Подлинное и фальшивое в автопортрете Екатерины II

«Наши налоги так необременительны, что в России нет мужика, который бы не имел курицы, когда он ее захочет, а с некоторого времени они предпочитают индеек курам».

Письмо Екатерины II Вольтеру.

«Нужно ехать в Россию, чтобы увидать великие события... На земле нет примера иной нации, которая достигла бы таких успехов во всех областях и в столь короткий срок!»

Вольтер.

Северная Семирамида

Свой портрет Екатерина Алексеевна не доверила писать никому. Рисовала сама, мелкими мазками: с современниками вела активную переписку, а для потомков писала и переписывала мемуары, в которых пыталась выставить себя в лучшем свете, оправдать захват престола, добавить позолоты, величия, державности...

«Сердце не предвещало мне счастья; одно честолюбие меня поддерживало, — в глубине души моей было, я не знаю, что такое, что ни на минуту не оставляло во мне сомнения, что рано или поздно я добьюсь своего, сделаюсь самодержавной русской императрицей», — описывала урожденная Софья Фредерика Августа Анхальт-Цербстская свое состояние перед свадьбой с наследником русского престола.

Повлиять на ситуацию дочь мелкого прусского князька могла только одним способом: научиться нравиться всем, — и этим женским искусством Екатерина овладела в совершенстве.

За переписку с французскими энциклопедистами Екатерина Алексеевна заслужила от Пушкина эпитет: «Тартюф в юбке и в короне». Действительно, в письмах к Вольтеру она более чем лукава: «Бывало прежде, проезжая по деревне, видишь маленьких ребятишек в одной рубашке, бегающих босыми ногами по снегу; теперь же нет ни одного, у которого не было бы верхнего платья, тулупа и сапог. Дома хотя по-прежнему деревянные, но расширились и большая часть их уже в два этажа». «Вы — самая блестящая звезда Севера, и никогда не было светила столь благодетельного!» — расточал императрице комплименты обманутый Вольтер.

Приехавший в Россию Дени Дидро писал не только хвалебные, но и критические заметки о Екатерине, однако клал их «под сукно», — просветитель был обязан императрице. Однажды, узнав, что философ нуждается в деньгах, Екатерина выкупила его библиотеку за пятнадцать тысяч франков, но оставила собрание у Дидро, назначив его же хранителем библиотеки на жаловании.

К сожалению, такие щедроты распространялись только на иностранных писателей, художников и ученых, — русские были забыты. Историк Николай Павленко утверждает, что первый российский поэт, сенатор и действительный тайный советник Гаврила Романович Державин «за всю жизнь службы при дворе получил лишь 300 душ крестьян, две золотые табакерки и 500 руб.»

Еще более горшую награду получили русский просветитель Николай Новиков и писатель Александр Радищев. Несколько журналов Новикова были закрыты из-за слишком острых статей, а в 1792 году императрица подписала указ о заключении Новикова в Шлиссельбургскую крепость на 15 лет. Просветителя обвиняли в «гнусном расколе» и масонской деятельности. В «Путешествии из Петербурга в Москву» Екатерину сильнее всего задела не критика крепостничества, а то, что Радищев осмелился утверждать, что под властью Екатерины народ не благоденствует. Писателя приговорили к смертной казни четвертованием, а после помилования отправили на десять лет в Тобольск.

Великая

Екатерина, как и Петр Великий, хотела править, а не царствовать. Она считала себя «философом на троне», продолжателем дела Петра и проводником идей просвещения. «Правила» собственного царствования она сформулировала так:

«1. Нужно просвещать нацию, которой должен управлять.

2. Нужно ввести добрый порядок в государстве, поддерживать общество и заставить его соблюдать законы.

3. Нужно учредить в государстве хорошую и точную полицию.

4. Нужно способствовать расцвету государства и сделать его изобильным.

5. Нужно сделать государство грозным в самом себе и внушающим уважение соседям».

В соответствии с первым пунктом своей программы, Екатерина основала Эрмитаж, Публичную библиотеку, создала государственную систему образования. Воплощая в жизнь мечту просветителей о совершенно новом человеке, открыла Смольный институт. Однако каждый государственный проект Екатерины превращался в средство пропаганды, PR-акцию, которая, говоря современным языком, «должна формировать положительный образ России на западе».

В начале своего царствования императрица пожелала дать стране новое законодательство, соответствующее высоким идеалам просвещения. Однако ближайшие сановники были слишком консервативны, и тогда Екатерина решила привлечь к разработке законодательства более широкие слои подданных, — созвать Уложенную комиссию из разных сословий. Через полтора года, под предлогом начала русско-турецкой войны комиссию распустили.

Философ на троне

Многие историки называют просвещенный абсолютизм утопическим учением. На практике, ни Фридрих II, ни Иосиф II, ни Екатерина II не смогли воплотить просветительскую модель государства. В ней было изначально заложено противоречие между необходимостью радикального изменения прежнего строя (уничтожение сословного разделения, деспотизма начальников, крепостничества) и недопустимостью потрясений, невозможностью лишить дворянство, на котором держится монархия, привилегий.

В итоге просветительский идеал прав человека Россия получила, но не для всех. 21 апреля 1785 года вышла «Грамота на права, вольности и преимущества благородного дворянства». За дворянством закреплялись прежние права (освобождение от обязательной службы, телесных наказаний, возможность «беспрепятственно ездить в чужие края») и давались новые: «Подтверждаем на вечные времена в потомственные роды российскому благородному дворянству вольность и свободу», кроме того, гарантировалась неприкосновенность «чести, жизни и имения».

Положение же крепостных крестьян ухудшилось настолько, что многие стали сравнивать крепостничество с рабовладением в новой Англии: помещики «превратили свои деревни в рабовладельческие плантации, которые трудно отличить от североамериканских плантаций до освобождения негров». Об ужасающем положении крестьян свидетельствуют крестьянская война Емельяна Пугачева и обилие мелких восстаний.

Екатерина была против крепостного права, она полагала, что «крестьяне такие же люди, как мы», но считала, что круг интересов крестьянина непомерно узок, «процветание государства, столетия, грядущие поколения — слова, которые не могут его поразить. Он принадлежит обществу лишь своими трудами, и из всего этого громадного пространства, которое называют будущностью, он видит всегда лишь один только наступающий день». Сначала просвещение, а уж затем свобода!

В 1771 году Екатерина решила, что продажа крестьян «с молотка» «неприлична», и издала закон, который запрещал публичные торги. Но закон не соблюдался, и в 1792 году торговля крепостными на аукционах была вновь разрешена, правда, императрица запретила использовать молоток аукциониста, как особо «неприличную» деталь.

Фелица

«Не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела», — поучал екатерининский дипломат Безбородко молодых коллег. Именно внешняя политика Екатерины II больше всего производила впечатление на иностранцев и соотечественников. Императрица исполнила заветные желания многих поколений Романовых: завершила объединение русского народа, присоединив Белоруссию, и продвинула южную границу государства «до его естественных пределов».

Русский солдат казался непобедимым! Дважды разгромив турков, Россия встала твердой ногой на Черном и Азовском морях. Правда, недоброжелатели объясняли эти «чудесные» победы не силой Российской империи, а слабостью Османской, но факты остаются: Россия стала сверхдержавой, за счет присоединенных территорий население выросло в полтора раза, были модернизированы армия, флот и госаппарат, произведена реформа административно-территориального деления империи, принят манифест о свободе предпринимательства, дана Жалованная грамота городам, которая оформила права «третьего сословия» — горожан…

Даже Пушкин, изучив «русский бунт, бессмысленный и беспощадный», стал по-другому относиться к Фелице:

«Россия, бедная держава,
Твоя удавленная слава
С Екатериной умерла».