судебной системе слишком вероятна возможность ошибки. Наши чиновники часто заведомо уверены в своей правоте, занимаются многими вопросами формально, следователей торопят быстрее раскрывать дело, давят на суд. Известный факт: за преступления Чикатило успели расстрелять другого человека, что выяснилось лишь через несколько лет. Это дело всплыло, а сколько таких жертв до сих пор остались неизвестными? Неправильную посадку можно отыграть назад, но казненного человека уже не вернешь. Разумеется, я слышал аргументы о том, что казнь милосерднее, чем пожизненный срок. Мне они кажутся отвратительной демагогией: разговором сытых о голодных. Человек, рассуждающий на эту тему, не может почувствовать себя в шкуре приговоренного. Отсрочивать же казнь до выяснения «дополнительных обстоятельств» на много лет, как предлагают иные, по-моему, еще хуже. Человека оставляют в подвешенном состоянии, чтобы он жил под дамокловым мечом годами. Это высшее издевательство. Знаком я и с «аргументом», что если человек искренне покаялся и, может быть, уверовал перед неминуемой казнью, то это, мол, доброе дело, поскольку душа в таком случае может обрести благую участь в загробном мире. Подобные доводы заставляют вспомнить «святую инквизицию», которая сжигала «ведьм» живьем, дабы «освободить от греха» их души. Мы вроде бы, слава Богу, давно вышли из тех времен...

Казнь как месть? Это не по-христиански. А как быть с палачом? Ни один человек не может безнаказанно для своей души убивать другого. Он вряд ли сможет рассказать о своем ремесле своим детям. Будет им врать. Или дети будут стыдиться своего отца.

Я понимаю, что бывает военный закон, когда некогда, некому и негде заниматься судебными заседаниями, содержанием шпиона или мародера в заключении. Тогда расстрел по приговору трибунала — вынужденная мера. Или при штурме террористов, захвативших заложников. Но в мирное время, по моему глубокому убеждению, казней следует избегать. Многие из наших законодателей, выдвинувших ныне это предложение, бывшие военные и «заточены» на силовое решение проблем. Я же как священник ориентирован на иной подход.