Нильс ИОГАНСЕН

10.10.2014

160 лет назад, 17 октября 1854 года, началась оборона Севастополя — в этот день англо-франко-турецкое войско полностью окружило город и подвергло его сильной бомбардировке. Цитадель русской славы держалась что было сил: лишь спустя одиннадцать месяцев захватчики смогли ступить на ее руины.

Лондон и Париж официально вступили в русско-турецкую войну на стороне османов в марте 1854-го, но долгое время активных действий не предпринимали, собирая объединенный контингент и разрабатывая планы нападения. 

Правда, и в рядах нашей армии присутствовали чрезмерно осторожные люди. Русскими войсками в Крыму командовал Александр Меншиков, правнук любимца Петра Первого Алексашки. Вот только военачальником он оказался посредственным, да и со шпагой вперед не лез подобно прадеду. Недаром в питерских салонах поговаривали, что светлейший князь — незаконнорожденный, не Меншиков он, дескать, по крови, а нагуляла его мать от шведского графа Густава Армфельта...

Высадку вражеского десанта в Евпатории 14 сентября Александр Сергеевич прошляпил, сражение на речке Альма (20 сентября) проиграл. Он же запретил вице-адмиралу Корнилову выйти на бой с вражеской эскадрой и приказал заблокировать бухту Севастополя затопленными кораблями. А сам с основным войском отошел от города в сторону Бахчисарая, бросив оборону порта на флотских.

«Преимущество и вооружение в численности кораблей противника было действительно велико. Историки до сих пор спорят, был ли смысл в морском сражении. Логика Меншикова была такова: вместо гибели в бою с превосходящими силами англичан и французов лучше направить моряков и пушки на оборону города, пожертвовать частью флота ради обороны крепости. Однако такая логика имела серьезный изъян: численное и даже качественное превосходство не всегда гарантирует одной стороне победу. Скорее всего, перед нами англофилия (или англофобия) в самой сильной форме, которая граничит с предательством», — уверен историк и писатель Николай Стариков.

Руководить осажденной крепостью пришлось, в общем-то, непрофессионалам. Выручило то, что адмиралы Павел Нахимов и Владимир Корнилов оказались очень одаренными и разносторонне образованными людьми. Впрочем, Нахимов быстро остался в одиночестве, во время первой же бомбардировки Корнилова смертельно ранило. На месте его гибели на Малаховом кургане и сегодня лежит крест из ядер, сложенный тогда русскими солдатами.

От немедленного захвата Севастополь спас подполковник инженерных войск граф Эдуард Тотлебен. Деятельный русский немец в кратчайшие сроки спланировал и организовал строительство фортификационных объектов, наладил контрбатарейную и противоминную борьбу. Пока князь Меншиков метался по крымским степям, избегая открытого боя, Тотлебен укреплял город. Все позиции были соединены траншеями, пушки грамотно замаскированы, присутствовали наблюдатели и корректировщики огня. В «Севастопольских рассказах» участника обороны графа Льва Толстого все это доходчиво описано. Лишь только взглянув на такую фортификацию, англичане с французами отказались от идеи захвата города с ходу.

«Еще в начале войны, до высадки десанта в Крыму, Тотлебен предупреждал о такой опасности, писал прошения, чтобы его отправили укреплять Севастополь. Но Меншиков ему не поверил, хотя инженер совершенно точно предсказал цель агрессоров — крупнейший военный порт России на Черном море. Только после того, как на полуострове появились враги, Тотлебену приказали заниматься укреплениями. И, нужно отметить, что оборону он выстроил просто революционную. Не привычную в те времена простую линию, а систему отдельных укрепленных пунктов, которые прикрывали и дополняли друг друга», — объясняет севастопольский историк Константин Иванов.

Оборона Севастополя — лишь одна страница героической карьеры великого русского фортификатора. Впоследствии именно он обеспечивал инженерное сопровождение штурма Плевны во время следующей Русско-турецкой войны (1877–1878 годов). Город тогда взяли во многом благодаря его гению. А возведенные им на западной границе укрепления воевали и в Великую Отечественную. Речь идет о Брестской крепости, которую спланировал и начал производить коренную реконструкцию именно Эдуард Иванович. Как оказалось, задуманные им крытые обвалованные галереи — отличная защита от артиллерии середины ХХ века, а толстые стены с трудом поддавались даже тяжелым авиабомбам.

…Несмотря на преобладающее желание решать проблемы руками союзников, англичанам и французам в Крыму все-таки пришлось и повоевать, и испить горечь поражений. 25 октября 1854 года, всего через неделю после того, как город был полностью окружен, русские войска попытались деблокировать Севастополь. Князь Михаил Горчаков — очень деятельный и умелый военачальник — подвел подкрепление, которое вскоре бросили в бой. Сражение произошло под Балаклавой: на позиции лагеря союзников, где засели 20 000 солдат, выступило 23-тысячное русское войско.

Один к трем, а лучше — один к пяти. С таким перевесом, согласно учебникам, должны наступать атакующие войска, здесь же соотношение оказалось практически равным. То есть неправильным. Но героические русские воины опровергли все теории, османы начали оставлять свои позиции. Победа была близко.

И вот тут в бой пришлось идти самим британцам. Генерал-майор Колин Кэмпбелл, командир 93-го полка шотландских стрелков, растянул своих солдат в шеренгу по два человека — на большее у него бойцов не хватало, хотя по науке полагалось стоять в четыре линии. Кое-как бегство турок остановили, атаку русских отбили. Горцы при этом полегли почти все. «Тонкая красная линия» — по цвету мундиров английской армии: это выражение стало означать в английском языке последний рубеж обороны.

Выстоять стрелкам Кэмпбелла помогли кавалеристы Джеймса Браднелла графа Кардигана. В самый напряженный момент битвы он бросил свою бригаду на безумный штурм русских позиций. Атака увенчалась успехом, но в живых осталось менее половины всадников. «The charge of the light brigade» — атака легкой бригады (иногда переводится как «атака легкой кавалерии»). За одну битву английский язык пополнился двумя идиомами! Впоследствии британские художники батального жанра увековечили в полотнах оба подвига, поэты и писатели Альбиона посвящали им свои произведения. А про «красную линию» пели даже современные рок-музыканты. 

Надо сказать, Балаклава стала поворотной точкой кампании. Англичане и французы окончательно отказались от идеи штурмовать Севастополь и расположились к долгой осаде. Впереди были холодная зима и появление в лексиконе союзников «кардигана» и «балаклавы» — свитера и шапки соответственно. А также новые битвы, очередные ляпы князя Меншикова, героизм защитников города, таких, как знаменитый матрос Кошка, новаторские операции хирурга Николая Пирогова (общий наркоз и гипсовые повязки), гибель Нахимова, организованное отступление и сдача города, которая отнюдь не принесла неприятелю ощутимых выгод. Оставив под Севастополем больше убитых и раненых, нежели русские, потеряв здесь целый год, западная коалиция и думать не могла о том, чтобы двигаться в глубь нашей страны. В начале 1856 года был заключен мир, причем благодаря мужеству защитников Севастополя вполне приемлемый для сложившейся ситуации. Важнейшее из условий договора, запрещавшее России иметь на Черном море военный флот, Александр II в одностороннем порядке отменил уже через несколько лет. Париж, Лондон и Стамбул это проглотили. Начиналась эпоха «сосредоточения России», предшествовавшая самому мощному политэкономическому рывку в истории империи...