Алексей ФИЛИППОВ

15.06.2022

Чрезвычайно нервная, одолеваемая жуткими предчувствиями, никому не доверяющая, но при этом очень доброжелательная, Александра Федоровна оказалась абсолютно трагической фигурой.

Последняя русская императрица Александра Федоровна, урожденная Виктория Алиса Елена Луиза Беатриса Гессен-Дармштадтская, родилась в начале июня 1872 года, 150 лет назад. Никого из русских цариц (а также жен генеральных секретарей ЦК КПСС) при их жизни так не ненавидели. Александру Федоровну называли германской шпионкой, «гессенской мухой», приписывали ей интимную связь с Распутиным. На нее проецировалось все неприятие, которое в начале ХХ века у образованной части общества вызывала запаздывавшая с реформами монархия. Этому очень способствовало то, что Александра Федоровна была человеком властным, замкнутым, мнительным и истеричным.

За ней прочно утвердилась репутация злого гения нежно любившего ее, безвольного Николая II. Век русской монархии подходил к концу, император закрылся в Ставке Верховного главнокомандующего, изолировав себя от неприятностей внутренней политики, а его жена пыталась руководить, меняя министров и управленцев, — ничего хорошего из этого, разумеется, выйти не могло. Но на Александру Федоровну и ее судьбу можно взглянуть и по-другому.

Николай II не был безвольным человеком. Напротив, он был упрям и негибок: поэтому Виктория Алиса и стала его женой. Он влюбился в нее с первого взгляда, чувство оказалось взаимным, и цесаревич сделал ее своей женой, преодолев неприятие родителей. У тех для него была другая невеста, француженка, дочь Луи-Филиппа Альбера Орлеанского, графа Парижского, потомка свергнутого короля Луи-Филиппа, большого демократа, несколько раз отказывавшегося от французской короны. Этот брак должен был скрепить русско-французский союз, парадоксальный альянс республики и самодержавной монархии.

Французская невеста была живой, энергичной, спортивной, живо интересующейся всем на свете молодой женщиной. Судьбу русской монархии это не могло изменить: став женой Николая II, Елена Луиза Генриетта погибла бы вместе с ним и страной. Но цесаревич Николай Александрович родился на свет ярко выраженным интровертом, он был мнителен, не слишком уверен в себе, и ему не подходила яркая и самодостаточная девушка. Наследник русского престола сразу и навсегда полюбил похожую на надломленный оранжерейный цветок, прекрасную тонкой и нежной красотой утонченную немку. К тому же Виктория Алиса была интересным человеком: превосходной пианисткой, имела степень магистра философии. Став женой русского царя и приняв православие, Александра Федоровна открыла для себя мистическую Россию, с ее народной религиозностью, верой в чудеса и сыновьей любовью крестьян к царю. В начале ХХ века эта Россия еще не успела стать фантомом, и ее представлял сибирский мужик-целитель Распутин, останавливающий кровотечения у царевича, страдавшего гемофилией. Проблема была в том, что эта страна принадлежала прошлому, съеживалась, исчезала — а Александра Федоровна пыталась ее удержать.

Доктринерка и фантазерка, на некоторые вещи царица смотрела здраво. Она внушала мужу, что тот «должен быть как Иван Грозный» — но Николай Александрович являлся человеком совсем другого замеса, да и среда еще была иной. Время Грозных действительно приближалось, это Александра Федоровна предчувствовала верно. Возможно, она ощущала и то, что новая эпоха поглотит и ее, вместе с горячо любимыми мужем и детьми.

Она передала наследнику престола ген гемофилии, сделав русскую монархию физически нежизнеспособной. Но и помимо этого царица была глубоко нездоровым человеком: у нее сильно болели ноги, и временами ей приходилось передвигаться в инвалидном кресле, ее частым спутником был врач-ортопед. Царицу мучило и больное ухо, и ей даже прокалывали барабанную перепонку. Николай II был очень крепким, физически выносливым человеком, превосходным пловцом, неутомимым ходоком, неплохим наездником. Другой на его месте после того, как улетучилось первое чувство, относился бы к жене-полуинвалиду как к тяжкому кресту. Но он был упрям и последователен и продолжал ее любить. Они замкнулись в своем мире и были счастливы среди четырех дочерей и неизлечимо больного сына. При этом царь ощущал себя «хозяином земли Русской» (так он обозначил свой род занятий в анкете всероссийской переписи населения). В ситуации перманентного кризиса, наступившего после Русско-японской войны, такая роль была по плечу разве что самому безжалостному царю Ивану. У того не было ни относительно свободной прессы, ни оппозиции в Думе, ни недоброжелателей в деловых кругах, ни революционных партий, ни скептически настроенного семейства Романовых, готового устроить домашний заговор, — зато имелись верные и готовые на все опричники.

Чрезвычайно нервная, одолеваемая жуткими предчувствиями, никому не доверяющая (и в общем, совершенно справедливо), но при этом очень доброжелательная, Александра Федоровна оказалась абсолютно трагической фигурой. Она была неплохим человеком. Хорошим человеком, видимо, был и ее муж, но их несоответствие тем ролям, которые им приходилось играть, оказалось ужасающим. В стране с прочными институтами, не переживавшей сложного переходного периода, не стоявшей одной ногой в индустриальном капитализме, а другой ногой — в архаичной крестьянской общине, эта пара вполне могла бы царствовать. Но в России Николай II и Александра Федоровна должны были править, а в 1917 году с этим не справились бы и куда более сильные люди.

Но помимо этого у них была сильная, продолжавшаяся всю жизнь взаимная любовь. Были четыре прекрасные дочери и сын. Были вечера, когда они собирались и читали друг другу вслух: семья особенно любила Чехова.

Они были счастливы вместе.

А потом их убили в один день и бросили в одну могилу.