Валерий ШАМБАРОВ

04.10.2024

Материал опубликован в сентябрьском номере журнала Никиты Михалкова «Свой».

Императора Павла I выставляли жестоким деспотом, безумным самодуром, рассказывали связанные с ним байки про «поручика Киже» и маршировавшие с развода в Сибирь полки, хотя большинство близко знавших государя людей представляли совершенно иной портрет — человека искреннего, пылкого, великодушного, с повышенным чувством справедливости. С детских лет он демонстрировал пытливый ум, богатое воображение, любовь к математике, музыке, чтению. Наставник Семен Порошин читал ему про рыцарство. Павла увлекали идеалы чести и благородства, в ребячьих играх он представлял себя «кавалером Мальтийского ордена», чей девиз «Защита Веры и Помощь Бедным и Страждущим» пришелся мальчику по душе.

Наследником престола его провозгласила мать. свергнув петра iii, она назначила восьмилетнего сына генерал-адмиралом, президентом Адмиралтейств-коллегии. Пылкий отрок воспринял должность всерьез, его влекло море. Охотно посещал флотские базы, а в 11 лет построил рядом со своим дворцом на Каменном острове «Инвалидный дом для матросов-ветеранов», отдал на содержание этого учреждения свое генерал-адмиральское жалованье. Тогда же, будучи 11-летним, и повторно 16 лет от роду царевич перенес некую тяжелую болезнь с судорогами. Еле выжил, а последствия недуга — нервные приступы раздражительности, вспышки гнева — остались.

Отношения с матерью были испорчены интригами придворных. Екатерину окружали фавориты, любимцы, которые повзрослевшего наследника всячески оттесняли от дел. После его женитьбы и рождения первенца императрица подарила сыну Павловское рядом с Царским Селом. Через несколько лет по случаю рождения третьего ребенка пожаловала другую резиденцию, Гатчину, отдалив цесаревича от собственного двора. Вокруг Павла стали группироваться недовольные, не дорвавшиеся до теплых мест, связывавшие надежды с его воцарением. Те тоже как могли ссорили сына с матерью.

Свое правление она когда-то начинала с попыток навести в стране порядок, искоренить хищничество и беззакония. При этом вдохновлялась либеральными идеями. В ту пору оживились масоны в жажде воплотить намеченные ими проекты. Набравшись опыта, императрица осознала гибельность «прогрессивных» теорий, разгромила организации «вольных каменщиков», добилась грандиозных успехов, отвоевав выход к Черному морю и сокрушив вечно враждебную Польшу. Эти свершения стали красной тряпкой для западных государств, а всесилие фаворитов и их клевретов свело на нет процесс наведения порядка. Злоупотребления развились пуще прежнего.

Павлу, разумеется, докладывали об этих безобразиях. Старавшиеся опорочить политику матери масоны теперь связывали свои надежды с ним. В свою очередь, приближенные Екатерины доносили ей о клубке оппозиции, обосновывали недопустимость прихода ее сына к власти. Царевич по-прежнему занимался лишь флотом и созданным в Гатчине личным войском, состоявшим из шести с половиной батальонов пехоты и пяти конных полков.

В литературе принято изображать его поклонником прусского короля Фридриха, а войско — пустой забавой, живыми куклами, предназначенными для «шагистики». На самом же деле наследник видел своим идеалом Петра I, а «гатчинцев» отождествлял с потешными полками. Сохранившиеся документы показывают: на учениях цесаревич отрабатывал с ними выполнение весьма сложных задач: форсирование водных преград, отражение десанта, атаки со штыковым боем. Его «потешные» отлично проявили себя в войне со шведами в 1788–1790 годы. Сам Павел тоже побывал на полях сражений.

У Пруссии, кстати говоря, было чему поучиться, причем не только в военном искусстве, но и в государственном управлении, ведении городского хозяйства. Оценивший это во время поездки к Фридриху наследник русского престола сделал Гатчину чуть ли не самым благоустроенным городком Европы.

В 1796 году Екатерина II отошла в мир иной, и 42-летний Павел I стал императором. Свое царствование он под влиянием советников начал крушением начинаний матери. Разогнал ее приближенных, отозвал из Закавказья воевавшие с Персией (в ответ на погромы Грузии) войска, отменил поход армии Суворова против революционной Франции, амнистировал всех политических заключенных и ссыльных: масонов Радищева, Новикова, Татищева, Тургенева и других, 87 польских революционеров во главе с Костюшко. Дворцовые расходы сократил в 10 раз. Серебряные сервизы отдал на Монетный двор на переплавку. Сказал: «Я буду есть на олове до тех пор, пока в России не наступит всеобщее благоденствие!»

Свою программу он сформулировал еще в молодости: «Для меня не существует ни партий, ни интересов, кроме интересов государства... Я желаю лучше быть ненавидимым за правое дело, чем любимым за дело неправое». Помнил он и полюбившийся ему рыцарский девиз, желая улучшить жизнь народа, говорил: «Человек — первое сокровище государства, и труд его — богатство...Сбережение государства — сбережение людей, сбережение людей — сбережение государства».

Ко дню коронации (на Пасху 1797-го) приурочил два акта, считая их ключевыми. Новым законом о престолонаследии восстанавливалась четкая преемственность на троне по мужской линии и праву первородства. Специальным манифестом Павел Петрович впервые в России ограничивал крепостное право: помещикам запрещалось использовать крестьян на барщине по воскресеньям, праздникам и более трех дней в неделю; продавать крепостных «в розницу», без земли, разделять семьи... Император допустил крестьян к присяге, показывая, что они в первую очередь — подданные императора, а не чья-то собственность, простил им недоимки на огромную сумму — 7 миллионов рублей, отменил ряд обременительных повинностей, начал льготную продажу соли и хлеба из государственных запасов, сбивая цены на продукты, разрешил жаловаться на помещиков. Губернаторам предписал наблюдать за отношением бар к крепостным и в случаях жестокого обращения докладывать ему лично.

А вот как император установил обратную связь с подданными: возле дворца выставлялся «непристрастный» ящик для прошений (обращаться мог кто угодно). Павел их изучал, а свои резолюции направлял в Сенат и прочие ведомства для предметного разбирательства. Некоторые ответы государя публиковались в газетах. За первый год на его имя поступило 3229 писем, по ним было издано 854 указа и 1793 устных распоряжения.

Совершенно разболтавшихся дворян и чиновников монарх прижал крепко. Лично ходил по учреждениям, проверял явку должностных лиц. За коррупцию и казнокрадство уволил почти 20 тысяч офицеров и чиновников. Дарованные Петром III и подтвержденные Екатериной II привилегии «вольности дворянской» упразднил, за уклонение от выполнения служебных обязанностей повелел предавать суду, возможности перехода с военной службы на гражданскую и выхода в отставку существенно ограничил, отпуска, по сути бессрочные, урезал до 28 дней.

Распространил на дворян телесные наказания (за убийства, разбой, тяжкие должностные преступления, разврат, пьянство на службе). Ввел подушную подать (20 рублей с «души»). Ликвидировал губернские дворянские собрания, оставив лишь уездные. Лишил всех права подавать коллективные петиции...

Россказни о жестокости Павла I, о десятках тысяч сосланных с Сибирь — голословный миф. Согласно документам, по решениям судей на восток страны отправили не более 10 человек — за серьезные преступления. Проштрафившихся обычно ссылали в их собственные деревни, чаще — ненадолго (государь был отходчив).

В вооруженных силах царь ввел новые уставы, взяв за основу прусские. Критика его реформ Суворовым известна. Отчасти она была справедливой, но в то же время далеко не вся армия походила на «суворовскую». Для большей ее части те новшества стали шагом вперед, а не назад. Да, церемония вахт-парадов (развода караулов) с участием государя являлась форменной муштрой, но она подтянула дисциплину распустившейся лейб-гвардии. Да, с прусскими образцами формы в наши войска вернулись ненужные косы, букли, однако солдаты получили и шинели, меховые безрукавки, куда более полезные в холода, чем плащ-епанча.

О нижних чинах Павел заботился особо. Ввел в их ежедневный рацион мясо и вино, увеличил им денежное довольствие, а удержания из него запретил под страхом каторги (невыдачу — под страхом смерти). Впервые установил рядовым воинам отпуска — такие же, как у офицеров и генералов, 28 дней в году. Ограничил телесные наказания, требуя «оные допускать в крайних случаях, памятуя, что служат для исправления нерадивых солдат, а отнюдь не для их калечения». Новые уставы определяли ответственность офицеров за жизни и здоровье подчиненных, нижним чинам разрешалось подавать жалобы на злоупотребления командиров.

Император Павел первым в Европе учредил награды для рядовых: медаль «За храбрость», знаки ордена Святой Анны (за 20 лет беспорочной службы) и Святого Иоанна Иерусалимского. Для отставных солдат назначил пенсии. Солдатские дети получили больше возможностей для учебы в школах (при Екатерине в них прошло обучение 12 тысяч, при Павле — 64 тысячи). Для обездоленных открылся Военно-сиротский дом. Современники Павла Петровича свидетельствовали: «Все трепетали перед императором. Только одни солдаты его любили» (нет, не одни: в поездках по стране его «окружал бесчисленный народ, непрерывно старающийся выразить свою безграничную любовь»).

Управление в армии государь централизовал. Установил постоянные штаты дивизий, выделил новый род войск — инженерный, взял под личную опеку кадетские корпуса. Восстановил упраздненные прежде кирасирские и гусарские полки (в войнах с турками их сочли ненужными, зато против европейских врагов они очень пригодились). Немало новшеств было и в других областях. Для подготовки квалифицированных врачей царь создал Медико-хирургическую академию. Этот правитель основал в России служебное собаководство, лесничества (учредил «лесную стражу»), впервые организовал на постоянной основе охрану границ, укрепил финансы, привязав их к серебряному и золотому рублю.

Именно Павел I повысил статус и значимость воинских знамен, переведя их из разряда «табельного имущества» в полковые святыни, установил торжественные церемонии их освящения, вручения полкам, принятия присяги под ними.

Император был набожным. Его наставником и духовным учителем являлся известный богослов, подвижник митрополит Платон (Левшин). Молился царь искренне, часто со слезами, и даже спустя полвека после его смерти очевидцы рассказывали, что в местах тех молений паркет был протерт коленями.

Государь вдвое увеличил жалованье приходским священникам, даровал им ряд льгот. Запретил в западных губерниях переманивать православных в католицизм и унию. Учредил духовные академии в Петербурге и Казани, а также несколько семинарий. Позаботился и о гонимых старообрядцах. Дозволил им возвращаться в лоно Русской Церкви, строить храмы. Разрешил рукополагать для них священников, ввел положение о единоверии.

Надежды масонов на то, что им удастся распространить на Павла I свое влияние, оказались тщетными. Революционные и либеральные идеи он отвергал напрочь, а ложи оставил под запретом. Опасаясь разрушительных западных идей, установил строгую цензуру, запретил политические кружки среди офицеров, ввоз иностранных книг и отправку юношей на учебу за границу. Закрыл все частные типографии.

У некогда всесильных вельмож, «вольных каменщиков» копилась ненависть, возникали заговоры. К примеру, тайная организация «смоленских якобинцев» (она же «канальский цех» полковника Каховского) обсуждала на своих сходках смещение или убийство царя. У этих потенциальных мятежников нашлись покровители при дворе, которые об их преступных намерениях довели до царя не всю правду (наказания были легкими). Суворова, наоборот, оклеветали, обвинив в заговоре, из-за чего Александр Васильевич был сослан в Кончанское. Когда Павел Петрович разобрался, понял, что фельдмаршал оказался невиновен, надзор был снят. Великого полководца государь хотел вернуть на службу, но тот уже сам отказался.

Со временем Павел I осознал: далеко не все «дружеские» советы ломать политику матери были верными. Терзаемая со всех сторон Грузия молила о спасении, соглашаясь на полное подданство русскому царю. (Он вернул войска в Закавказье и принял грузин в свою империю.)

Отмена похода на Францию привела к расплескавшейся по всей Европе галльской агрессии. Революционеры, которых русский монарх ранее освободил, стали формировать под французскими знаменами польские части против России.

Захват Наполеоном Мальты привел к тому, что рыцари тамошнего ордена прибыли к русскому царю и отдались под его защиту, избрав Павла I Великим магистром. Так исполнилась его детская мечта, ему вручили главные святыни Мальтийского ордена: часть Животворящего Креста Господня и десницу святого Иоанна Крестителя. Передали и права на остров в центре Средиземноморья, наилучшую из возможных базу для флота.

Император вступил в союз с Австрией, Англией и Турцией, послал в Европу Ушакова и Суворова. Осмотрев экипированные и перевооруженные государем войска, Александр Васильевич восхищенно воскликнул: «Боже, спаси царя!» Блестящие победы привели к освобождению Италии и принятию русским государем под свой протекторат Ионических островов. Союзников сильно обеспокоило усиление российского влияния в мире, начались интриги. Когда австрийцы подставили под разгром корпус Римского-Корсакова в Швейцарии и чуть не погубили армию Суворова в Альпах, возмущенный Павел I расторг альянс, приказав войскам возвращаться на родину.

Шаткий союз с Англией сохранялся до сентября 1800-го. Тогда британцы хитростью захватили уже принадлежавшую русскому царю Мальту (в календаре Академии наук он велел обозначить ее «губернией Российской империи»). Вопреки заключенным договорам, отдать остров Лондон отказался. Павел Петрович в ответ приказал арестовать более 300 британских судов в наших портах, остановил платежи английским купцам, прекратил их торговлю в нашей стране и поставки зерна в Англию. Заключил «вооруженный нейтралитет» с Пруссией, Данией и Швецией. Во Франции тем временем революционные бури закончились. Наполеон прибрал к рукам единоличную власть, а России любезно передал 6 тысяч пленных, выдав им новую одежду, вернув оружие. Наш царь посчитал, что с корсиканцем можно иметь дело, и начал с ним переговоры о войне с Великобританией.

Англичане ждать не стали, принялись захватывать суда созданной Павлом коалиции. Британский флот нагрянул в Копенгаген, бомбардировал мирный город, заставив Данию капитулировать, а Павел I приказал Кутузову налаживать береговую оборону Петербурга. У британцев в запасе были и другие методы борьбы. Заговор организовал их посол в России Чарльз Уитворт, который первым стал распространять слухи о безумии Павла I. Участники переворота собирались у любовницы английского дипломата Ольги Жеребцовой. При разрыве двусторонних отношений тот перебрался в Данию, откуда продолжал дирижировать мятежом через вице-канцлера Никиту Панина.

Заговорщики планомерно удаляли мешавшие им фигуры: вторично оклеветали триумфально возвращавшегося Суворова, добились отставки Аракчеева. Взяли в оборот наследника Александра — его окружали недовольные отцом масоны и английские друзья. Царю внушили мысль об опасности, и он переехал в недостроенный Михайловский замок с прочными стенами, рвом и подъемным мостом. Это стало ловушкой. В многолюдном Зимнем дворце расправиться с государем было трудно, а рвы и мосты его врагам не мешали, они были рядом со своей жертвой. Руководил мятежом ближайший доверенный монарха, губернатор Петербурга Пален. В ночь на 12 марта 1801 года пьяные офицеры и вельможи зверски убили Павла Петровича.

Наследника прежде обманывали, заверяли в том, что отец останется жив. А потом «поставили перед фактом», и он, пребывая в шоке, настроенный собственным окружением, объявил: «Батюшка скончался апоплексическим ударом. Все при мне будет как при бабушке». Примечательно, что исполнители злодеяния не выиграли для себя ничегошеньки, наоборот, сломав свои карьеры, доживали по поместьям в ссылках. Выигрыш достался Англии. Александр I сразу же подписал с ней дружественную конвенцию, отказавшись от любых претензий, в том числе на Мальту, снял арест с судов и активов британцев, открыл им свободную торговлю.

Отечественная литература в те времена была сугубо дворянской, потому-то и выплеснулись на Павла грязь, клевета, небылицы обиженных (с британской добавкой о «безумии»). В народе же о нем осталась память как о добром и справедливом царе, защитнике простых людей. К его гробнице толпы христиан шли молиться ему как святому мученику. Товарищ обер-прокурора Синода князь Жевахов впоследствии свидетельствовал: священники Петропавловского собора издали брошюру о чудесах в месте погребения, удостоверив их числом не менее 300, и только смута 1917 года прервала уже начавшуюся было работу по канонизации императора Павла.